Алексей Трубачев: «В Камбарке планируется не утилизация, а захоронение отходов»

Кандидат химических наук, член Научного совета по аналитической химии РАН,

эксперт научно-технической сферы Алексей Трубачев считает, что ни о какой

утилизации и переработке отходов I-II классов опасности в Камбарке речи не идет,

в Удмуртии РосРАО собирается не утилизировать, а хоронить опасные отходы.

- Алексей Владиславович, на объекте уничтожения химического оружия в Камбарке закончено уничтожение боевого отравляющего вещества – люизита. Сторонники перепрофилирования объекта УХО в комплекс по утилизации отходов I-II классов опасности уверяют, что, если уж в Камбарке без проблем справились с уничтожением столь опасного вещества, справятся и с утилизацией опасных отходов. Так ли это? - Это лукавство. Во-первых, уничтожение люизита и работы с отходами I-II классов опасности никак между собой не связаны. А во-вторых, говорить о том, что уничтожение люизита в Камбарке прошло без каких-либо проблем, не приходится. Были сбои, и очень серьезные. Объект по уничтожению химического оружия в Камбарке был введен в эксплуатацию второпях, без пуска цеха по очистке газов, и какое-то время мышьяк в виде трехокиси вместе с газовыми выбросами вылетал в атмосферу. Жители Камбарки чувствовали запах ацетилена, жаловались на него, дошло до того, что на листьях и траве обнаруживалась «белая роса» – это был мелкодисперсный оксид As2O3, очень ядовитое вещество. Все это описано в книге Льва Федорова, химика и эколога, создателя российского «Союза за химическую безопасность» (Л.А.Федоров, Химическое разоружение по-русски, М.: «Новое литературное обозрение», 2011, 978 с.). - Чем отличаются процесс уничтожения люизита и переработка и утилизация опасных отходов? - Мы говорим о двух разных, не связанных между собой технологических подходах. Как происходило уничтожение люизита: смешивались два потока – люизит и щелочь в химическом реакторе, в результате образовывались хлорид натрия, арсенит натрия и ацетилен. Это – химическая технология. Для переработки, например, ртутьсодержащих отходов применяется не химическая, а вакуум-термическая технология, Лампы и прочие ртутьсодержащие отходы измельчаются, в специальных камерах происходит их импульсный нагрев с одновременным резким падением давления, в результате чего ртуть испаряется и собирается в приемнике. Вакуум-термическими технологиями в Камбарке и не пахло. Что касается батареек, то они перерабатываются с помощью либо гидрометаллургических, либо пирометаллургических технологий. Батарейки измельчаются, выжигается содержащаяся в них органика, лом плавится, в результате получается полиметаллический компонент, который впоследствии можно разделить на отдельные металлы. Эти технологии требуют серьезных систем очистки выбросов. Сами по себе заводы по экологически чистой переработке батареек чрезвычайно дороги, строительство одного такого предприятие стоит 50-60 млрд. рублей. В Камбарке такого оборудования никогда не было и нет. - Однако представители РосРАО, предприятия по обращению с ядерными отходами, входящего в структуру Росатома, говорят о некоей «готовности» объекта в Камбарке к утилизации отходов. Что имеется в виду? - Когда нам говорят о некоей «готовности» объекта в Камбарке для переработки и утилизации отходов I-II классов опасности, может иметься в виду лишь наличие там оборудования для анализа объектов окружающей среды на содержание соединений мышьяка. То есть, всего одного компонента, а их могут быть десятки в этих отходах. - Сколько именно? Что вообще скрывается за формулировкой «отходы I-II классов опасности»? Насколько это действительно опасные для человека и окружающей среды вещества? - Федеральный классификационный каталог отходов 2019 года делит их на несколько классов. Отходы I и II классов являются чрезвычайно и особо опасными, в общей сложности их более 300: отходов I класса - 60, отходов II класса – 282. Эти отходы содержат различные химические вещества и соединения, обладающие сильными токсическими свойствами, и являются чрезвычайно и особо опасными для человека и окружающей среды. Примерно половина отходов I класса – это ртутьсодержащие отходы: люминесцентные лампы, термометры, приборы с ртутным заполнением и др. Остальные отходы этого класса содержат высокотоксичные соединения таких химических элементов как кадмий, хром, никель, ванадий, мышьяк, селен, представляющие высокую опасность другие неорганические или органические вещества (диоксид азота или «амил некондиционный», смесь концентрированных азотной и серной кислот или «меланж некондиционный», плавиковая кислота, асбестовая пыль и волокно, диметилгидразин или «гептил некондиционный» и т.