«Я реализовала себя полностью. А теперь живу», — говорит Анастасия Вертинская, которая 19 декабря отмечает 80-летие. В интервью aif.ru актриса рассказала об отце и о том, чем она живет сегодня.
Ответственность большого мастера
Ольга Шаблинская, aif.ru: Сегодня у популярных актеров звёздная болезнь, они выкатывают райдер. Ваш отец был всемирно знаменит. Александр Вертинский понимал, что он штучный артист, уникальный?
Анастасия Вертинская: Кто позиционирует себя как великий и проводит черту между собой и другими, ставит сам себя на пьедестал, человек глупый. Александр Николаевич был русский интеллигент, понимаете? В этом понятии заложено очень много. Лихачёв, по-моему, сказал: можно притвориться умным, талантливым на какое-то время, сильным, но невозможно притвориться интеллигентным. Отец был тонкой личностью, поэтом, который слышит музыку слова. Как такой человек может быть жлобом?! Вертинский вернулся в Советский Союз в 1943 году, когда шли самые тяжелые годы войны в России. И слова райдер никто вообще не знал.
Своим возвращением в Россию Александр Николаевич был очень горд. У него в книге «Дорогой длинною...» такой эпилог: «Я прожил за границей 25 лет. Я жил лучше многих и прилично зарабатывал. В моих гастрольных поездках по белому свету я останавливался в первоклассных отелях, спал на мягких постелях, окруженный максимальным комфортом. И 25 лет мне снился один и тот же сон. Мне снилось, что я наконец возвращаюсь домой и укладываюсь спать на... старый мамин сундук, покрытый грубым деревенским ковром. Вот что всегда значила для меня родина».
Я считаю, это самые важные слова, которые сегодня он мог бы сказать эмигрировавшим людям. Отец пел о России, и ностальгия была его музой. Он никогда не сказал ни одного плохого слова в эмиграции о Родине. Это свидетельство большой любви к России, высокой порядочности, колоссальной ответственности большого мастера перед своей страной. Я о папе думаю, сравнивая с сегодняшним поведением уехавших творческих людей. Один в большей, другой в меньшей степени они свою трусость оправдывают принципиальной позицией. На самом деле нет никакой принципиальной позиции. Если ты любишь, то ты с тем, кого ты любишь, а всё остальное — только лишь камуфляж своих ошибок.
— Какими глазами вы смотрите на своего папу сегодня?
— Папа ушел в 67 лет. Он не допел свою песню. По современным понятиям это ранний возраст для ухода. Отец мог ещё что-то интересное создать. В основном он занимался тем, что старался обеспечить семью. Концерты, концерты во всей России. Даже на Сахалине был. Его слушали завороженные зрители.
Мама — третья сестра
— Для всех Вертинский — легенда. А какой он был в быту?
— С одной стороны, эстет. С другой, очень неприхотливый. Утром шёл в филипповскую булочную, покупал горячие калачи и мы завтракали. Однажды к нему пришли после концерта в каком-то городе студенты. В холодильнике ничего не было, кроме большой луковицы. Папа очистил её, ошпарил кипятком, завернул в салфетку, постучал об стол, и луковица распустилась, как роза. Вертинский выложил её на тарелку, полил маслом, посолил, и они все ели, отламывая кусочки.
— А подарки он любил делать?
— Папа из поездок привозил нам с Машей кукол, платья. (Актриса Марианна Вертинская — прим. ред.) Маму папа обожал, поэтому баловал. (Лидия Вертинская — художник — прим. ред.) Отец был невероятно широким человеком. А она не была никогда помешана на вещах. У неё была одна зависимость — Александр Вертинский. Папа женился не только на молодой красавице, но и на своей безумной поклоннице. На самом деле мама в нашей семье была третьей сестрой, только самой избалованной, нам с Машей ничего не разрешали, а ей разрешалось всё. Папа приезжал, садился в кабинете в халате — для него этот халат была лучшая мизансцена — и попивал чай, а мама чирикала, рассказывая самые наивные истории из своей институтской жизни. Он слушал её, как заворожённый. И потом про все эти пустяки говорил: «Лилечка, какая же ты у меня мудрая». Вот такое было отношение к ней, как к куску семейного счастья, которое незаслуженно вдруг на него обрушилось. Неизвестно, что было бы, если бы быт их сожрал. Но моя бабушка Лидия Павловна взяла на себя всё. Он возвращался домой, где его всегда встречали накрытый стол, вкуснейшая еда. И мы, две стервы, как он говорил про нас с Машей. Ну и мама, красавица, которая его ждала. Однажды бабушка заболела, и мама попыталась приготовить мясо в духовке. Вышла очень расстроенная: «Саша, ничего не получилось, всё ужасно». «Не огорчайся, Лилечка, я обожаю мясные сухарики», — ответил он. Поэтому с ним было, наверное, легко. Папа в своём сиротском детстве столько голодал. Уж кто-кто, а он знал, что такое лихо.
— Если быт был на бабушке, то чем тогда занималась ваша мама?
— Папа заставил её пойти учиться. Мама окончила Суриковский живописный институт. Для экзамена по истории КПСС бабушка специально сшила маме юбку с большими карманами. И папа писал маме шпаргалки по истории КПСС своим крупным почерком. Она всегда просила: «Саша, пиши мельче». Теперь они хранятся в Литературном музее. История КПСС, написанная рукой Вертинского. Мама экзамен сдала.
«Я обожаю готовить!»
— Знаю, вы любите готовить и даже заправляли кухней в ресторане у своего сына Степана Михалкова.
— Люблю? Я обожаю готовить! Готовка — абсолютное творчество. Ты улетаешь в какие-то эйфории, ни о чем не думаешь. Некоторые женщины думают: готовка — это кастрюли, сковородки жирные. Нет, это создание обалденного блюда. Всё легко, просто и быстро. Что касается работы в ресторане у Стёпы, главной проблемой для меня было то, что я готовлю интуитивно, а там нужно было замерять по граммам ингредиенты — для технологической карты на каждое блюдо. Но это не я делала, а другие люди.
— В чем еще состоит ваша жизнь, помимо сохранения наследия отца?
— В борьбе за здоровье, так скажу.
— А с кино у вас как сейчас?
— Мне кажется, вовремя уйти из профессии тоже очень важно. Я ведь довольно-таки рано начала быть актрисой, с 15 лет. Мне повезло работать в театре с такими режиссёрами, как Эфрос, Ефремова, Волчек, а в кино я играла у Козинцева.
— Просто многие актёры снимаются для поддержания материального уровня.
— Ну, бывают люди, у которых достаточно денег, а всё равно они хотят умереть в театре. Я вообще этого не понимаю.
— Насколько для вас важна материальная составляющая?
— Важна только до той степени, которая даёт пожилому человеку обеспеченную старость. Вот и всё. Комфорт какой-то, какой-то минимальный комфорт, понимаете? И достаточно. Знаете, меня все с удивлением спрашивают: «Вы не играете в театре и кино, а что же вы делаете?» А я просто живу. Это означает для меня существование в гармонии. Чтобы тебя окружали семья, дети, внуки. И чтобы тебя любили.
