Опера Моисея Вайнберга была написана на либретто Александра Медведева по автобиографическому роману бывшей узницы Освенцима Зофьи Посмыш в 1968 году по заказу Большого театра СССР при поддержке Д. Д. Шостаковича, который внимательно следил за работой творческого коллектива. По ряду причин «Пассажирка» была впервые исполнена только в 2006 году в Москве, а на сцене появилась уже за пределами России в рамках австрийского Брегенцского фестиваля в 2010 под управлением Т. Курентзиса в постановке Д. Паунтни, известного москвичам по «Кармен» в Большом театре (2008).
В повести Зофьи Посмыш речь идёт о ретроспективном взгляде на страшные события II мировой войны глазами надзирательницы Освенцима Лизы, которая уже после войны во время путешествия с мужем на океанском лайнере узнаёт в одной из пассажирок свою бывшую заключённую Марту, которую она хотела использовать как доносчицу в обмен на свидания с женихом Марты скрипачом Тадеушем. Тадеуша в итоге убивают на глазах у Марты за исполнение неправильной музыки во время дня рождения директора концлагеря.
История призрака из преступного прошлого бывшей надзирательницы Лизы поднимает главный вопрос оперы Вайнберга об ответственности человека, выполняющего функцию винтика в репрессивной машине, за те преступления, которые эта машина совершает. Формально каждый отдельный поршень в автомобильном двигателе не принимает индивидуального участия в убийстве людей, когда машина, управляемая террористом, врезается в толпу на тротуаре. А вместе с банкротством или гибелью системы страдает и каждый отдельный её элемент, каждый винтик. Так виноваты ли надзиратели и палачи в том, что просто делали свою работу? Ответ в опере «Пассажирка» категоричен: прощения палачам нет и быть не может.
О спектакле Тобиаса Кратцера в Баварской опере мы уже писали: режиссёр из этических соображений максимально редуцировал все концлагерные сцены, а музыкальный руководитель спектакля Владимир Юровский де-факто создал новую редакцию оперы. Её драматургия полностью сконцентрирована на том, что близко и важно для аудитории Национального театра Мюнхена — города, где родился нацизм: как жить с осознанием того, что вся твоя жизнь и честная работа на родину и фюрера оказались преступлением против человечности?
Во второй серии показов спектакля сложная метафорическая драматургия Кратцера выглядит уже чуть более понятной. Все голоса из нацистского прошлого главной героини Лизы (успешная работа меццо-сопрано Тани Арианы Баумгартнер) возникают в воображении её двойника — пожилой Лизы (яркая игра драматической актрисы Сибиллы Марии Дордель), которая с прахом своего умершего мужа Вальтера (образ живого мужа прекрасно исполнил тенор Чайрльз Уоркмэн) отправляется в своё последнее путешествие на океанском лайнере. Здесь Лиза снова переживает своё прошлое и встречу с призраком отправленной в лагерный барак смерти польской заключённой Марты (многогранная и глубокая вокально-драматическая работа Елены Цаллаговой).
Важным достоинством ноябрьских представлений спектакля стал дебют дирижёра Азима Каримова, по-своему открывшего мощь этой трагической партитуры. Оркестр под его управлением звучал рельефно и эмоционально объёмно. Тревожные струнные, резкие акценты духовых и богатая звуковая палитра сокращённой группы медных усиливали контрасты между рутиной круизной праздности и лагерными воспоминаниями Лизы.
Несмотря на то, что Каримов принимал активное участие в создании новой редакции партитуры Вайнберга, в его отношении к материалу не было той отстранённости, которая удивила знатоков в премьерных исполнениях под управлением маэстро Юровского. По-видимому, Юровский уже знал, что правообладатели Вайнберга запретят запись и трансляцию спектакля, в котором, по разным оценкам, купировано от 30% до 50% оригинального музыкального материала композитора.
Вместе с тем спектакль получился хоть и цельным внутренне, но всё ещё прямолинейно односторонним: конечно, жалко бабку-эсэсовку Лизу, которая после самоубийства в конце I действия попадает в ад своего нацистского прошлого, но эту мысль очень трудно выудить из предлагаемого прочтения. Как отмечено выше, эта мысль должна была найти отклик в сердцах современных посетителей Баварской оперы, предки которых буквально этими надзирателями Лизами и были.
Но почему-то ни в одной рецензии немецких критиков этого понимания не прослеживается, а в зале Баварской оперы после страшного и мучительного сведения счётов с жизнью главной героиней в конце I акта и в траурном финале спектакля, напоминающего о том, что прощение нацистских преступлений означает предательство памяти всех замученных, вместо минуты молчания звучат неуместные аплодисменты.
Очень важную роль в спектакле играет хор, отражающий коллективную боль узников лагерей и заклинающий не прощать ни одного участника издевательств над беззащитными и невинно осуждёнными.
Несмотря на отмеченные особенности постановки «Пассажирка» в Баварской опере производит сильное впечатление и вызывает новые и новые вопросы, выходящие далеко за пределы художественного переосмысления прошлого.
Автор фото — W. Hoesl
