Версия об азиатском происхождении одного из главных символов русской культуры очень распространена, но ее правдивость вызывает большие сомнения.
Почти 15 лет назад в газете «Заводская правда» писатель В. Ерохин поделился воспоминанием о давнишнем выпуске передачи «Что? Где? Когда?». Как он пишет, знатоки тогда не смогли ответить на короткий, но каверзный вопрос: «Кто я такая? У меня два отца и ни одной матери». Речь шла о русской матрешке.
Первое семейство матрешек из восьми кукол до сих пор хранится в Музее игрушки в Сергиевом Посаде. Доподлинно известно, что своим появлением традиционная игрушка обязана двум родителям. Выточил фигурку Василий Звёздочкин, а лицо и наряд красавице подарил художник Сергей Малютин. Токарь-умелец работал тогда в мастерской «Детское воспитание», которая принадлежала купцу Анатолию Мамонтову.
В 1900 году матрешку представили на Всемирной выставке в Париже, и русская кукла начала свое триумфальное шествие по планете. До сих пор в англоязычных странах, избегая трудночитаемого matryoshka, ее называют попросту russian doll. А ещё иногда путают с другим славянским словом и ошибочно величают babushka doll.
Хотя русская «национальность» матрешки в мировом сознании не вызывает сомнений, любители тайн и мистификаций из года в года тиражируют версию о японском происхождении куклы. Как стала популярной эта легенда? Возможно, виной всему бывший директор Музея игрушки Екатерина Можаева, которая в 1969 году в соавторстве с журналистом А. Хейфицем издала книгу «Матрешка», в которой рассказала о фигурке мудреца Фукурумы, которую якобы привезли в мастерскую Мамонтова в конце XIX века. По описанию Можаевой, у фигурки «от постоянных раздумий» была вытянутая голова. Фукурума раскрывался, – пишет Можаева, – в нем находилось еще несколько фигурок, вложенных одна в другую».
История достаточно убедительная, только вот слова «Фукурума» в японском языке нет. Как нет и свидетельств того, что в мастерской Мамонтова была такая игрушка. Единственное упоминание о неком японском идоле, подаренном купеческой семье, есть в письме жены Анатолия Мамонтова Марии Александровны: «На днях Юра привез из Петербурга старинную каменную (глиняную) фигуру – японского идола. Если б Вы видели как он хорош, я влюбилась в него», – писала она в 1891 году художнику Остроухову.
Связь между глиняным идолом и русской деревянной куклой, (которая, к тому же, внутри содержит еще несколько фигурок), если и есть, то такая же, как и с остальными традиционными игрушками из любого материала. Достаточно вспомнить русскую дымковскую игрушку, у которой с матрешкой гораздо больше общего.
Но вернемся к «Фукуруме». В японской мифологии действительно есть божество, которого изображали как мудреца с вытянутой головой. И даже имя его созвучно – Фукурокудзю. Известный исследователь японской культуры А.А. Накорчевский в своей книге «Синто» поясняет значение имени: «фуку» – означает «счастье», «року» – «служебное благополучие», а «дзю» –«долголетие». О том, что в фигурку Фукурокудзю помещались другие, меньшего размера, никаких свидетельств нет.
По всей вероятности, загадочное «Фукурума» появилось при смешении имени Фукурокудзю с названием японской традиционной куклы-неваляшки – Дарума. В некоторых источниках «Фукурума» и «Дарума» описываются как один и тот же идол, но на самом деле они даже не «близкие родственники».
Дело в том, что кукла Дарума – это воплощение основателя дзен-буддизма Бодидхармы. Куклу делают из бумаги, папье-маше, реже – дерева и используют в новогоднем ритуале загадывания желаний. Если загаданное не сбывается, идола сжигают. Казалось бы, деревянная кукла – уже ближе к нашей матрешке, но и в этом случае влияние японской культуры на русских мастеров надуманно. Игрушка Дарума имеет шарообразную форму и не открывается.
Что же касается Фукурокудзю, то это божество синтоистское. Более того: позаимствованное, согласно Накорчевскому, из Китая (в отличие от индийского Бодидхармы). С матрешкой его сближает разве что тот факт, что фигурка тоже выпускается, так сказать, «в комплекте» с еще шестью идолами.
Речь идет об изображении синтоистских Семи богов счастья – Ситифукудзин. Это слово, кстати, тоже часто можно увидеть в связке с упоминанием о происхождении русской матрешки. Даже на сайте министерства культуры Подмосковья можно прочитать, что «свою родословную русская матрешка ведет от японской токарной деревянной разъемной семиместной фигурки Ситифукудзин».
Однако даже примитивный поиск по слову «Ситифукудзин» покажет, что Семь богов счастья чаще всего воплощаются в виде фигурок нэцкэ, сделанных из кости. Разумеется, они вовсе не «разъемные». И уж тем более фигурки Семи богов никогда не помещались одна в другую – ведь это означало бы определенную иерархию, которой в синтоисткой «семерке» нет.
Представитель Дома японо-российской дружбы, исследователь народных художественных промыслов Гэнки Нумата связывает матрешку с еще одной японской традиционной куклой – кокэси. Сходство у них, и правда есть: и матрешка, и кокэси – деревянные игрушки с росписью. Только у куколок кокэси форма больше напоминает леденец на палочке: цилиндрическое туловище и круглая голова. Кстати, друг в друга эти игрушки тоже никогда не вкладывались.
То есть, роднит их с матрешкой только материал и наличие росписи. Но было бы как минимум странно считать, что до конца XIX века в России не было традиции расписывать деревянные игрушки, и что у «отцов» матрешки Звёздочкина и Малютина не было других, исконно русских источников вдохновения.
