В ноябрьские праздники 1934 года в нашей стране произошло событие, которое навсегда вошло в историю отечественного кино. По экранам началось триумфальное шествие фильма "Чапаев". За всю историю кино многие фильмы пользовались всенародной любовью. Но, пожалуй, случай с фильмом режиссёров-однофамильцев Георгия и Сергея Васильевых - совершенно особый.
Первый же показ "Чапаева", 5 ноября 1934 года в ленинградском кинотеатре "Титан", родил безмолвие. Фильм закончился, а притихший зал не трогался с места, будто чего-то ждал. Сродни тому, как первые зрители испугались поезда, пущенного на них братьями Люмьер, зрители "Чапаева" восприняли картину не просто как обычный фильм. Они увидели нечто такое, чего до этого никогда не видели. Директору кинотеатра пришлось выйти и сказать: "Товарищи, всё...
Картина сразу же стала обрастать легендами. Одна из них гласила, что есть такое кино, где Чапай не тонет. И вот ватага мальчишек бегала от кинотеатра к кинотеатру и узнавала, не здесь ли идёт тот самый "Чапаев" со счастливым концом. Однажды двое мальчишек выходили из кинотеатра, один ревел, жалея погибшего Чапая, а другой его успокаивал: "Это ты с непривычки, я вот четвёртый раз смотрю, попривык немного".
К середине 1930-х советский кинематограф оказался в положении, которое можно было бы назвать предчувствием настоящего успеха. С концом НЭПа завершилась его полная национализация, в Москве достраивались новый "Мосфильм" (тогда ещё "Союзкино"), за границей закупались техника и плёнка. Количество кинотеатров - вернее, киноустановок - в СССР наконец-то достигло приличного уровня. А главное, у зрителей появилось кое-какое свободное время и деньги. Не хватало только одного - большого фильма.
Разумеется, такой фильм мог быть только о революции или гражданской войне - требования идейной выдержанности никто не отменял. Разумеется, он должен был содержать то, что сейчас называют action, - советский зритель не отличался в смысле своих пристрастий от любого другого, хоть в Лондоне, хоть в Шанхае. И, конечно, он должен был быть звуковым - немые фильмы ещё выпускали, но всем было понятно, что это уходящая эпоха. Ну и, наконец, его должен был снимать мэтр - только так можно было хоть как-то гарантировать результат.
Вот с этим последним неожиданно начались проблемы. Эйзенштейн был в Мексике. Пудовкин болел. Александров занимался "Весёлыми ребятами". Но это было всё еще время дерзких решений - если живые классики не идут, сделаем новых, не хуже. "Чапаев" стал для творческого тандема Васильевых дебютом.
Георгий Николаевич и Сергей Дмитриевич никакими братьями не были. Псевдоним родился после того, как словосочетание "братья Васильевы" иронически употребил в одной из статей критик Виктор Шкловский. Сами режиссёры впервые выступили под этим псевдонимом в 1932 году, поставив его в титрах фильма "Личное дело". Но Васильевы были настоящими братьями по искусству. Сергей Николаевич так и говорил на встрече со студентами: "Я и мой брат по искусству, Георгий Дмитриевич..."
Были они людьми очень разными, что, возможно, и влекло их друг к другу. Что значит работать вместе? Как это - вдвоём писать сценарий, снимать картину? Какое разделение труда и субординация существовали между "братьями"? Сами "братья" заявляли: "Мы никак не разделяем работу. Для нас всё равно, кто кричит: "Свет" и "Начали". Не в этом дело. Нужно суметь поругаться до этого так, чтобы одинаково понять вещь". Уже на уровне обсуждения сценария стало понятно, что, возможно, получится что-то экстраординарное, несмотря на неопытность режиссёров.
К своему полнометражному дебюту Васильевы отнеслись как к последнему фильму (с точки зрения вечности так оно, в общем, и оказалось). Без конца переписывали сценарий и переснимали отдельные сцены, скрупулёзно выбирали актёров, сутками напролёт сидели в монтажной, применяя навыки хорошо известно ремесла. Всё это, конечно, в совокупности важные составляющие успеха "Чапаева" у зрителей. Но всё же главное, пожалуй, было не в авторах и даже не в актёрах - хотя работа Бориса Бабочкина совершенно безупречна и 90 лет спустя. Главное всё же здесь - герой.
Полководец - излюбленный персонаж для кинематографа. Холм, бинокль, на общем плане туда-сюда носится конница, дома - жена или невеста, да злое начальство, да лютый враг. Что ещё нужно - бери и снимай. Кроме того, ничего не нужно особенно выдумывать - в истории талантливых и бесстрашных командиров пруд пруди.
