С середины перестроечных 80-х российский кинематограф с пионерским задором кинулся в «чернуху», отрываясь за декады социалистического оптимизма. Девяностые это только усилили, плюс отовсюду полезли на экран голые женщины. Даже режиссеры с именем терялись от быстрых перемен в обществе и новых мод, снимая далеко не лучшие картины. Например, Карен Шахназаров выдал в 1993 году околоисторическую мистику «Сны», вольную фантазию на тему груди артистки Амалии Мордвиновой. Копеечные бюджеты, часто выдаваемые какими-то левыми конторами для отмывки денег, ситуацию тоже не улучшали.
Смутное время выступало полноправным соавтором режиссеров, оставшись в каждом «грязном» кадре, которые дошли до нас в почти несмотрибельном виде. Но перестроечное и постперестроечное кино не ограничивается сексплотейшн, бандитскими разборками и причитаниями на тему того, как все мы катимся в ад. Снимали много хорошего, интересного и качественного. Что-то прошло незамеченным рядом с картинами посмелее, голее и наглее. Вытаскиваем на свет недооцененные фильмы 90-х, которые имеет смысл смотреть и сейчас.
В одном сказочном государстве король устает от инфантилизма единственного сына и решает прибегнуть к испытанному способу насильственного взросления — женитьбе. С помощью дворцовой волшебницы организуется турнир для соискательниц, на который съезжаются конкурирующие принцессы. Тут и русская красавица с косой (буквально с косой, косить любит), и элегантная барышня на «шпильках», и икона феминизма своего королевства, которая и коня на скаку, и стреляет, и на шпагах дерется. Кто-то победит, а кто-то тоже не проиграет.
Сейчас эта музыкальная сказочная комедия выглядит как энциклопедия всех российских трендов начала 90-х — от частного предпринимательства до конкурсов красоты и лосин. Композитор Давид Тухманов, начавший получать премии и звания еще в 70-х, написал для фильма множество звонких шлягеров и одну мелодию, из-за которой «Рок-н-ролл» можно вспоминать как прекрасное далеко. Кроме того, фильм подтверждает существование в природе актрисы Анны Демьяненко — без этого доказательства можно было бы решить, что она просто материализовалась специально для съемок в «Господине оформителе», а затем растаяла в декадентском петербургском тумане.
Писатель Снегирев через своего странного соседа впутывается в неправдоподобную историю с неким целительным эликсиром. Обычный день не успевает закончиться, как реальность раздваивается: знакомые люди оказываются членами секты бессмертных, чью тайну могут знать только пять человек. А их по случайности стало шестеро.
Вот он, турбореализм, заложенный братьями Стругацкими, написавшими сценарий фильма по мотивам своего романа «Хромая судьба». Там, где Роберт Земекис сделал из темы бессмертия эксцентричную комедию «Смерть ей к лицу», и даже Карел Чапек довольно скромно рассуждал в «Средстве Макропулоса» о том, стоит ли жить вечно, отечественные фантасты идут дальше всех. Они вываливают на головы героя и зрителей мешок проклятых вопросов, из которых мораль и нравственность далеко не первые, причем ответов, разумеется, не дают. Из всего блеска актерских работ особенно упоителен инфернальный Олег Борисов со скучающими интонациями: «Князь, я же вас просил. Ну куда мы сейчас будем девать труп?» Если вычесть «Сталкера» как в первую очередь авторский проект Тарковского, можно смело считать «Искушение» лучшей экранизацией Стругацких вообще.
Близняшки Вера и Люба учатся на швей-мотористок и портят своими «щас» и «ну, че?» тонкие лица богинь Серебряного века. Эстетствующий фотограф Серж зазывает сестер в модели, а заодно решает избавить от замашек пэтэушниц. Новоявленный профессор Хиггинс вводит учениц в свет, где их поджидают модные мужчины и другие соблазны. Одна неудачно влюбляется и пытается покончить с собой, другая ее выручает с помощью колдовства.
Мистика, активно осваиваемая на волне Кашпировского, Джуны и колесивших по стране целителей с экстрасенсами, в российском кино 90-х почти всегда приобретала нелепые формы. Но не в этом фильме по сценарию писательницы Людмилы Улицкой. Деревенское колдовство шарахает здесь с экрана странной и страшной мощью, настоянной на темных водах писателей-символистов. Но и безо всякой магии «Сестрички» ценны участием актрис Ольги и Елены Сучиловых, не появлявшихся больше нигде. Их тяжелые взгляды под выпуклыми средневековыми лбами и упрямые полудетские рты напоминают, зачем люди когда-то придумали крупный план: остановись, мгновенье, ты прекрасно, а теперь давай еще дубль.
