Мелькали новости в ленте — «Двойник ДиКаприо…», а глаз выхватывал только первые слова, и я думала: «Снова что-то про Голливуд». Но тут посмотрела на сдвоенное фото — Леонардо ДиКаприо и его русский двойник из Подольска Роман Бурцев. Смотришь и думаешь: «До Леонардо не дотягивает, брутальности, что ли, не хватает или мужественности в подбородке». А потом дочитываешь новость: «…подписал контракт с Минобороны и отправился в зону боевых действий». Об уходе на СВО Роман Бурцев сам сообщил в VK: «19 сентября подписал контракт. Это было сложное решение, думал несколько месяцев. Ни где нахожусь, ни чем занимаюсь, сказать не могу». Кстати, через VK Бурцев и прославился: какая-то пользовательница заметила его сходство с голливудским актёром, назвала его русским Лео, и Бурцев вдруг стал мемом, участвовал в разных реалити-шоу. То есть сходство ему дало целую новую жизнь с деньгами и хоть какой-то славой. А он тихо попросился на фронт. Про настоящего ДиКаприо в эти дни тоже активно пишут: он со своей очередной новой девушкой прямо сейчас отдыхает в Италии. Оттуда разлетаются его фото: он в пиццерии, он с чашечкой эспрессо обнимает модельную девушку. А его русский двойник выложил лишь одно фото: он в военной форме, в каске, на груди автомат. Где он и что — не скажет, и можно только догадываться, зачем он, вовсе не казавшийся брутальным, пошёл на фронт. А мне видится, что именно из-за сходства и пошёл. Когда в тебе видят лишь копию кого-то, а ты сам внутри чувствуешь себя крепче оригинала, хочется предъявить свою крепость. И где, как не на фронте, это лучше сделать, если твоя страна нуждается в защите? Мир тебе говорит: ты ценен только тем, что ты — копия голливудского актёра. То есть представителя того мира, который устраивает чёрные дни миру твоему. А ты выражаешь несогласие. Порой я и сама по старой памяти просматриваю ленту американской жизни: актрисы, актёры, красные дорожки, красивый досуг. И ловлю себя на мысли, что ещё никогда не испытывала ко всему этому такой антипатии. После 2022-го я вижу во всём этом не просто красивых актёров, достигших вершины потребления, выколотивших упорным трудом из своих тел и лиц красоту, — я вижу в них красивую обёртку мира, ощетинившегося на мой мир. Мира, который хочет оплатить своё потребление жизнями мужчин из моего мира. И если я всё это вижу, то мне было бы противно олицетворять внешне копию этого мира. Я Бурцева тут пойму. Представьте, только вчера я беседовала в воинской части с командиром. До войны он был профессиональным путешественником и сегодняшнее утро начал с того, что урывками целых 20 минут смотрел с телефона популярного блогера-путешественника. Командир говорил мне: «А я же всё это знаю, я ощущал те порывы ветра, о которых рассказывает блогер, чувствовал напряжение в ногах, когда он взбирался на возвышенность. Я хочу, чтобы война поскорее закончилась и я бы начал путешествовать по России». И тут он сообщил: «А Россия — это, вообще, Америка, только круче. У нас сейчас такие же возможности, какие были в Америке раньше, пока она сама не отказалась от своих свобод. У нас крутая страна, и она станет круче прежней Америки, если ей дадут и не раздолбают её ядерным оружием». И при чём тут двойник ДиКаприо? А при том, что нам не надо снимать копии: у нас всё своё есть. В России живут вот такие волевые мужчины, и они уходят нас защищать. Каждый доброволец такой. Если тот мир, который ДиКаприо олицетворяет, и может вызывать у нас интерес, то лишь потому, что пытается оплачивать свой высокий уровень жизни нашими ресурсами. И я бы могла закончить красиво, сказав, что наша копия оказалась круче оригинала. Но не сомневаюсь, что время покажет, кто из них двоих действительно настоящий. Марина Ахмедова
