Ладно, давайте начистоту. О чем в действительности повествует история красавицы и чудовища, если отвлечься от сказочной мишуры?
В своём логове живёт холостяк. Дом его в скотском состоянии, и сам он зверьё зверьём: ногти не стрижены, шея не мыта, руки в цыпках и разжирел до неприличия. Крыша течёт, стены отсырели. Электричество отключено за неуплату.
И вдруг в этом хлеву появляется женщина.
Совершенно не важно, откуда в действительности она взялась: бежала ли выручать отца, или просто заглянула на запах, поскольку с детства любит зоопарки. Важно, что после её появления пространство вокруг холостяка начинает стремительно преображаться.
Во-первых, в доме становится чисто. Ковры выбиты, пыль протёрта, люстры сверкают и какая-то милая тряпочка висит на окне – кажется, вспоминает он, мамина занавеска.
Во-вторых, его начинают вкусно кормить. Он привык питаться сухомяткой и дошираком, вершина его личных кулинарных достижений – заказ пиццы. А тут вдруг супы. Компоты. Расстегайчики и паштет.
В-третьих, чудесным образом меняется вся жизнь. Слуги, которые прежде были совершенно деревянными, внезапно все до одного пристроены к делу.
Он привык относиться к окружающим как к мебели, а они проявляют лучшие человеческие качества.
В саду что-то цветёт, на кухне что-то варится, постель хрустит свежим бельём, ботинки начищены.
А посреди этого праздника стоит она – смущённая, прелестная – и застенчиво лепечет: «Ах, как тепло вы меня приняли! Вы такой очаровательный мужчина!»
Здесь надо сказать, что характер у него всегда был не сахар, а за годы затворничества испортился окончательно. Отношения с соседями дошли до того, что те спускают на него своих лаек.
Но наш герой отлично понимает, что ему выпал сказочный шанс.
Он стрижется у хорошего стилиста, выкидывает треники, ограничивает себя в сладком и начинает бегать по утрам вокруг поместья не с целью устрашения соседей, а хорошей формы для.
Он приучает себя не рычать по ерунде, не впадать в звериное буйство и доносить до окружающих недовольство их поведением деликатно, без попутного уничтожения преметов фамильного сервиза.
Он практически бросил пить.
Он приобрел привычку говорить ей словно невзначай: "Знаешь, до встречи с тобой я был словно заколдован" и намекать на какие-то отвратительные грехи молодости (женщины питают слабость к отвратительным грехам молодости).
Потом, естественно, свадьба.
Он шепчет: "Ты превратила мою жизнь в сказку!" и дарит ей самую прекрасную розу из оранжереи.
А соседским лайкам, которых он шесть месяцев кряду приучал загонять к нему в поместье всех существ женского пола младше сорока пяти, ничего не дарит.
И без того на них столько ветчины перевёл.
Елена Михалкова