Гражданская война предъявила миру немало толковых военачальников. Деникин, Колчак, Дроздовский, Марков, Кутепов у белых. Фрунзе, Каменев, Пархоменко, Щорс, Тухачевский, Егоров - у красных. Начальник 25-й стрелковой дивизии Чапаев как полководец - не в этом ряду. Да и героем войны подлинного Василия Ивановича назвать трудно: да, был лично храбр, решителен, любим подчинёнными, но ничего, подпадающего под слово "подвиг", не совершил. Разумеется, "ноунеймом" он не был - Чапаева знали и ценили в руководстве РККА, посылали учиться в академию, у него был нечастый (вопреки сложившемуся в кино штампу) в то время орден Красного Знамени. Однако всё же для мифа маловато - даже с учётом гибели на поле боя.
Но дело в том, что братьям Васильевым вовсе не нужно было ничего особенного выдумывать. Миф о Чапаеве, его культ уже существовал - пусть и не такой масштабный, как после фильма.
Роман Дмитрия Фурманова "Чапаев", разумеется, ещё при жизни автора стал безусловной классикой. Перечитывать его сегодня при этом довольно затруднительно - в отличие от других хитов раннего соцреализма, посвящённых Гражданской войне. С точки зрения собственно литературы фурмановский текст, конечно, уступает и "Разгрому", и "Железному потоку", и "Как закалялась сталь", не говоря уже о "Конармии" и "Тихом Доне". Есть, однако, одна деталь, которая перечёркивает (вернее, заставляет не замечать) все недостатки романа - "Чапаев" был первой большой книгой о Гражданской, с него началась эта тема в советской (да и в целом в русской) литературе. Если уж экранизировать, то "Чапаева": в логике Васильевым и начальству "Ленфильма" не откажешь.
Ранняя смерть Фурманова предсказуемо забетонировала статус и романа, и его героя - немного наивного, поразительно бесстрашного и уверенного в себе, очень русского. Романный (а потом и киношный) Чапаев получился почти идеальной ролевой моделью. В нём не было плакатной безупречности Будённого, криминальной лихости Котовского, немного кабинетной мудрости Фрунзе. Зато было вдоволь сомнений, некоторой неотёсанности и настоящей искренности. Это добавили, конечно, Васильевы и Бабочкин (у Фурманова ничего этого почти нет, как нет, кстати и Петьки с Анкой в том виде, в котором они действуют в фильме).
Ещё в заявке будущей работы режиссёры написали: "Мы будем бороться за максимальное очищение киноязыка от всякого рода ненужных ракурсных и монтажных "изысков". За простоту - в лучшем смысле этого слова. Мы делаем фильм о людях. Отсюда - наша ставка на работу с актёром". Удивительно насколько точно режиссёрам удалось выполнить задуманное. "Чапаев" действительно снят предельно просто, но при этом точно. А главное сокровище картины - актёрская игра. И среди всей плеяды точных и сочных образов главным, конечно же, стал Василий Иванович Чапаев.
Изначально братья Васильевы хотели отдать роль начдива мхатовцу Николаю Баталову, исполнителю роли Сергеева в любимой зрителями, первой советской звуковой ленте - "Путёвка в жизнь". Но Баталов был сильно загружен в театре, а по другим данным, актёр просто устал от ролей бравых героев Гражданской. Тогда выбор пал на молодого (ему не было ещё и тридцати), но с большим театральным опытом актёра Бориса Бабочкина.
И тут режиссёры "схитрили". Пригласив Бабочкина на читку сценария, сказали, что хотят предложить ему роль Петьки. Ночью, возвращаясь домой с читки сценария заснеженными ленинградскими улицами, Бабочкин всю дорогу показывал режиссёрам Чапая. Как тот носит фуражку, как здоровается с бойцами... Манёвр режиссёров удался. Актёр свободный от всего того, что сегодня называется новомодным словом "кастинг", смог доказать, что именно он должен играть Чапаева.
Бабочкин не играет Чапаева, он живёт им в кадре. Не даром много находок и предложений, исходивших от самого актёра, вошли в картину. Вплоть до текста: "Ну на то, что вы тут говорили, - наплевать и забыть! Теперь слушай, чего я буду командовать!" и "Я академиев не проходил, я их не закончил". Эти и другие фразы актёр нашёл в дневниках Фурманова. И нужно отдать должное режиссёрам - сценарий был прописан ими досконально, но они всегда были открыты и шли навстречу импровизации, которая работала на картину.
