Между наукой и «теневой» пасекой. Алтайские переработчики меда – о перспективах и проблемах производства
Алтайский край, в 2024 году ставший лидером России по производству меда, сегодня решает сложную задачу: как сохранить первенство, перейдя от продажи сырья к созданию высокотехнологичных продуктов. Обсуждение этого вопроса вышло на первый план в Алтайском аграрном университете на Всероссийском конгрессе пчеловодов «Апифорум Алтай-2025». Подробнее о пути к «высокой переработке» и системном противоречии, с которым сталкивается отрасль, – в материале altapress.ru.
Все подробности - здесь
Вектор развития
Общую уверенность рынка переработки меда подтвердила Ирина Попова, заместитель начальника управления Алтайского края по пищевой, перерабатывающей, фармацевтической промышленности и биотехнологиям. По ее словам, регион не только лидирует в стране по объемам, но и прочно удерживает первое место в Сибирском федеральном округе, а продукция на основе меда традиционно входит в топ-3 по России.
В крае работает около 50 предприятий, связанных с переработкой, 44 из которых специализируются на ней полностью или имеют такие товары в ассортименте. Однако, как отметила Ирина Попова, ключевой тренд сегодня – движение от знакомых потребителю меда, медовых композиций и бальзамов к глубокой переработке и созданию продуктов с высокой добавленной стоимостью.
«Многие предприятия уже повернулись в сторону глубокой переработки. Это не просто фасовка меда, а работа с прополисом, маточным молочком, пергой – со всем, что дают пчелы», – пояснила она.
Следующим целеустремленным проект в отрасли становятся уже не БАДы, а лекарственные препараты на основе пчелопродукции с полноценной клинической базой.
«Это очень амбициозный проект. Но у нас есть вузы, которые идут в этом направлении совместно с предприятиями-переработчиками. Такая перспектива есть», – заявила заместитель начальника управления.
Этому способствует государственная поддержка, например, гранты губернатора для проектов в сфере агробиотехнологий. По данным мониторинга управления, хотя официальной статистики нет, за последние 4-5 лет число компаний, ушедших в глубинную переработку, выросло как минимум вдвое.
Ставки на прополис
Яркой иллюстрацией этого тренда стал путь компании «Алтайский нектар», который на форуме представил ее учредитель Вадим Переладов. Бренд изначально выбрал стратегию глубокой переработки. Он прошел несколько этапов: от пастеризации меда для московского рынка до производства медовухи.
Сегодня фокус компании кардинально сместился. Основные направления – производство комплексных экстрактов апи- и фитосырья и выпуск на их основе готовых форм: капель, сиропов, таблеток, капсул, а также БАДов, сочетающих мед, прополис, алтайские травы и панты марала.
Особой гордостью бизнесмена стала инновационная разработка, созданная в партнерстве с Алтайским медицинским университетом, – продукт для профилактики мочекаменной болезни, эндемичной для региона.
«Мы провели полноценные клинические испытания по губернаторскому гранту. Получили оптимистичные результаты и завершили государственную регистрацию. Это первый и единственный в России продукт на основе прополиса и алтайских трав с подобным назначением. В январе мы уже запустим его в производство», – поделился Вадим Переладов.
Отвечая на вопрос о трендах, он отметил, что весомую долю в портфеле компании сейчас занимают именно продукты переработки прополиса.
Почему именно прополис стал так востребован, предприниматель объяснил: «Думаю, он был популярен всегда. Просто современные технологии позволяют делать из него интересные, удобные и эффективные продукты: спреи, кремы и добавки в мед. Его потенциал раскрывается по-новому».
На форуме с крупными пчеловодами обсуждалась возможность переориентации их работы. Переработчики заинтересованы в долгосрочном сотрудничестве по поставкам сырья.
«Теневое» сырье
Однако за этим уверенным движением вперед скрывается серьезная структурная проблема, которая может стать тормозом для всей индустрии. О ней на форуме говорил Сергей Терентьев, руководитель компании «Мед Алтай».
Основная трудность, по его словам, кроется в структуре отрасли: около 80% меда в крае производится личными подсобными хозяйствами (ЛПХ). Для них часто оказываются неподъемными современные жесткие требования, обязательные для легальных поставок: контроль качества и безопасности через цифровое отслеживание продукта (от улья до потребителя).
«Требования, которые предъявляются к меду на данном этапе, не позволяют этим пчеловодам выполнять все условия. При соблюдении всех норм себестоимость их меда становится очень высокой. Поэтому они стараются работать “в тени”», – констатировал Терентьев.
Это создает порочный круг: переработчикам нужны большие объемы легального сырья для выхода на федеральные рынки, но получить его они не могут.
«Мы не можем брать мед без документов, потому что идет начисление по расчетному счету, ведь есть требования Россельхознадзора. Многим предприятиям приходится уходить с крупных площадок из-за нехватки сырья от пасечников», – пояснил он.
Требования, действующие уже около четырех лет, по словам предпринимателя, продиктованы не прихотью, а законом, которые требуют соблюдать безопасность для конечного потребителя.
При этом Сергей Терентьев отмечает, что в реалиях отрасли, где основу составляют малые хозяйства, нужны более гибкие подходы: «В принципе, все правильно по закону. Но нужно уточнить некоторые ремарки: это же мед, и 90% производителей работает в немного других условиях».
Выходом он, как и многие эксперты, видит объединение пчеловодов в кооперативы.
«Прежде чем что-то взять, нужно дать. А пока с этим очень сложно», – резюмировал предприниматель.
Баланс амбиций и реальности
Будущее алтайской переработки пчелопродукции видится в двух параллельных плоскостях. С одной стороны – это четкий, поддержанный наукой и властью курс на создание высокотехнологичных продуктов с доказанной эффективностью, где флагманы отрасли уже делают серьезные заявки.
С другой – отрасль должна вовлечь в эту новую схему тысячи мелких пасек, которые сейчас поставляют сырье, но работают неофициально. Без них устойчивого развития не получится. Успех рынка зависит от того, удастся ли найти баланс между амбициями глубокой переработки и экономическими реалиями ЛПХ.