д.). - Каким образом они могут перерабатываться и утилизироваться? - Существует два пути, первый – рециклинг, то есть извлечение из отходов полезных веществ и соединений и возвращение их в производственный цикл. Это наиболее цивилизованный путь обращения с отходами. Другой путь – обезвреживание отходов химическими способами с возможной последующей битумизацией или компактированием (остекловыванием) для того, чтобы содержащиеся в них вредные компоненты не «просачивались» в окружающую среду. Второй вариант подразумевает их захоронение, но в местах с подходящей почвой, вдали от водоносных горизонтов, и главное – от мест проживания людей. Отсутствие людей рядом с местами захоронения отходов – это главное условие, поскольку здоровье граждан – одно из главных богатств страны. - Что сегодня происходит с отходами I-II классов опасности в России? - По данным Росприроднадзора в России образуется в год около 20 тыс. тонн отходов I класса опасности и примерно 220 тыс. тонн отходов II класса. Малыми предприятиями и самими производителями перерабатывается и утилизируется около 70% отходов I класса и почти все отходы II класса опасности. Не переработанными остаются примерно 30% отходов I класса – это около 7 тыс. тонн. - Но если верить постановлению правительства России №540, в стране планируют построить, как минимум, четыре завода, каждый мощностью 50 тыс. тонн… - В том-то и дело. Завод в Челябинской области, занимающийся утилизацией батареек, загружен всего на 5%: вместо 10 тыс. тонн в год перерабатывается всего около 500 тонн батареек. Не полностью загружены работой и предприятия, занимающиеся утилизацией ртутьсодержащих отходов, например, завод по переработке ртутных ламп в Белгородской области (Шебекино). Для чего нам еще четыре предприятия суммарной мощностью 200 тыс. тонн отходов в год? Мое мнение, основанное на имеющихся данных, данных информационного анализа Экологического союза Ижевска: в стране готовится передел рынка отходов, и единственной причиной строительства комплексов по обработке, утилизации и обезвреживанию отходов I-II классов опасности, а в действительности новых полигонов для захоронения отходов, является извлечение прибыли монополистом в лице единого Национального оператора по обращению с отходами – РосРАО, входящего в структуру Росатома. - Для чего РосРАО, а если точнее – Росатому, нужны объекты уничтожения химоружия – Камбарка, Горный, Марадыково и Щучье? - Давайте внимательно прочитаем постановление правительства России №540, по которому выделяются деньги, обратите внимание, «на проектные и изыскательские работы», а не на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, разработку и создание технологий. Объект «Камбарка» чрезвычайно удобен – как на самом объекте, так и вблизи него имеется масса пустующих площадок, подходящих для захоронения того, что туда привезут. - Отходов I-II класса опасности? - Нет абсолютно никаких гарантий, что это будут исключительно промышленные отходы I-II классов опасности. Есть масса других отходов – радиоактивные, медицинские отходы различных классов опасности. Не стоит забывать и о том, что Россия импортирует отходы: только в прошлом году их было ввезено в страну более 300 тыс. тонн – больше, чем вырабатывается отходов II класса опасности. Это весьма прибыльный для государства бизнес (доходы составляют сотни миллионов долларов). - То есть, ни о какой переработке речи не идет? - Судя по тем данным, которые мы имеем на сегодняшний день, речь идет не переработке опасных отходов, а об их частичном обезвреживании и захоронении. Их будут завозить, каким-то образом обезвреживать, остекловывать, битумизировать, помещать в бочки и закапывать. Именно такие технологии захоронения радиоактивных отходов использует РосРАО. Срок эксплуатации таких могильников – десятки лет. И как бы опасные отходы ни обезвреживали, как бы ни хоронили, нет никаких гарантий, что они не попадут в окружающую среду. Что и представляет главную опасность, тем более в Поволжье – попадание даже сравнительно малого количества таких отходов в реки приведет к экологической катастрофе. - Цивилизованный путь обращения с отходами I-II классов опасности – строительство комплексов по их переработке и утилизации. Существуют ли такие комплексы за границей, что они собой представляют и как функционируют? - Технологический комплекс по переработке отходов представляет собой линии (цеха), в каждом из которых реализована технология извлечения из отхода конкретного вещества, его переработка и превращение в товарный продукт. Веществ много – никель, кадмий, мышьяк и др. – и для каждого компонента действует своя линия, со своим оборудованием, методами контроля содержания вещества в производственной