Обеспокоенный исчезновением супруги Даниэль обращается в полицию. Но волноваться не стоило: местный кюре вскоре за ручку приводит блудную жену обратно. Та вешается супругу на шею, и все бы прекрасно, только Даниэль не узнает в ней свою жену. Эта, новая — хорошенькая вертлявая брюнетка, а его была «белесая, дылда, с рулем вместо носа». Верните обратно!
Один из иронических детективов Робера Тома уже экранизировали у нас раньше. Получился очень смешной фильм «Ищите женщину». «Ловушка» не хуже и тоже радует актерским составом. Юрий Яковлев в роли комиссара полиции говорит в нос, как француз, Николай Караченцев в роли безутешного супруга ломает руки, как итальянец, а Вениамин Смехов удивляет нехарактерной для себя сутаной пронырливого кюре. Щербатый Иннокентий Смоктуновский в лохмотьях бомжа привносит долю сюра в этот веселый балаган с неожиданной детективной развязкой. Необычно солнечный для мрачных 90-х фильм, который приятно пересматривать, даже зная, кто кого укокошил.
Звездная певица превращается в законченную героиновую наркоманку. Ее продюсер находит на конкурсе двойников отдаленно похожую девушку и везет ее в столицу, чтобы вылепить из провинциальной парикмахерши прекрасную леди и провести фокус с подменой. Поскольку появление доппельгангера обычно означает смерть героя, с самого начала ясно, что одной из женщин придется умереть.
В 90-е наркотиков на экране стало даже больше, чем эротики. Но «Кикс» не скатывается в китчевый героиновый триллер, а остается в той сумеречной зоне экзистенциального тупика, где плутали персонажи «Головокружения» Хичкока. Во многом за счет актеров: Евдокии Германовой, обтачивающей до совершенства образ женщины за гранью нервного срыва, и Александра Панкратова-Чернова, который светил свои мефистофельские усы в то голодное кинематографическое время не в одних «Бабниках». Удивительным образом фолк-вокал Инны Желанной, поющей за героиню, подошел московскому неонуару, где всегда лежит снег, кто-то за стенкой ломает стекло, как шоколад, в руке, а живые еще позавидуют мертвым.
Пожилой саксофонист, лабающий в ресторане и оставшийся душой в стиляжьих 50-х, развлекается по вечерам, звоня на незнакомые номера. Однажды он получает приглашение приехать в гости. Приехав, обнаруживает приличную «хату» и красивую молодую «чувиху» посреди семейного конфуза: мама позвала любовника в дом, пока папа в отъезде, а дочь обнаружила. Юная особа пытается устроить сеанс разоблачения с помощью случайного знакомого. Ночной пранк оборачивается участием в трагедии.
О драматической составляющей фильма можно долго рассуждать, благо сценарий Виктора Мережко позволяет говорить об участи «маленького человека», которая не стала лучше со времен русской классики XIX века, и о кризисе любого возраста на выбор. Но правда заключается в том, что это — экранизация анекдота «приехал муж из командировки», пусть непошлая, неглупая и украшенная остроумными диалогами. На несколько порядков выше картину поднимают актеры старой школы: Альберт Филозов, Валентин Гафт и Ирина Алфёрова. А если совсем честно, то тут два главных героя: Евгений Евстигнеев, исполняющий свою лебединую песнь, и саксофон.
Примерно 1841 год. Молодой офицер и герой Кавказа Руневский встречает на балу прекрасную сиротку и психа, с порога заявляющего, что ему странно, как сегодня тут много упырей. Руневский вежливо дает понять, что это не его проблемы, и включается в ухаживания за сироткой. Но скоро выясняется, что упыри действительно существуют, и невинной красавице грозит страшная опасность от собственной бабушки и ее дьявольской свиты.
