Необычное дело сейчас рассматривает Областной суд Новосибирска: бывший муж смог отобрать детей у матери, добившись признания ее психически ненормальной. Диагноз на женщину навесили из-за того, что она требовала соблюдать гигиену. Сейчас она добилась назначения экспертизы в институте им. Сербского, чтобы доказать свое психическое здоровье.
Свела судьба?
Когда-то Ольга и Андрей считали, что посланы друг другу судьбой. И действительно, в обстоятельствах их знакомства было что-то мистическое. Ольга — дошкольный педагог для детей с особенностями здоровья. В 2015 году ей было 28 лет, она одна воспитывала дочку Миллу, занималась танго в одном из социальных центров Новосибирска.
И как-то в этом центре организовали психологическую игру, «свидание вслепую». Целью её было составление молодых людей в «идеальные» пары. Причем вслепую — в буквальном смысле: участникам завязывали глаза. Воспринимать партнеров можно было только аудиально и на ощупь.
«За процессом наблюдали организаторы, они и выносили вердикт, — вспоминает Ольга. — И по итогам всех трех этапов они резюмировали, что я и симпатичный молодой человек по имени Андрей, с которым я была незнакома, составляем идеальную пару. Я немного удивилась, но ведь профессионалам виднее».
Молодые люди были очень взволнованы, им казалось, что произошло чудо, они созданы друг для друга и это судьба, просто они пока этого не ощущают. Ну, раз судьба, то нужно попробовать ее испытать. Стали встречаться, быстро съехались.
«Андрей работал тогда картографом, — говорит Ольга. — И профессия серьезная и сам он казался серьезным, порядочным, мечтал о семье и детях. Хорошо относился к моей дочке. Мне казалось, что сейчас таких мужчин мало».
Единственное, что, по словам Ольги, смущало ее в избраннике — это зацикленность Андрея на продолжении рода. Он очень хотел ребенка. Даже отказывался идти в ЗАГС без справки о беременности. Мол, «утром деньги, вечером стулья», то есть свадьба.
«А я-то не хотела свадьбу с животом, я хотела, чтобы все было красиво, — объясняет Ольга. — Полтора года мы прожили и поняли, что разные люди. Что надо расходиться. И тут я узнала, что беременна. Поначалу даже не хотела сообщать Андрею эту новость. Но и обманывать его не хотела. Андрей при известии о будущем ребенке очень обрадовался, просто летал на крыльях от счастья».
«Нормально же бояться мышей»
Всю беременность Ольги любимый буквально носил ее на руках. Девушка мучилась токсикозом, постоянно была угроза выкидыша. Она дождалась предложения руки и сердца. Но, по словам Ольги, сказать «да» ей пришлось почти через силу.
«Я бы хотела точно знать, что для любимого важна я как человек, а не как инкубатор, мать будущего ребенка, — поясняет Ольга. — Но все знакомые меня уговаривали выйти замуж. Вплоть до того, что во время родов я могу умереть, а так как Андрей будет для ребенка юридически никем, то малыша отдадут в детдом. Мы пришли в ЗАГС, я живот на стол положила, нас тут же расписали».
Ольга говорит, что практически через месяц после рождения дочки Пелагеи отношения с супругом стали стремительно разлаживаться. Положение не спасло даже рождение второго общего ребенка — Братислава. Наоборот, по словам Ольги, после появления сына Андрей впервые заговорил о разводе. Вся жизнь семьи проходила в напряженных разбирательствах.
«Муж называл меня психбольной, потому что я очень боюсь мышей и ору при виде этих животных, — вспоминает Ольга. — Но это же нормально — бояться мышей. А однажды дома пропала денежная купюра, я сама её положила на место, а когда вернулась с работы там не обнаружила, и как ни в чем не бывало спросила: "Кто взял?" Но Андрей начал говорить, что её там никогда и не было. Потом сказал, что, наверное, Милла взяла, Милла до слез уверяла, что ничего не брала, но ему было плевать на её слезы. И лишь много времени спустя, после личного визита к психологу, он признался, что это сам взял и спрятал купюру».
По словам Ольги, она сделала все, чтобы сохранить семью. Они с Андреем даже долгое время ходили к семейному психологу. Но жена не подозревала, что ее мужу уже давно все это не нужно.
В 2021 году семья, по словам Ольги, прекрасно провела отпуск на реке с палатками. Младшему сыну исполнился годик, малыш тоже наслаждался природой. И в один из дней все собрались, чтобы на машине отвезти старшую дочь Миллу к подружке. Мать довела ее до дома, вернулась на парковку, а машины с мужем и младшими детьми нет.