Бабочкин впоследствии кино возненавидит: на улицах его будут звать исключительно Васильиванычем, и от приставучего образа уже не отделаться. Но справедливости ради, надо сказать, что "Чапаев" и кормил его до гроба: регалии вроде звания народного артиста СССР или звезды Героя Социалистического труда он получал автоматически, просто по разнарядке, вне зависимости от реальных творческих успехов.
Этот выбор стал судьбоносным для всей картины. Первые съёмки, правда, актёру не удавались. Но время шло, и с каждым днём рождался тот самый, настоящий Чапаев. Сам Бабочкин писал позже, что все большие актёры идут к результату постепенно и только посредственные готовы сразу всё сыграть.
С этого фильма началась слава сразу целой плеяды артистов. И Леонида Кмита (Петька), артиста огромного природного обаяния, ставшего настоящим мастером второстепенных ролей, и Варвары Мясниковой (Анка) - жены режиссёра Сергея Васильева, спустя несколько лет до неузнаваемости перевоплотившейся в абсолютно аристократическую Фею в "Золушке", и совсем ещё молодого Георгия Жжёнова, сыгравшего в эпизоде красноармейца. Играли в фильме и уже маститый и фантастически фактурный Николай Симонов (Жихарев), и выдающийся артист, режиссёр и педагог Илларион Певцов, интерпретировавший в традициях метода Михаила Чехова образ белого полковника Бороздина, что появляется в фильме лишь на несколько минут. Но как появляется!.. В кадре была лишь спина белогвардейца, да ещё бегали пальцы, из-под которых звучала "Лунная соната". Но сколько мастерства было в этом!
Не обошлось и без вмешательства главного зрителя Страны Советов Иосифа Сталина. Вождю хотелось увидеть в картине больше романтики. Это он предложил ввести в картину женщину-бойца, обозначить любовную линию.Так в фильме появляется Анка-пулемётчица. Её прообразом стала Мария Андреевна Попова, которая была санитаркой. Надо сказать, что в дивизии Чапаева любовные романы были под запретом, так что перед сценаристами встала непростая задача. На самом деле никаких отношений между Марией Поповой и Петром Исаевым не было. Фильм с любовной линией Сталину понравился куда больше. Именно от его решения зависело, увидят ли зрители картину или нет. Борис Шумяцкий, который командовал в ту пору советской кинематографией, вспоминал, что "Чапаев" произвёл на Сталина огромное впечатление. Он пересматривал, как только предоставлялась возможность.
Мало кто знает, режиссёры так спешили с премьерой к годовщине Октябрьской революции, что не успели выпустить плакаты к фильму. Первый, дневной сеанс в кинотеатрах Ленинграда был провальным - никто практически не пришел. Но слава о фильме распространилась мгновенно. Уже вечером зрители штурмовали кинозалы. Этот фильм люди смотрели не просто по нескольку - десятки раз. Фотохроника тех лет запечатлела колонны с плакатами "Мы идём смотреть Чапаева!". Впервые, пожалуй, в нашей киноистории выход фильма на экраны стал общенациональным событием.
Невиданная по нашим временам история - блокбастер без хеппи-энда. А ведь, удивительное дело, многие зрители - и стар, и млад - шли снова в кинотеатры с надеждой, что на следующем сеансе легендарный герой Гражданской войны не погибнет и всё-таки выплывет, и продолжит борьбу с "белыми".
И он выплыл! В начале Великой Отечественной войны был снят агитационный ролик "Чапаев с нами!". В нём Василий Иванович доплывает до противоположного берега, и, обращаясь с экрана к зрителям, призывает советский народ бить фашистов.
В карьере всех его создателей "Чапаев" остался главным и единственным успехом. Васильевы, даром что уже в 1935 году получили по ордену Ленина, быстро скатились во второй ряд советского режиссёрского корпуса. Бабочкин, актёр очень большого таланта, всю оставшуюся долгую жизнь оставался заложником своей лучшей роли.
Это сейчас картина может показаться революционным боевиком, да и только. До Чапаева советский зритель столь похожего на себя народного героя никогда не видел. В нём советский зритель впервые увидел положительного героя, не срисованного с агитплаката, не стопроцентно хорошего. За эти же качества зрители позже полюбят Жеглова, а не Шарапова, или, скажем Данилу Багрова из "Брата". Чапай давно перестал быть героем конкретной исторической эпохи и поэтому анекдоты про "Васильиваныча и Петьку" рассказывают и те, кто фильма никогда не видел.
