Давно ЧУМработница не баловала вас, дорогие друзья, просмотрами в ЧУМовом кинозале, но наконец нашёлся достойный повод. Читайте историю и смотрите короткометражный игровой фильм об оленеводе-поэте – Николае Артемьевиче Ледкове.
О талантливом тундровике ЧУМработница написала в главную газету НАО «Няръяна вындер (Красный тундровик)», только там кино невозможно показать.
* * *
Потомственный оленевод Николай Ледков из посёлка Красное не считает себя поэтом, но рифмует жизнь так же легко, как управляет упряжкой
Родился Николай Артемьевич в 1961 году, в месяц большой темноты, в Большеземельской тундре. Четвёртый из двенадцати детей, с малолетства помогал родителям, постигая науку кочевой жизни. Поэзия всегда была рядом, просто молчала до поры до времени.
Чумовой декламатор
Дети тундры быстро становятся взрослыми, потому что кругом дел невпроворот. Вместе с отцом Коля мастерил нарты, плёл тынзеи, пастушил, вместе с мамой ставил и разбирал чум, следил за очагом, таскал воду, нянчил младших братьев и сестёр.
Первые стихи услышал в красновской школе, куда первоклассником приехал по осени прямиком из тундры. А дальше – восемь лет в интернате с перерывами на долгожданные каникулы и единственное место отдыха – тундра и родной чум.
Учёба Коле давалась легко. Смышлёный мужичок-тундровичок всё схватывал на лету. Особенно радостно было на уроках литературы. Николай Артемьевич хорошо помнит учительницу Наталью Соболеву, которая была ненамного старше своих учеников.
– Наталья Гавриловна до сих пор преподаёт. Очень нам нравились её уроки. У меня память на стихи отличная была. Один раз прочитал, запомнил – пятерку получил. Часто декламировал наизусть.
Публичные стихотворные выступления приносили знатоку поэзии не только «пятёрки». Само собой незаметно ушло детское заикание.
Тут бы способному ученику продолжить учёбу, но после восьмого класса Николай без раздумий вернулся в тундру. Там на смену полюбившимся стихам вновь пришла суровая проза оленеводческой жизни.
И с Пушкиным на дружеской ноге
Без чумработницы тундровику тяжко. Евгения Петровна стала для Николая Артемьевича надёжным тылом и той самой музой, что вдохновляет мужчину на подвиги.
Невесту Коля ещё в школе присмотрел. Темноглазая Женя из деревни Чёрной, что между Варандеем и Красным, была не по годам самостоятельной. В три года девочка осталась без матери. Вести хозяйство дочку обучал отец-оленевод. Невеста получилась знатная, умелая.
Не всё сложилось как по писаному. Обратно в чум красавица не торопилась. После школы выучилась в Вологодском техникуме молочной промышленности, поработала в Красном и только потом по настойчивому зову отца вернулась к чумовым заботам.
Николай тоже на месте не сидел. Два года в армии оттрубил. Служил на Кольском полуострове в ракетных войсках оператором системы управления защиты.
После армии год по тундре кочевал, добра наживал. Невесту сватать по старой традиции отправился в августе, сразу после Дня оленя.
– Двое суток с отцом на упряжке до места добирались. Отец Евгении хотел меня пастухом у себя оставить, но я стукнул по столу кулаком и не согласился. Неделю потом ждал, пока он дочку в дорогу собирал, приданое паковал.
Поселились молодые в чуме родителей, но те через год один за другим ушли за далёкую сопку. Зажили самостоятельно, вели хозяйство дружно. В трудах праведных помогала оленеводу большая поэзия.
– Всегда возил с собой в стадо сборник Пушкина «Руслан и Людмила». Выучил всю поэму наизусть. Кому читал? Так оленям и лайкам! Людей-то вокруг нет. Те слушали внимательно, нравилось, наверное.
Под своим и чужим небом
Время личных стихов пришло внезапно. Николай Артемьевич не помнит, когда первая рифма возникла.
– Специально не получается сочинить, всегда неожиданно. Еду один на упряжке под звёздами, красота кругом – стихи сами появляются в голове.
|
| Стихи живут под родным небом |
Осенью 1992 года довелось красновскому оленеводу вместе с окружной делегацией под руководством Александра Ивановича Выучейского побывать в Канаде. Десять дней возили тундровиков по Калгари и окрестностям: показывали нефтяные месторождения, буровые вышки, рассказывали, как нефтяники с индейцами дружат.
На вопрос, чем Канада удивила, Николай Артемьевич с усмешкой отвечает:
– Не привык удивляться. Живут себе люди и живут. Был конец сентября, начало октября. На севере стояли реки, снег был, как у нас.
Ни одного стихотворения не привёз домой с другого материка путешественник. Видно, звёзды там не такие.
Хозяин тундры
У Николая Артемьевича и Евгении Петровны две дочери, сын, четверо внуков-школьников и другие многочисленные родственники.
|
| Николай и Евгения. По жизни вместе |
Племянница Надежда Савенкова вместе с мужем сняла про любимого дядю короткометражный игровой фильм.
– В прошлом году дядя Коля отпраздновал юбилей, 60 лет. Мы давно хотели как-то его порадовать, и тут услышали о конкурсе видеороликов окружного Этнокультурного центра «На особинку деревня, на особинку село». Муж Алексей за одну ночь написал сценарий, показал дяде и его жене. Они почитали, одобрили. Особенно им понравилась фраза, что тундра без хозяина сиротеет.
Главную роль в картине сыграл сам Николай Артемьевич. Стихи, что родились в оленьей упряжке, в начале фильма проникновенно декламирует его племянник, артист детской ненецкой группы «Ханийко» (Дети Севера) Костя Ледков.
Фильм «Дядя Коля» стал победителем конкурса. Николай Артемьевич картину целиком увидел недавно, когда с женой из тундры вернулся. Вместе с лайками Пэйко и Вороном сторожили забойный пункт СПК «Ерв».
|
| В тундре всегда есть чем заняться |
Летом опять поедут, в посёлке скучно лето коротать. Тундру надолго в одиночку оставлять нельзя: она ведь как женщина, требует внимания и поэзии в отношениях.
* * *
Мне в тундре бескрайней покой,
Пусть она и сурова порой.
Мне со стадом оленьим отрада,
И другой мне награды не надо.
Здесь надёжней оленьей упряжки
Транспорт найти нелегко.
И собаки надёжнее друга
Едва ли найдётся в округе.
* * *
Не во сне я видел бег олений,
Упряжки дерзкие держал,
Как часто в миг последний
На сани сесть я успевал.
И мчали вдаль меня олени
Через снега, через года,
Сквозь детство, юность, и когда
Лицо покрыла борода.
Домчат, быть может, и туда,
Где в тундре, где-нибудь на сопке,
Мне крест поставила судьба.
