1913 год отметился трагическими событиями в истории Русской православной церкви. Догматические разногласия между частью русского монашества на Афоне и представителями Священного Синода привели к кровавым столкновениям братьев по вере.
В 1907 году свет увидела книга схимонаха Илариона (Домрачева) «На горах Кавказа», в которой автор призывал верующих утвердиться в непреложной истине, что в имени Божием сокрыт Сам Бог. «Сущность и действенность молитвы Иисусовой зиждется на силе призываемого Божественного Имени Господа Иисуса Христа, к которому молящийся должен относиться как к Самому Господу Иисусу», – писал Иларион.
Книга вызвала серьезную полемику в православном обществе, с особой силой в нее оказалось вовлечено монашество русского монастыря Святого Пантелеимона на Афоне. Масло в огонь подлил афонский инок Хрисанф, выступивший в 1909 году с критической рецензией на труд Илариона. Он обвинял кавказского монаха-отшельника в «ереси, двоебожии и пантеизме». По словам Хрисанфа, Спаситель получил простое человеческое имя, которому не следует приписывать обоготворяющее значение и приравнивать его к сущности Творца.
Афонское монашество в этой полемике разделилось на два лагеря: поддержавшие Хрисанфа стали называться «имяборцами», их оппоненты – «имяславцами». К последним, в частности, примкнул видный ученый и религиозный деятель иеромонах Антоний (Булатович), получивший известность как исследователь Эфиопии.
Негативно к движению «имяславцев» отнесся Священный Синод РПЦ, запретивший в 1912 году книгу Илариона, а вместе с ним и Вселенский Патриарх Иоаким III, назвавший новое учение «бессмысленным» и увещевавший служителей Пантелеимонова монастыря отречься от опасного заблуждения.
Позиция Святейшего Синода вызвала лишь волну возмущения среди афонских «имяславцев», однако их никто желал слушать. В Петербурге от слов уже начали переходить к делу. 17 мая 1913 года Синод предписал архиепископу Вологодскому и Тотемскому Никону в сопровождении профессора Московской духовной академии Сергея Троицкого отправиться на Афон, чтобы искоренить еретический заговор.
Первой остановкой делегации был Константинополь, где прошла встреча с новым Вселенским Патриархом Германом V, а также с представителями афонского кинота. Последние сообщили Никону тревожные вести: партия «имяславцев» выросла до 3/4 всего братства Пантелеимоновской обители и настрой ее членов был весьма решительным.
Не менее решительно взялся за дело и Синод, распорядившийся для усмирения афонского мятежа отправить вместе с миссией боевой корабль «Донец», выделив в качестве сопровождения пароход «Царь» с пятью офицерами и сотней солдат на борту.
Источники свидетельствуют, что по прибытии на Афон Никон в целях безопасности был вынужден неделю жить на корабле, проводя переговоры с посещавшими его депутациями. Впрочем, к согласию стороны прийти так и не смогли. Пантелеимоновская братия категорически не желала уступать в своих убеждениях. Дело шло к открытому столкновению.
С 14 июня под усиленной охраной военных делегаты начали проводить перепись монахов русской обители. По сведениям Никона, к 29-му числу из 1700 иноков Пантелеимоновского монастыря около 700 от ереси отреклись, остальные продолжали называть себя «имяславцами» и ни на какие увещевания не поддавались. Было очевидно, что силами чуть более сотни солдат строптивых монахов не унять.
3 июля на Афон в помощь синодальной комиссии прибыл пароход «Херсон», на борту которого находилась рота солдат готовых исполнить любое поручение. Приказ от российского консула в Константинополе военным был таков: мятежников взять приступом, по возможности избегая кровопролития. К сожалению, полностью приказ выполнить не удалось: монастырь был взят, но без жертв не обошлось.
По свидетельству монахов, атака произошла в то время, когда иноки совершали богослужение: их безоружных в течение целого часа в упор из шлангов окатывали мощнейшей струей ледяной горной воды. Но и этого было недостаточно, и тогда офицеры с командой «Бей штыками и прикладами!» бросили на беззащитных священнослужителей «полупьяных и осатаневших солдат», которые довершили начатое.
Когда бесчинства были окончены монахи насчитали 46 исколотых штыками раненых братьев, четверо оказались мертвы. Синод судил «вероотступников» строго. Зачинщиков оправляли в тюрьмы, покаявшихся ссылали в отдаленные монастыри империи, а стойких «имяславцев» лишали духовного сана.
Император Николай II долгое время не проявлял видимого участия к событиям, разворачивавшимся на Афоне. Только после разгрома «имяславцев» появляется его реакция. В ответ на телеграмму настоятеля Пантелеимоновского монастыря архимандрита Мисаила, который благодарил монарха за избавление обители от «революционеров», он написал: «Желаю Пантелеимонову монастырю мира, тишины и благоденствия».
А в феврале 1914 года царь уже принимает пострадавшую сторону – депутацию афонских «имяславцев», которые поделились с Николаем своими переживаниями по поводу конфликта в Церкви. По словам иноков, принял царь их милостиво и обещал содействовать мирному урегулированию дела. Любопытно, что главный виновник Афонского погрома архиепископ Никон такой чести удостоен не был.
