Январь 1905 года стал поворотным моментом в истории Российской империи. Накопившиеся противоречия в обществе получили выход в революционном сценарии. Который, по сути, был запущен самим царем-самодержцем.
«Господи, как больно и тяжело! Завтракали со всеми»
«9 января. Воскресенье. Тяжелый день! В Петербурге произошли серьезные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело! Мама приехала к нам из города прямо к обедне. Завтракали со всеми. Гулял с Мишей. Мама осталась у нас на ночь», — записал император Николай II в своем дневнике.
Запись, на первый взгляд, довольно странная, но она довольно типична для царя. На самом деле Николай был осведомлен и о реальных намерениях рабочих, и о том, что готовится им в ответ.
Российский «дикий капитализм» XIХ века своей жестокостью порождал массовое недовольство, становившееся питательной средой для революционных организаций. Власти пытались создать контролируемую альтернативу.
Питерское «Собрание»
Начальник Особого отдела Департамента полиции Сергей Зубатов формировал рабочие союзы, полностью находившиеся под руководством властей. В рамках этой деятельности он познакомился со священником Георгием Гапоном, чьи проповеди и выступления стали крайне популярны в рабочей среде.
Так появилась организация под названием «Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга», которую возглавил Гапон.
Но Зубатов несколько недооценил своего протеже. К концу 1904 года «Собрание» превратилось в весомую силу с задатками политического движения, в котором авторитет Гапона был чрезвычайно высок.
И священник решил, что мелкие вопросы — не его уровень. Существующее положение вещей он решил менять за счет прямого обращения к царю.
Очередной конфликт с владельцами предприятий в Петербурге стал отличной почвой для подготовки петиции.
«В нас не признают людей, к нам относятся как к рабам»
Начиналась она так: «Государь! Мы, рабочие и жители города С.-Петербурга разных сословий, наши жены, и дети, и беспомощные старцы-родители пришли к тебе, государь, искать правды и защиты. Мы обнищали, нас угнетают, обременяют непосильным трудом, над нами надругаются, в нас не признают людей, к нам относятся как к рабам, которые должны терпеть свою горькую участь и молчать. Мы и терпели, но нас толкают все дальше в омут нищеты, бесправия и невежества, нас душат деспотизм и произвол, и мы задыхаемся...»
Традиция подобных петиций была не нова, но тут, помимо жалоб и экономических требований, появились и политические — к примеру, свобода печати, амнистия политзаключенных, ответственность министров перед народом и гарантии законности правления.
Гапон пояснял рабочим — царь, безусловно, у нас хороший, но вот его чиновники изолируют его от реальной картины, а сами чинят произвол. Народ в это охотно верил.
Идея была не только в том, чтобы составить петицию, но и в том, чтобы собрать шествие к царю. Которое для Гапона превратилось в главную политическую акцию в его карьере.
Доклад министра
В начале январе 1905 года в Петербурге бастовало до 150 тысяч человек. Большинство из них были готовы идти к царю «за правдой». Подготовку шествия никто не скрывал, как и то, что настроены люди в подавляющем большинстве верноподданически.
За три дня до предполагаемого шествия Николай II выехал в Царское Село. 8 января с докладом к нему прибыл министр внутренних дел Петр Дмитриевич Святополк-Мирский.
Глава МВД в итоге окажется главным «козлом отпущения». Святополк-Мирский доложил царю, что обстановка контролируемая, войска установят заставы по городу, чтобы не пустить рабочих в центр. Самого же Гапона министра охарактеризовал как «социалиста», а слово это у Николая II вызывало резкую неприязнь.
Удивительно, но Святополк-Мирский знал Гапона лишь по чужим докладам, и от общения с ним отказался даже накануне событий.
Император, в свою очередь, узнав от министра, что в столице к Зимнему дворцу с петицией собираются идти 120 тысяч человек, не поинтересовался — а как именно их собираются останавливать?
Министр потом утверждал, что намерения его были исключительно благими — предотвращение новой Ходынки.
Расстреляли, а потом простили
К чему всё идет, могли не понимать простые рабочие, но и Гапон, и Святополк-Мирский, и царь отлично осознавали, какова может быть развязка. Но никто из них уже не желал отступать.
9 января 1905 года войска, получив приказ, открыли огонь по рабочим. Убивали не только на Дворцовой площади, но и по всему городу, где были выставлены войсковые заслоны. Чиновники были убеждены — народ это примет.
Но народ не принял. Люди были оскорблены тем, что их готовность пасть на колени перед царем-заступником обернулась расправой. И первые баррикады в столице возникли уже в тот же день.
Вопрос был не в том, сколько убили — 200 или 2000. Показательно расстреляли людей, о революции даже не помышлявших.
Несмотря на то, что власть настаивала на своей правоте, Святополк-Мирского отправили в отставку. Генерал Трепов, назначенный губернатором Петербурга, решил провести показательную акцию — к царю привезли группу специально отобранных рабочих, которым он попенял на «измену», а потом объявил: «Я верю в честные чувства рабочих людей и в непоколебимую преданность их Мне, а потому прощаю им вину их».
Получилось очень плохо — люди ждали каких-то извинений от императора, а получили фактически плевок в лицо. Поэтому маховик первой русской революции стал набирать обороты.
Логичный исход
Сергей Васильевич Зубатов, чьи планы по созданию легальных рабочих организаций потерпели фиаско, умер, узнав о падении монархии в 1917 году. Гапона убили в 1906 году, когда стало известно о его закулисных договоренностях с властями. За Треповым охотились революционеры, но в том же 1906 году он внезапно умер сам от болезни сердца.
Князь Святополк-Мирский после отставки к государственной деятельности не возвращался и умер весной 1914 года.
Ну а что касается Николая II, то его финал всем отлично известен. И вряд ли те, кто пережил 9 января 1905 года, питали к нему сочувствие.