«Я позвонила Андрею, спросила, когда они вернутся, — вспоминает Ольга. — А он мне ответил, что никогда не вернутся. Что он ушел от меня и забрал детей, которых я больше никогда не увижу. Что давно мечтал сбежать и просто ждал удобного момента».
Вердикт: «опасна для детей»
Тогда малышей удалось вернуть матери — вмешалась полиция. Тем более сын был на грудном вскармливании и не мог заснуть без маминого молока. Но дело о распаде семьи уже закрутилось. Ольга подала иск в суд об определении места жительства детей и об алиментах. Андрей подал заявление о разводе. Пока год длились судебные разбирательства, малыши жили с матерью.
«На заседаниях Андрей продолжал называть меня психбольной, — рассказывает Ольга. — Я потребовала назначить мне судебно-психиатрическую экспертизу. Ее провели в июле 2022 года в какой-то частной клинике. Часа полтора со мной говорил психиатр и отпустил. А потом я узнала, что он в заключении написал, что у меня "шизотипическое расстройство" и я опасна для детей».
Суд принял этот документ и отдал детей отцу. Апелляция и кассация только усилили решение суда первой инстанции. Ольга так и не смогла добиться повторной экспертизы. Зато смогла получить рецензию на ту самую экспертизу, проведенную частной клиникой, которую тоже нигде не принимали во внимание.
«Волгоградские эксперты нашли множество грубых нарушений, — поясняет Ольга. — Например, в заключении стоит подпись только одного психиатра, а не комиссии. И еще опасность человека для детей нельзя установить амбулаторно, за полтора часа беседы. Только в стационаре».
Ольга подозревает, что бывший муж мог приложить руку к тому, что результат экспертизы получился таким, каким получился. Согласно вердикту того неизвестного психиатра Ольга не может водить машину и работать с детьми. Однако же и водит, и работает. Родительских прав женщина тоже не лишена. Пока?
Замыть до смерти
«Андрей хочет отобрать не только детей, но и жизнь? — спрашивает убитая горем мать. — Ведь то заключение эксперта перечеркнуло мою жизнь».
Ольга работает в школе, в процессе трудоустройства она, как и все, проходила врачебную комиссию. По ее словам, государственные эксперты ничего настораживающего в ее психическом здоровье не заметили. Однако бывший муж, по его словам, имеет все основания считать Ольгу «ненормальной».
«Она патологически боялась микробов и мыла руки по несколько раз в час, — объясняет Андрей. — Когда я приходил с работы, она требовала, чтобы я раздевался в прихожей, сразу шел в ванную и тщательно мылся. Старшую дочь она заставляла перемываться, если на ее взгляд, девочка в ванной "халтурила". Она детей чуть ли не бытовыми средствами мыла. А когда у нее в доме завелись мыши, она вообще запрещала малышам сходить с кроватей, чтобы они с мышами не соприкоснулись и не подхватили от них заразу».
По словам Андрея, он считает, что нахождение детей с его бывшей женой опасно для их жизни — она может «замыть их до смерти». Сейчас он живет с Пелагеей и Братиславом и говорит, что прекрасно с ними справляется. Ему помогает в этом вторая жена.
Ольга же эти обвинения отрицает.
«Нет у меня никакой микробофобии, — возмущается женщина. — Сейчас, чтобы платить алименты, я ушла из школы и работаю в гараже, где грязь и горюче-смазочные материалы. Если бы я боялась заразы, разве бы смогла там находиться целыми днями? Андрей стал говорить, что я ненормальная, потому что во время пандемии я соблюдала меры гигиены. Но тогда многие боялись заразиться ковидом. Эксперт тоже говорил, что у меня микробофобия, но он делал выводы со слов мужа».
Сейчас Ольга и Андрей снова погружены в судебные тяжбы, на сей раз по определению порядка общения с детьми. Суд вынес решение о том, что мать может видеть малышей 7 часов в неделю. На это решение Ольга подала апелляцию, в процессе рассмотрения которой ей удалось добиться от суда назначения ей стационарной судебно-психиатрической экспертизы в институте им. Сербского.
«Я уже туда съездила, — говорит Ольга. — Целый день со мной работали специалисты из комиссии, проводили клинические беседы и тесты. Прислали заключение в суд, что видимых проявления психических нарушений не обнаружили. Для более глубокого обследования нужен стационар. Вот, жду очереди».
По словам Ольги, она готова на все, чтобы вернуть детей, даже пролежать месяц (столько длится стационарная экспертиза в институте Сербского) в психиатрическом учреждении.