Добротная экранизация готической повести Алексея Толстого «Упырь» снята, как олдскульный фильм ужасов про вампиров: зловещая гроза, полная луна, черные коты и бледные девы, иногда показывающие грудь по законам нового времени. Старое поколение держится молодцом: Марина Влади в роли бабушки затмевает красотой молодых актрис, Донатас Банионис со вкусом причмокивает и цыкает зубом. Андрей Соколов лучше смотрелся мальчиком-мажором в «Маленькой Вере», чем аристократом во фраке. Как писал Жванецкий о трудностях в кино: «Аристократизм в Петербурге пока не идет. Если герой просто сидит — еще ничего, а как рот откроет — так пока не идет». Недостатки и некоторую вялость сюжета искупает саундтрек Сергея Курехина. Едва включается его потусторонняя поп-механика, как фильм становится лучшим вампирским кино на свете.
Искусствовед Хлоя с незабываемыми чертами Инны Чуриковой водит по итальянским магазинам группу российских туристок, за которой еще присматривает партработница, но в состав которой уже входит Мисс с конкурса красоты, как символ стыка эпох. Сбежав от одержимых потреблением соотечественниц, интеллигентная «белая ворона» гуляет в одиночестве по Венеции. В пятизвездочном отеле, куда от государственных щедрот поселили наших Маш, она встречает загадочного красавца.
В жанр мелодрамы, омытой глицериновой слезой, сейчас не верит никто, кроме нового поколения сентименталистов, выросшего на «Сумерках». Но это российские 90-е, поэтому история Золушки будет перевернута с ног на голову, а когда часы пробьют двенадцать, свершится обещание добрых российских мам своим детям: «Жизнь тебя накажет, ой, накажет!» Мама-Родина тоже грозит Хлое пальцем, чтоб не отрывалась от коллектива и помнила, что «наши предки Рим спасли», как любит, приняв на грудь, прогоготать женщина из простого народа Клавдия, приехавшая в Венецию открывать для себя киви, японцев и порнофильмы. Чурикова, под которую писалась роль в этом российско-итальянском проекте, впрочем, отменяет его социальные посылы. Она просто смотрит с экрана огромными глазами, омытыми слезой натурального происхождения, и кто сам не заплачет, тот дурак.
До московской актрисы доходят невероятные слухи о том, что ею интересуется сам маэстро Федерико Феллини. В качестве кинопробы она записывает на пленку монолог, обращаясь к портрету режиссера. В ходе длинного одностороннего разговора с итальянским небожителем она вспоминает истории из своего прошлого, рассуждает о российском настоящем, читает стихи, поет, танцует, машет ногами и делает все, на что была способна Людмила Марковна Гурченко.
Это часовое киноразоблачение, за которое актриса демонстрирует свой немалый диапазон — от бродвейской буффонады до печали обреченных чеховских героинь, почему-то никак не отмечено в фильмографии Гурченко. Хотя, возможно, это ее лучшая роль, даже с учетом «Вокзала на двоих» Рязанова и «Пяти вечеров» Михалкова. Уровень надрыва местами приносит чувство неловкости, как будто случайно подглядел в щелку за тем, как женщина раздевается. Подобное отсутствие фильтров между актером и зрителем вообще штука редкая и требовательная к аудитории. Каинова печать 90-х в виде поданного в лоб упрека «вы все только о деньгах сейчас думаете» присутствует в финале, но потом актриса, носящая одновременно две театральные маски — комедии и трагедии, — улыбается в камеру, и девяностые прощены.
В конце 70-х они были понаехавшими из Пятигорска, которые мечтали покорить неласковую Москву. К 90-м столица стала ласковой, как привокзальная проститутка: готова отдаться всем и много не возьмет. Иван работает крутым хакером с бандитским налетом. Миша скромно отвечает в банке за «всю электронику» и отказывается от больших денег, которые предлагает делать лучший друг. Затем Иван, естественно, будет взламывать программу Миши, ностальгически вспоминая минувшие дни, а равнодушная Москва — от сталинских монументов до огней ночных реклам — красою вечною сиять.
Кино атмосферного счастья. Молодые и красивые Владимир Машков и Евгений Миронов. Разговоры «он мне семь тысяч должен» и «вам звонят из Женевы». Особенности национального бизнеса — от водки до поджогов своих офисов назло конкурентам. Покупка водного стадиона. Богатые со своей грошовой серьезностью. Последние модели компьютеров с DOS 3.30. Ритуальные мужские танцы под предводительством Верника в клубе начинающих миллиардеров. Венчающая жизненный успех надпись VIP. И совершенно эпохальный диалог друзей, который расскажет вам все, что вы хотели знать о лихих 90-х, но боялись спросить:
— Очнись, 1993 год! Ты Гюго читал?
— Причем здесь Гюго?
— Да ни при чем. Злой я.
