В дохристианские времена на Руси царили иные нравственные каноны, и то, что позже стало порицаться церковью, всецело одобрялось языческим обществом. Такое понятие как добрачное целомудрие полностью отвергалось идолопоклонниками, которые возвеличивали сладострастие.
До крещения Руси слово «блуд» в славянской среде имело положительный смысл и обозначало странствие или гуляние. Поэтому производный от этой лексемы термин «блудница» был лишён отрицательной окраски и всего-навсего означал женщину, находившуюся в поисках жениха.
После VIII века толкование данного слова сузилось до именования вдов и незамужних особ, имевших добрачные интимные отношения, с X века оно стало синоним греховности, а с XVIII века — перешло в разряд ругательств.
По мнению Андрея Гальчука, высказанному им в работе «500 удивительных фактов о России» в языческой Руси царили более раскрепощённые нравы, и женская невинность не имела существенной ценности. Напротив, нетронутая до брака девушка считалась неказистой невестой, неспособной привлечь внимание противоположного пола.
Чтобы таких барышень было, как можно меньше, в стародавние времена в период прославления того или иного божества, устраивались разнообразные ритуальные игрища, завершавшиеся беспорядочным соитием.
Самым сладострастным торжеством языческой Руси можно признать празднование Ивана Купалы, когда вся деревенская молодёжь сначала проходила обряд очищения огнём, а затем отправлялась на поиски цветущего папоротника.
Стоит отметить, что в лесу уединившиеся парочки, а то и группы друзей, занимались не столько поисками, сколько предавались плотским утехам, то есть свальному греху.
Этим же всегда завершались традиционные свадебные «скакания», входившие в брачный древний ритуал. В ходе этого обряда вся приглашённая на праздник молодёжь собиралась в доме жениха и после вкушения еды становилась в хоровод и начинала синхронно скакать, напевая непристойные песни. Девушкам следовало прыгать так высоко, чтобы поднимавшаяся юбка соблазнительно оголяла их нижнюю часть тела. Устав от танцев, все предавались групповым оргиям.
Итогом подобных веселий часто становилась беременность незамужних особ, которые спокойно рожали детей, не боясь, что на них после этого никто не женится. В дохристианском славянском обществе не осуждалась не только беспорядочная добрачная интимная жизнь, но и невеста с ребёнком. Более того в те времена мужчины гораздо охотнее брали в жёны тех барышень, которые уже обзавелись чадом, поскольку это обстоятельство явственнее всего доказывало, что будущая супруга способна продлить род.
Дольше всех этого правила придерживались поморы, которые не ограничивали свободу девиц в общении с парнями и после принятия христианства. Татьяна Бернштам в работе «Народная культура Поморья» отмечала, что вплоть до начала XX века в северорусской народной культуре родители и общество снисходительно смотрели на добрачные половые увлечения своих дочерей.
Так же толерантно они относились к «загульникам» и «сколотарям» — детям, рождённым в сожительстве. Эти ребятишки никак не усложняли личную жизнь матери, поскольку не являлись причиной её последующего безбрачия. Наоборот, забеременевшую до свадьбы девушку считали достойной, и в большинстве случаев ей отдавали предпочтение при выборе невесты. Происходило это потому, что главной функцией женщины представлялось деторождение, а наличие у неё ребёнка подтверждало её способность к вынашиванию нового поколения.
С крещением Руси отношение к добрачной интимной близости кардинально изменилось, а невесты с ребёнком заслуживали всеобщего порицания и имели мизерные шансы на то, чтобы свить полноценное семейное гнёздышко.
В монографии «Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси» славист Николай Гальковский писал: «Христианство покончило с ритуальным блудом, когда массовые соития предписывались самой языческой традицией».
Чтобы поскорее искоренить из народного сознания древнеславянские нравственные представления, стали издаваться указы, регламентировавшие поведение людей. Самый первый закон, осуждавший девиц за потерю невинности до свадьбы, был учреждён княгиней Ольгой в 953 году. Она предложила налагать на легкомысленных особ денежный или вещевой штраф.
К XV веку сожительство до брака и беспорядочная смена любовных партнёров считались аморальным греховным поведением, заслуживавшим строго наказания. Девушка, уличённая в добрачных интимных связях, уже не могла рассчитывать на замужество, и всю оставшуюся жизнь оставалась блудницей, приговорённой церковью на попадание в ад.
