В дворянских семьях каждого члена семьи сызмальства окружал целый отряд прислуги, среди которой на особом положении были кормилицы, няни и дядьки. Эту категорию помощников остальные слуги называли дворовой аристократией, и были обязаны обращаться к ним по имени-отчеству.
Такие привилегии они заслужили ролью, которую играли в жизни и воспитании хозяйских детей. Кормилицы – кормили младенцев, няни – заботились о повседневных нуждах малышей обоих полов, а вот «дядьки» появлялись только у мальчиков, которым исполнилось 5 лет.
В обязанности дядьки входило мужское воспитание мальчиков, которым они полностью заменяли нянь, поскольку считалось, что женщины, своей мягкостью и излишней опекой портят будущих служителей Отечества.
Для мальчиков дядька — обычный крепостной мужик, становился проводником по взрослению, физическому развитию и духовному становлению. Он будил и укладывал спать своего воспитанника, следил за его гигиеной и внешним видом, заботился о его здоровье и отводил на родительскую половину дома.
Дядьки были первыми педагогами мальчиков, они разъясняли им азы грамотности, закладывали основы русского языка и быта, а также учили молитвам.
Львиную долю времени в образовательном процессе дядьки уделяли выработке у подопечного мужской закалки и патриотизма. С малых лет мальчики должны были понимать, что они будущие защитники Родины — храбрые воины, имеющие четкие понятия о чести и долге дворянина. Формируя психологическую устойчивость юноши, дядька приучал его к сдержанности чувств, преодолению страха, выносливости и дисциплине.
Дядька должен был увлечь воспитанника, чтобы обучение не превратилось в муку. Поэтому, к примеру, ловкость и координацию движения он развивал в игровой форме, а умение держаться в седле оттачивал на охоте.
Всем этим навыкам дядька обязан был научить воспитанника до того возраста, пока к нему не приставляли гувернера. С этого момента воспитательная миссия дядьки считалась оконченной, но он зачастую не покидал своего подопечного, оставаясь при нем в качестве управляющего.
К слову, дядька проводил со своим опекуном больше времени, чем его родной отец, а потому между ним и мальчиком зачастую складывались очень теплые, почти родственные отношения.
Ярким примером искренней дружбы между учеником и «дядькой» являются взаимоотношения между Александром Пушкиным и Никитой Козловым. Увековечив своего «дядьку» в образе Савельича в романе «Капитанская дочка», Пушкин, таким образом, выразил благодарность преданному воспитателю.
Козлов, который был старше поэта на 20 лет, любил его отеческой любовью и ездил вместе с ним не только в Петербург, но и по местам его ссылок. Пушкин посвящал своему дядьке стихи и едва не вызвал из-за него на дуэль своего лицейского друга Корфа.
До последних земных дней писателя Козлов жил с ним в одном доме, а в день злополучной дуэли с Дантесом, именно он на своих руках внес в особняк истекавшего кровью Пушкина.
С необыкновенной теплотой и любовью вспоминал о своем дядьке поэт Федор Тютчев, который с 4-летнего возраста воспитывался Николаем Афанасьевичем Хлоповым – человеком мудрым, уважаемым и богомольным.
Почти 20 лет Хлопов ухаживал за поэтом, провожал его каждый день на лекции университета, а затем отправился в Мюнхен, где Тютчев служил как атташе в посольстве. Находясь в постоянной переписке с матерью поэта, Хлопов держал родителей в курсе сыновней жизни.
Приходя домой со службы, Тютчев сразу же попадал из Германии в Россию, потому как дядька, разговаривавший исключительно на родном языке, воссоздал в быту русский уют со свойственным ему хлебосольством. Будучи православным человеком Хлопов устроил в мюнхенской квартире иконный уголок, где молился не только он, но и многочисленные сослуживцы поэта.
Дядька Хлопов жил с воспитанником до самой его женитьбы, а потом вернулся в московское имение Тютчевых, где его все ценили и почитали. Вскоре выяснилось, что Хлопов неизлечимо болен, и он, желая оставить о себе память, заказал для любимого им Федора необычный подарок.
По его задумке была написана необычная Феодоровская Икона Божией Матери, по четырем углам которой были лики разных несвязанных друг с другом святых. Разгадка такой композиции таилась на обороте иконы: оказывается каждый из изображенных святых являлся покровителем того дня, который был примечателен в жизни поэта. Эту же сторону иконы украшает выведенное рукой Хлопова дарственное посвящение: «В память моей искренней любви и усердия к моему другу Федору Ивановичу Тютчеву».
До самой смерти Тютчев хранил драгоценную икону в своем кабинете, а после, этот символ истинной дружбы и привязанности между дядькой и воспитанником, стал храниться в музее — усадьбе «Мураново».
