В подобном пикантном вопросе нам зачастую встречаются лишь частные сюжеты отдельно взятого «домуса». Но, всё-таки, можно говорить об относительной свободе нравов в южнофранцузской деревеньке XIV века. На помощь вновь приходят протоколы допросов подозреваемых в инквизиционном суде и работы французских медиевистов, взращённых «Школой Анналов» Марка Блока и Люсьена Февра.
Следует понимать, что подобная ситуация не могла быть возможной во времена, скажем, «католического реванша» или контрреформации рубежа XVII-XVIII вв., когда за деревней был установлен строгий надзор епископата и кюре. Возьмём нашумевшее окситанское село Монтайю: в первой четверти XIV века там было известно как минимум 5−6 незаконных союзов полов, которые приходились на 50 семей жителей деревни. Фактически 10% жителей состояли в свободных отношениях: подобная цифра для местного епископа в XVIII веке могла бы оказаться смертельным ударом. Такие связи не только не скрывались в XIV столетии, но и напротив — предавались афишированию. И даже сам кюре в 1300 году спокойно хвастается наличием сожительниц.
Возьмём пастухов, которые день и ночь присматривают за стадами вдали от родного очага: в подобной ситуации они вполне спокойно заводили себе любовниц в окрестностях пастбищ. А грешно ли это? Блуд несильно отличается от содомии: по крайней мере так считают местные жители Монтайю. Да и вообще создается впечатление, что уровень грехопадения людей в этой местности очень условный. Конечно, многие детали не были общедоступными, но и открыто не осуждались социумом: например, вдова могла жить с бастардом — никто на эту пару не гневался, но и не оставлял без острых комментариев со стороны. Подобная практика нам известна и в настоящее время.
Между прислугой и хозяевами домов часто устанавливались близкие отношения: нередки были случаи рождения внебрачных детей. Узаконить подобную связь мешала только вера: не стоит забывать, что мы освещаем историю южнофранцузского региона, в котором в начале XIV века бушевала катарская ересь. При этом какой-нибудь среднестатистический французский сапожник мог крутить роман со своей соседкой, с матерью которой он мог иметь добропорядочные отношения. И подобное совершенно не скрывалось: но женщина признавала подобный союз бесчестный только с юридической точки зрения.
Более кратковременные и страстные связи также имели место быть, к примеру, между вдовой и местным викарием молодого возраста. Можно утверждать, что катарская ересь была очень терпима к свободному браку: масса незаконных пар распадались и воссоединялись. Бывшие любовники и любовницы в конечном итоге заводили собственные семьи. Тем не менее, в южнофранцузской деревне еретиков Монтайю стандартный брак вызывал скорее насмешки, нежели одобрение окружающих. Сексуальное воздержание было уделом «особенных» — церковники или претенденты в святые. Обычным верующим была дарована свобода нравов.
Катарская ересь поощряла конкубинат. Но нельзя говорить, что именно еретические течения XIII-XIV вв. его и породили — это явление было известно местному населению ещё с древних времён. Отклонения от церковных норм были лишь хорошим прикрытием для любителей свободных отношений. Обычные крестьяне вполне успешно пользовались подобными историями: в хозяйстве менее обеспеченные, но трудолюбивые девушки были очень востребованы. А если имели место и пустые обещания о скором браке — подружка трудилась куда усерднее и производительнее. Такие же ситуации нередко происходили с любовниками: мужчины-земледельцы охотно занимались обработкой земли своей пассии.
Как защищались обитатели сельской местности юга Франции от нежелательной беременности? Можно сказать, что вполне эффективно они это делали. Например, нам известен случай с подругой кюре из Монтайю, который убеждал свою любовницу в том, что у него имеется некая чудотворная трава, которая действует и на мужчин, и на женщин. Подобное средство сравнивали с сычугом. Подобные средства контрацепции служили скорее барьером для беременности и связей с другими мужчинами. Здесь не было мыслей об освобождении женской натуры.
Знать графства Фуа тоже не отставала: бастарды рождались часто и причём от знатных любовниц. Отцы знатных вдов были очень недовольны нежелательными беременностями своих дочерей, но и они были не вечны. Всё равно — жители южнофранцузского графства вовсе не плодились как крысы в соломе. Лишение девственности, инцест, адюльтер довольно серьёзно наказывались и в конечном счёте многие преступники должны были согласиться на временное сожительство со своей жертвой или пойти на поиск достойного мужчины для неё. Тем не менее, пользоваться своей женской свободой даме следовало осторожно: тяжёлая рука мужа или сожителя могла настигнуть в любой момент.
Подводя итог, следует сказать, что романтические образы средневековой любви и целомудрия разбиваются о стену документального материала инквизиторов XIV века. Подобный материал даёт понять, что долгое время в Европе существовала незыблемость институтов отношений между мужчиной и женщиной, традиции которых мы можем наблюдать и по сей день.
