Работы, относящиеся к этим циклам, создавались под влиянием нескольких факторов.
Во-первых, свойственная Малевичу романтизация деревенского быта. В большей степени это объясняется теми впечатлениями, которые сохранились у художника из детства: его отец работал на свеклосахарном заводе, поэтому семья большую часть времени проводила в деревнях. Маленький Казимир любовался «цветными работниками», тёплые воспоминания о которых он оставил в автобиографии, написанной в начале 1930-х годов.
Малевич противопоставлял «радостную жизнь» крестьян, труд на свежем воздухе в сопровождении песен тяжёлой работе заводчан, из числа которых был его отец. Малевич: «Я подражал всей жизни крестьян. Натирал чесноком корку хлеба, ел сало, держа пальцами, бегал босиком и не признавал ботинок. Крестьяне всегда мне казались чистыми и нарядными».
Во-вторых, религия. Семья художника исповедовала католичество, но самого Малевича тянуло к православной эстетике. Влияние икон заметно, например, в «Плащанице», написанной на известный библейский сюжет.
Малевич писал: «Искусство иконописи является высшей формой крестьянского искусства. В иконах я обнаружил весь духовный мир крестьянской эпохи. Я понял крестьян через икону, понял их лик не как святых, а как простых людей». Из-под кисти художника выходит полотно «Крестьянка с вёдрами и ребёнком». Тёплые цвета, мягкие крупные силуэты, картины словно запечатлевают народ в момент предстояния перед богом.
В-третьих, новаторство художников конца 19-го — начала 20-го веков. С самого начала изучения живописи — в 1907 году художник переехал в Москву, где посещал школу-студию Фёдора Рерберга, — Малевич перенимал манеру уже известных тогда мастеров, в частности, импрессионистов. В картинах первого крестьянского цикла звучат мотивы Анри Матисса, Поля Сезанна и других. Так, «Мозольный оператор в бане» композиционно напоминает «Игроков в карты» Сезанна.
В 1910 году Казимир Малевич вступил в творческое объединение художников «Бубновый валет», так начался его путь в авангарде. Стиль живописи заметно изменился: автор тяготеет к абстракции, заметно обилие цилиндрических форм, чаще появляются холодные цвета. Под влиянием коллег по объединению Малевич утверждает главный принцип искусства: важна не форма, но содержание.
В конце 1920-х — первой половине 1930-х годов Малевич был занят восстановлением своего наследия. Дело в том, что часть его картин осталась в Берлине: там в 1927-м они участвовали в выставке и должны были быть вывезены самим художником в СССР, но обстоятельства сложились иначе. Воссоздавая свои работы, Малевич при этом датирует их ранними годами. Так, «Жницы» конца 1920-х помечены 1907 годом.
В эти годы Малевич, в отличие от ранних работ, показывает крестьян безлицыми, говоря таким образом об утрате их индивидуальности и личной силы. Постепенно вслед за лицом пропадают борода, руки. От крестьян остаётся схематичный силуэт. Этих безжизненных крестьян художник пишет во время ужесточения сталинских репрессий.
Сам художник считал, что супрематизм в его жизни утвердился благодаря импрессионизму. Он так вспоминал об этом: «Я наткнулся на вон из ряда выходящее явление в моём живописном восприятии природы. Передо мной среди деревьев стоял заново белённый мелом дом, был солнечный день, небо кобальтовое, с одной стороны дома была тень, с другой — солнце. Я впервые увидел светлые рефлексы голубого неба, чистые и прозрачные тона. С тех пор я начал работать светлой живописью, радостной, солнечной… С тех пор я стал импрессионистом».
Малевич тщательно готовился к персональной выставке в Третьяковской галерее 1928 года в честь 30-летия творчества. Он разместил среди картин ранние «Весенний пейзаж», «Бельё на заборе», «Весенний сад в цвету» «Церковь» и дописал недостающие полотна, датируя их 1903, 1904 или 1910 годом.
Направление феврализм Малевич придумал сам. Под ним подразумевалась не только алогичность полотен, но и своеобразное мироощущение: стремление к познанию истины, Вселенной. В живописи Казимир Малевич утверждает культ свободы, отрицание догмы и условностей. Искусство не должно подражать реальности, его главная цель — вызвать чувства, быть призрачным, иллюзорным.
Следующим шагом стала идея отказа от формы и фокус на цвете, задача которого — вызывать напряжение. В подборе цветов и геометрических фигур на Малевича повлияла древнекитайская философия Багуа, гласившая, что любой процесс можно описать посредством восьми символов и что всё в мире есть союз неба и земли.
Супрематизм стал для Казимира Малевичем своего рода религией. В 1920 году он создал объединение художников «Уновис» («Утвердители нового искусства»). Малевич и его последователи воспринимали наступивший коммунизм как переходную форму к чему-то новому в России. «Уновис» до какой-то меры разделял программу большевиков, принимал их власть, хотя и не испытывал к их преобразованиям тёплых чувств отчасти из-за конфликта государства и религии.
В книге «Бог не скинут» Малевич размышляет о трёх путях восхождения к идеалу. Первые два (церковь и техника) не смогут возвести человека к богу: техника постоянно обновляется, становится безупречнее, поэтому никогда не сможет привести к совершенству. Третий путь — искусство, в котором нет борьбы, это идиллия, рай, светоч. Именно такое искусство стало для Малевича религией, главная икона которой — «Чёрный квадрат».
В последние годы жизни Малевич обратился к традициям живописи эпохи Возрождения. Знаковой картиной стал автопортрет художника в образе итальянского дожа, величественного, сдержанного, с непривычной постановкой рук: большинство критиков объясняют её тем, что Малевич держит в руке невидимый «Черный квадрат». Кстати, подписывает свой шедевр он тоже «Чёрным квадратом».
Малевич создавал и архитектоны — супрематические архитектурные модели. Это были объемные фигуры из геометрических деталей, соединённых друг с другом под разными углами. Архитектоны могли стать проектами жилых домов, летательных объектов, бытовых предметов, даже… гроба.
В этот период живописец серьёзно болел, ему было трудно работать: рука сильно дрожала, приходилось опираться на бильярдный кий. Макет своего гроба Малевич создал сам, и он тоже является архитектоном — это крест, который состоит из нескольких наслоенных параллелепипедов, сверху вырезаны круг и квадрат. В гробу Малевич должен был находиться с распахнутыми в стороны руками.
Похороны художника стали гимном беспредметности и «Чёрного квадрата», который прикрепили к радиатору открытого грузовика, служившего катафалком.
