По мнению лингвистов, в русском языке, в отличие от других языков Европы, весьма слабо выражены диалектные особенности. Тем удивительнее существование таких локальных вариантов русского языка, которые сильно отличаются от общераспространённого литературного. Одним из самых необычных диалектов является дошедший до наших дней русский язык населения Аляски.
На существование особого аляскинского варианта русского языка американские, а за ними и отечественные филологи обратили внимание только в конце XX – начале XXI века. Речь идёт о реликтовом диалекте, который сохранился среди старшего поколения деревни Нинильчик. Этот населённый пункт, основанный за 20 лет до продажи Россией Аляски, расположен на полуострове Кенай в 160 километрах к юго-западу от Анкориджа. Сегодня здесь живёт всего около 800 человек – в основном потомки креолов, родившихся от браков русских поселенцев с эскимосскими женщинами. Большинство жителей Нинильчика возводят свой род к одной женщине – Аграфене Афогнак, жившей в начале XIX века. Многие сохраняют русские фамилии – например, сейчас вице-мэром Нинильчика является Уильям Квасникофф. В быту эти люди давно перестали общаться на русском языке, но они ещё помнят его как «язык детства». По состоянию на 2018 год, в живых оставалось менее 20 носителей «аляскинского русского», каждому из которых – не меньше 80 лет.
В аляскинском диалекте 70% лексики совпадает с русской литературной, но оставшаяся доля представляет особый интерес. Здесь, в частности, «законсервировалась» лексика XIX века, которую в России уже не употребляют. Существительное «вишка» означает «второй этаж», а финнов жители Нинильчика называют «чухнёй».
Некоторые русские слова изменили значение. К примеру, «башка» «по-аляскински» — это не просторечное «голова», а конкретно «череп». Другие слова стали произноситься иначе – вместе «музыкант» на Аляске говорят «мужиканиц». Фонетически произошла палатализация (смягчение) почти всех согласных перед «и». Не менее интересны грамматические изменения. Например, в языке потомков креолов перестало осознаваться отличие мужского, женского и среднего родов, из-за чего поменялись парадигмы прилагательных, глаголов, местоимений.
В устах жителей Нинильчика вполне обычна такая странная для русского уха фраза: «евонай мать весь ночь television караулил», что означает, что «его мать всю ночь смотрела телевизор». Вместо «красная смородина» носители диалекта говорят «краснай смородина». «Наший лайда красивай» означает «наш пляж красивый».
Возможно, некоторые особенности местной речи возникли ещё в эпоху русского освоения Аляски, когда колонистам потребовался «упрощённый» вариант языка для объяснения с аборигенами.
«Аляскинский русский может содержать контактные признаки, возникшие в результате взаимодействия с коренными языками Аляски, такими как алеутский и алютик (юпикская группа эскимосско-алеутской семьи)», — отмечается в статье лингвистов Миры Бергельсон и Андрея Кибрика «Русский язык на берегах залива Кука: самоидентификация культуры в условиях изоляции».
Другие отличия, вероятно, накопились в условиях изоляции с 1917 года, когда закрылась русская школа при православной церкви, и нинильчане попали под агрессивное влияние английского языка. Сегодня они говорят «бейбичка» вместо «ребёнок», «рабабутсы» вместо «резиновые сапоги».
Аляскинский вариант русского языка, а вернее, те его фрагменты, которые успеют записать учёные, пока носители ещё живы, является уникальным памятником русской культуры на самом краю её огромного ареала. И одновременно он показывает, каким колоссальным потенциалом изменчивости обладает русский язык и насколько разнообразным он мог бы быть в условиях политической децентрализации и изоляции отдельных общин.
Добавим, что даже если местный русский язык на Аляске исчезнет окончательно, русская культура в этом штате всё равно сохранится. Дело в том, что православные верующие по всей Аляске по-прежнему употребляют церковнославянский язык в его «русском» изводе.