зоне, воде, воздухе и почве. Строительство таких комплексов чрезвычайно затратно. Для того, чтобы они появились, необходимы вложения в разработку технологий, определение государственных заданий, создание необходимого оборудования. За границей такие комплексы есть. Нам постоянно показывают заводы по переработке отходов, расположенные в городах, такие комплексы функционируют в Австрии, Германии, Швейцарии, других европейских странах, и там действительно технологии отработаны настолько, что выбросы таких предприятий практически безвредны. Но есть одно «но» - это комплексы по переработке и утилизации бытовых отходов! А это – совершенно другие технологии. Комплексы по переработке и утилизации отходов I-II классов опасности строятся в пустынной местности, для них проводятся отдельные линии коммуникаций, работники таких комплексов трудятся вахтовым методом. Именно такой комплекс по переработке отходов I-II классов опасности функционирует в Белоруссии в Гомельской области, он построен в зоне отчуждения, образовавшейся после Чернобыльской аварии. Это многокилометровая зона, в которой не проживает ни одного человека. - Неужели таких безлюдных зон нет в России? - Россия обладает 17 млн. кв. километров площадей и найти пару-тройку гектаров для строительства такого комплекса, разумеется, не проблема. Но у нас в стране речь идет не о безопасности, а об «экономии» средств и извлечении прибыли, а она прогнозируется очень большая. Поскольку следующим шагом после определения национального оператора по обращению с отходами 1-2 классов опасности станет введение нового экологического налога на переработку отходов, дополнением к уже существующему экологическому сбору. Это – огромные деньги, а когда речь идет о них, безопасность людей и защита окружающей среды отходят даже не на второй, а на самый дальний план. - Вы сказали о разработке и внедрении технологий переработки отходов. Сколько разработка занимает времени? - Чтобы начать опытно-промышленные испытания, по самым скромным подсчетам, необходимо порядка 5 лет. Затем надо построить соответствующие предприятия. А сроки начала работы комплексов в Камбарке и на других объектах, указанных в постановлении, 2023 год. - Может быть, власти планируют не разрабатывать, а закупать за границей – как технологии, так и само оборудование? - Если нам их и продадут, то втридорога, если вообще продадут. Но о планах закупок соответствующих технологий и оборудования на сегодняшний день ничего не известно. - Представители РосРАО обещают внести ясность уже в сентябре. Ваш прогноз: что нам покажут и расскажут? На что именно стоит обратить внимание? - Общественности могут представить технологию переработки и утилизации ртутьсодержащих отходов, соответствующие регламенты есть. Могут показать технологию утилизации батареек. Но, напомню, работающие по этим технологиям предприятия и так не загружены работой, так что, представленная информация не будет иметь практического значения. Что же касается остальных отходов I-II классов опасности, то я на 99% уверен, что технологий и регламентов их переработки нам показать не смогут. Поэтому, когда дело дойдет до презентации, необходимо требовать от представителей РосРАО конкретных технологических регламентов переработки и утилизации отходов I-II классов опасности в привязке к конкретному предприятию. - То есть, ухо нужно держать востро и внимательно следить за тем, что нам презентуют… - Разумеется, и не только следить, но требовать конкретных ответов на вопросы: что именно будет завозиться и как именно будет перерабатываться и утилизироваться? - Это – единственная проблема, на которую стоит обратить внимание? - Нет, не единственная. Нас на всех уровнях убеждают в том, что в Камбарку не будут завозиться ядерные отходы. Особенно после того, как глава Удмуртии допустил известную оговорку, связав комплекс в Камбарке с утилизацией ядерных отходов. Но оговорка ли это была, мы не знаем. Поскольку известно: там, где РосРАО – там и ядерные отходы, обращение с ними – основной вид деятельности этой структуры Росатома. Следует учесть и информацию, озвученную недавно одним из представителей этой госкорпорации, согласно которой единственный в России пункт финальной изоляции твердых радиоактивных отходов III и IV классов опасности в Новоуральске (так называемый «приповерхностный пункт захоронения радиоактивных отходов - ППЗРО»), действующий в России с 2016 года, будет заполнен к 2020 году, а потому в Поволжье и на юге России планируется создание новых пунктов. Конкретных мест их размещения в Приволжском федеральном округе представитель госкорпорации не назвал. Но не Камбарка ли имелась в виду? Ответа на этот вопрос у нас сегодня нет…