К хору призывающих
запретить в России прокат «Левиафана» с каждым днем присоединяются новые голоса. До боли, еще по
совку, знакомая кампания: так шельмовали Пастернака, Солженицына… А ведь и «Доктор Живаго», и «Архипелаг ГУЛАГ»
стоят сегодня на книжной полке каждого вменяемого гражданина России.
«Я один, все тонет в фарисействе…» — говорил пастернаковский
Гамлет.
Что же случилось с кинокартиной Звягинцева? Режиссер поднес зеркало к носу сегодняшних фарисеев и временщиков. Им, творящим произвол в тесных скрепах с судом, силовиками и церковью, это, конечно, не понравилось. Фильм-притча попал в болевые точки сегодняшней России, где Зло — в победителях. Причем, Зло побеждает цинично, нагло, под духоподъемную проповедь высокопоставленного клирика. Всё, как в нашей сегодняшней реальности, — достаточно выглянуть в окно или включить программу Дмитрия Киселева…
В девяностые годы самой расхожей у нас была фраза: «Ведет ли эта дорога к храму?» Спустя четверть века можно с уверенностью сказать: «Эта дорога к храму не ведет».
Возможно, в России фильм не вызывал бы ажиотажа, если бы не раздражители — в виде премии в Каннах, «Золотого глобуса», а теперь еще и номинации на «Оскара». Как это перенести тем, кто пуще развала страны озабочен нашей «самостью», нашим ни на что в мире не похожим особым кодом, но прежде всего — собственной кормушкой?
Такое ощущение, что от того, как в ближайшие недели выстроится отношение официальной власти к фильму «Левиафан», будет зависеть, как скоро мы выберемся из экономического тупика (про духовный пока даже не заикаюсь). Но если власть не допустит выход фильма на широкий экран, если и дальше погонит волну ксенофобии со всякими там гневными письмами деятелей культуры, казаками, хоругвеносцами и Уралвагонзаводом, то тогда и наши беды — надолго. Ибо выход из них — это возвращение к реальности, к здравому смыслу, который, похоже, временно утерян.
