30 июня исполняется 110 лет со дня рождения Владимира Челомея — советского конструктора, которому Пентагон, по признанию бывшего главы Минобороны США Перри, «уделял особое внимание».
Делалось это, по словам Перри, «из-за нестандартных и эффективных решений» Челомея, который создал первые в мире крылатые ракеты, стартующие с подводной лодки.
Адмирал флота Сергей Горшков, возглавлявший ВМФ с 1956 по 1985 год, назвал крылатые ракеты Челомея «национальным оружием России». Уже в момент принятия их на вооружение в 1959 году дальность полёта ракет была такова, что подлодкам не было нужды входить в территориальные воды противника. Ракеты Челомея могли атаковать как корабли, так и объекты на суше, и запускались они как с надводных судов, так и с субмарин. «Наши подлодки с ядерными боеголовками подходили к берегам США и могли нанести сокрушительный стратегической удар по Нью-Йорку, Вашингтону, Лос-Анджелесу, Филадельфии и другим их городам», — говорит кандидат технических наук, автор книги о Владимире Челомее Николай Бодрихин.
Авианосцам помахали крылом
А ведь сначала идею крылатых ракет, высказанную Челомеем, назвали «техническим авантюризмом». Однако именно она оказалась единственным реальным ответом на угрозу авианосных соединений американцев, которыми они планомерно окружали нашу страну. Строить в ответ дорогостоящие авианосцы СССР, истощённый войной, позволить себе не мог. Но у нас было достаточное количество подводных лодок. И Челомея озарило: субмарины надо оснастить ракетами. Причём такими, каких до того момента не было ни у кого в мире, — с крылом, раскрывающимся в воздухе. Присутствовавший на совещании авиаконструктор Андрей Туполев после фразы Челомея: «Вон дятел... Выпрыгивает из дупла, а крылья открывает потом» назвал его выступление «цирком». «Идеи Челомея и правда были похожи на сказку. Но проходило 3–4 года, и они становились явью, — вспоминал проработавший в ОКБ-52 Челомея более 10 лет сын Никиты Хрущёва Сергей Хрущёв. — И те же американские "Томагавки" пошли от челомеевской идеи».
Челомей следовал своей любимой присказке для студентов (он был ещё и блестящим профессором МВТУ имени Баумана): «По законам аэродинамики шмель не может летать, но он этого не знает и летает». «Для пуска первых крылатых морских ракет субмарине нужно было всплывать. Но уже в 1968-м на вооружение была принята крылатая ракета "Аметист" с подводным стартом — удар наносился сразу из морских глубин, — продолжает Бодрихин. — Сегодня около 80% кораблей российского ВМФ оборудованы ракетами, созданными ОКБ-52 Челомея (в дальнейшем ЦКБМ, НПО машиностроения), в том числе мощнейшими сверхзвуковыми ракетами "Гранит" и "Оникс". С экономической точки зрения крылатые ракеты Челомея обошлись более чем на порядок дешевле, нежели производство авианосцев».
Ампула для «сотки»
По сей день в арсенале российской армии и межконтинентальная баллистическая ракета (МБР) шахтного базирования УР-100, знаменитая «сотка» Челомея, принятая на вооружение стратегических ядерных сил в 1967 году. «После Великой Отечественной СССР обзавёлся атомным оружием, но у нас не было носителей, чтобы доставить эту атомную боеголовку на территорию противника, удалённую на расстояние 10 тыс. километров и более, — продолжает Николай Бодрихин. — Ракета Р-7, предложенная Сергеем Королёвым, не подходила (её нужно было готовить к старту более 24 часов), у ракеты Янгеля был тот же недостаток (её надо было готовить 12 часов). И снова на помощь пришли Челомей и его соратники. Конструктор решил, что на боевом дежурстве должны стоять уже заправленные топливом ракеты, для чего создал не только ракету, но и транспортно-пусковой контейнер, проще говоря — капсулу. Благодаря этому время от отдачи команды на пуск до старта ракеты у "сотки" меньше 3 минут. Ампулизация ракеты была осуществлена впервые в мире, это была исключительная по своему уровню инженерная задача, что позволяет уже более полувека успешно хранить и эксплуатировать такой тонкий боевой механизм, каким является заправленная агрессивным топливом баллистическая ракета. Стоящие сегодня на страже Родины челомеевские УР-100Н УТТХ требуют на обслуживание миллионы рублей ежегодно, тогда как их замена обошлась бы государству в миллиарды долларов».
Продолжает служить стране и созданная Челомеем в 1960‑х самая тяжёлая отечественная ракета «Протон», с помощью которой на орбиту за один старт можно отправить до 30 тонн груза.
Планировалось, что «Протон» выведет на орбиту и созданную Челомеем военную орбитальную станцию «Алмаз», данные о которой только недавно рассекретили. Главными задачами этого военного космического корабля были уничтожение вражеских спутников-шпионов и добыча секретных данных противника. Обрисовывая возможности «Алмаза» в разговоре с министром обороны Гречко, Челомей привёл образный пример: «Сидите вы, Андрей Антонович, на пляже в шезлонге, а я вас из космоса сфотографирую и потом подарю вам эту фотографию». Но в последний момент руководство решило перепрофилировать «Алмаз» на гражданские нужды. В итоге в космос он отправился как корабль «Салют».
«Я такое придумал!»
«Особая заслуга Челомея в том, что в тяжелейшие горбачёвские годы, когда сворачивались многие программы, он создал стратегическую крылатую ракету "Метеорит". У американцев близко ничего подобного не было и нет, — говорит Бодрихин. — Во многом благодаря этим наработкам позднее было создано современное гиперзвуковое оружие под руководством Герберта Ефремова, сменившего Челомея на должности генерального конструктора и генерального директора».
«Успевал ли Челомей отдыхать при таких рабочих нагрузках? Отдыхом для него было решение сложнейших дифференциально-интегральных задач, он был одержим высшей математикой, — продолжает Бодрихин. — Любил играть на фортепиано, по свидетельству очевидцев, виртуозно исполнял Чайковского, Рахманинова, Листа, Шопена. Был всегда с иголочки одет — костюм, белая накрахмаленная рубашка — несмотря на постоянные командировки. Из-за очередных испытаний даже свадьбу единственного сына пропустил, а вот дочку всё-таки выдал замуж сам».
Челомей до последнего следовал присказке о шмеле, не ощущая границ для творчества. И когда попал в больницу с травмой ноги — забыл поставить на тормоз машину, и она покатилась на него, придавив, то собирался вернуться домой через неделю. Но в свою московскую квартиру на Патриарших прудах он больше не вошёл. Оторвался тромб. Мгновенная смерть. Он говорил в этот момент с женой по телефону. Его последними словами были: «Я такое придумал! Такое придумал!»
