В тетьнининой квартире стоял особый запах нежилого помещения. Тетя Нина умерла всего полгода как, но пахло многолетним отсутствием жизни.
Риэлторша сказала, что надо как следует проветрить, возможно, даже поставить в центр комнаты банку с краской, чтоб как будто ремонт. Ну, и отодрать часть обоев. Покупателям пообещать косметический ремонт. Делать необязательно. И этаж. Третий этаж — это очень хорошо. Лифт, например, сломается — подниматься не тяжело. И звуков двора почти не слышно. Приятная локация и инфраструктура… она столько раз повторила эти два слова, что Шохжунова стало мутить, и он все время отпивал кока–колу из бутылки. Кажется, риэлторшу это раздражало. Его глотки. Ее вообще все раздражало, потому что было жарко, и дом был старый и неухоженный. Сначала хотели снести, но будто забыли. Прошло лет десять, как в список внесли, и в дом стали въезжать новые люди — видно и впрямь вычеркнули из списка на снос. Зато хорошее место, зеленое. Локация.
Договорились о покупке краски и о том, что говорить покупателям… Шохжунов отдал ключ на колечке без брелка. Спустились во двор, и Шохжунов стал охлопывать себя по карманам. Забыл сигареты! Ключ был один единственный, и пришлось на пару минут забрать его у риэлторши обратно, чем она тоже была недовольна. Нет, ну а что? Почти целая пачка осталась на кухонном подоконнике. «Camel», не «Ява» какая–нибудь. А если бы и «Ява»! Выбросить, что ли?
Когда он спустился вниз, намеренно замедляя шаг, чтоб она не думала, что он бежит, она говорила по телефону, отвернувшись к своей машине. Он снова отдал ей ключ. Да, квартира запиралась на один единственный хлипкий замок, да и дверь была деревянная, одна такая во всем доме. Риэлторша торопливо закончила разговор, не глядя сунула ключ в карман брюк и села за руль. Дежурно предложила подвести и Шохжунов неожиданно согласился. Ноги ломило от жары. Да и вообще. Пусть везет, а то чего. Она вдруг заговорила о том, что машина в кредит, и он сразу понял, что это она сказала, чтоб он не решил, что у нее огромные проценты со сделок, а он так и решил. Конечно, никакой не кредит. Смешно даже. Или даже не смешно? Он вышел возле метро и стал думать, как все это муторно и противно. Вот как было бы хорошо, если бы жена или верная подруга, которая бы пошла с ним в банк. Все эти ячейки, и хоть ему пятьдесят три — страшновато … хотя, какой банк. Никаких покупателей не было.
Но покупатели уже были.
Они пришли втроем буквально через два дня: скромная женщина лет сорока без макияжа, папаша в чем–то кургузом и ребенок в медицинской маске. Ребенок непонятного Шохжунову возраста, но скорее всего класс третий. «Лейкоз – риэлторша почти беззвучно округлила накрашенный рот – лечат. Молодцы, не теряют надежды». Ясно теперь. Улица–то его — улица академика Миллионщикова, это ж недалеко от центра Блохина… и парк рядом еще, и школа. Ловконькие какие!
Шохжунов сразу смекнул. Сейчас начнется.
Скидку давай, лечение, мол. Нет, про лечение никто не произнес ничего. Но все ясно же сразу.
Так и случилось. А как же. Он ответил им, что подумает и позвонит. Договор–то еще не был подписан, хоть это удачно. Риэлторша была от одной тетки с работы, поэтому подписание договора отложили, по–дружески.
На следующий день он с неожиданной для себя скоростью сменил дверь и замок, поместил телефон риэлторши в черный список, и дал такое вот объявление: «Сдается комната в уютной двушке. Зеленый район. Приятная локация. Вся инфраструктура. Можно с животными. Ремонт старый, в цене учтено». Цену он действительно поставил невысокую: только чтоб хватало на оплату обеих его квартир. В одну из комнат он поселился сам. Жильца искал тщательно. Остановился на хипстере с кошкой. А свою квартиру в центре сдал задорого. Жалко сдавать, но пускай. Подкопить. Кстати, хипстер оказался хорошим жильцом, плату почти никогда не задерживал, и его кошку Замзу Шохжунов запросто пускал к себе в комнату. Она не драла мебель, да и вообще почти всегда спала. Старая.
Написала dragunskaya на microproza.d3.ru / комментировать
