Он был среди первых, кто стал писать о российских наемниках в Сирии.
Берлинская Тагесшпигель ссылается на коллег Бородина, в частности, на главного редактора интернет-издания Новый день, для которого он писал свои статьи. Они считают, что речь идет ни о случайности – падении из окна пятого этажа, ни о самоубийстве. Издание, среди почти всех пишущих на эту тему западных СМИ, указывает на то, что за несколько дней до гибели журналист звонил своему другу, сообщая о слежке за ним и потом о каких-то людях в камуфляже на его лестничной площадке. Правда потом, отмечает автор, Бородин перезвонил и сказал, что, скорее всего, ошибался в своих подозрениях. Главной темой последнего времени, о которой писал журналист, была судьба бойцов ЧВК Вагнера из уральского города Асбест, которые погибли в Сирии в результате американского авиаудара 7 февраля. Тагесшпигель особо подчеркивает, что частная военная компания принимала участие, «в операции по захвату власти в Крыму и в боевых действиях на востоке Украины» (цитата по сайту Инопресса).
Нью-Йорк таймс обращает внимание на то, что смерть 32-летнего Максима Бородина не рассматривается Следственным комитетом России как подозрительная, и что расследование дела о гибели журналиста проводиться не будет. Французская Фигаро, в свою очередь, обращает внимание на то, что работая над другими неоднозначными темами, раздражавшими власти, Бородин уже становился жертвой нападения. Что касается ЧВК Вагнера, то, как пишет газета, писать о непризнанном российскими властями подразделении и о запрещенном законом наёмничестве, тем более, цитата, «о секретном возвращении тел бойцов на родину, небезопасно». При этом газета приводит свидетельства других коллег и друзей Максима Бородина, которые говорят, что он с трудом справлялся с тягой к алкоголю и вел нездоровый образ жизни. Земляк журналиста, известный российский оппозиционер Леонид Волков, в свою очередь, винит в его гибели власти, которые, цитата, «медленно убивали» Бородина, лишая его всякой профессиональной перспективы.
Друг Бородина Вячеслав Башков назвал подозрительным то, что никто из тех, кто разговаривал с Бородиным за день до его гибели, до сих пор не были допрошены.
