«Мы должны следовать примеру Достоевского», — британец Джона Кук в Севастополе

Английский балетмейстер и артист балета Джона Кук, который в рамках гала-концерта севастопольского театра оперы и балета 26-27 июля представит мировую премьеру балета «Рахманинов. В память», в беседе с ForPost рассказал о Достоевском и Горьком, Прокофьеве и Чайковском, Эдит Пиаф и Юрии Никулине, а также о связке политики со СМИ и влиянии русской культуры на весь мир.

— Джона, вы родом из маленького английского города Суиндон, где в основном — офисы и заводы крупных промышленных компаний, автомобильных холдингов. Как вы там начали заниматься балетом?

— Вы правы в том, что Суиндон в первую очередь бедный промышленный город, однако он окружён красивой сельской местностью, которая привлекает многих художников, уставших от жизни в Лондоне. Так, два профессиональных танцора, выйдя на пенсию, открыли свои школы в этом районе. Здесь я начал танцевать и играть в спектаклях. Правда, сейчас государственного финансирования в этих школах всё меньше и меньше.

— Расскажите о своей семье, о родителях. Какого будущего они хотели для вас?

— Мои родители не связаны с искусством. Отец работает в ресторане, а моя мать ухаживает за пожилыми людьми. Однако они были заинтересованы в том, чтобы я выбрал любую карьеру, которую пожелаю. В детстве мой отец чувствовал давление со стороны дедушки, который настаивал, чтобы мой папа изучал то, что его мало вдохновляло. И поэтому он не хотел того же для меня. Мой карьерный путь открыл моим родителям много неожиданных возможностей. Например, они точно не ожидали, что будут учить русский язык из разговоров со своими внуками. Когда я стану старше, надеюсь, что смогу вернуть моим родителям больше, чем сейчас. Они вложили очень много своего времени и денег, которых у них не было в избытке, в меня и моих братьев и сестёр.

— Может быть ваш дед пытался передать тот положительный опыт жизни, который был у него, и может быть обязанность взрослых, в том числе, и заставлять детей чем-то заниматься, о чем у них пока нет представления, и нужно это представление показать, раскрыть возможности?

— Да, я абсолютно согласен с тем, что родители обязаны тщательно направлять своих детей в юном взрослом возрасте. Родительская мудрость зарабатывается годами. Я уверен, что если бы мой отец сделал именно то, что хотел, он, возможно, стал бы безработным футболистом-любителем без каких-либо перспектив работы или стабильности. Я позабочусь о том, чтобы мои дети в первую очередь отдавали приоритет надлежащему образованию, а за ним могла бы последовать творческая карьера.

— В России принято считать, что весь классический балет, известный сегодня в мире, вышел из русской школы, из школы Вагановой. Что вы об этом думаете, и как к этой мысли на самом деле относятся в Великобритании и в Европе?

— Понятно, что наше современное представление о классическом балете зародилось в России с Вагановой. Однако школы и балетные труппы в Европе и Америке слишком стремятся претендовать на свою роль в истории и забывают признать, что фундамент был заложен здесь, в России. К сожалению, национализм и политика препятствуют потенциальному развитию этого вида искусства.

— Наши читатели, несомненно, спросят, почему английский артист балета решил связать свою судьбу с Россией?

— Во-первых, я встретил красивую русскую женщину (Ксения Рыжкова, балерина МАМТ. — ForPost), которая теперь моя жена и мать двоих наших детей. Во-вторых, в России у меня есть возможность создавать работы, которые я считаю ценными и важными для публики и для моего роста как художника. Европейский истеблишмент, кажется, интересуется другим видом искусства, который связан с политикой идентичности и не имеет отношения к большинству людей, которые хотят ходить в театр. Когда мне было чуть за двадцать, я понял, что СМИ работают рука об руку с политикой. Поэтому европейская и американская пропаганда про СВО на меня совершенно не действует.

— Что вы подразумеваете, когда говорите о другом интересе к искусству со стороны европейского истеблишмента?

— Я имею в виду, что многие художники в настоящее время интересуются очень конкретными темами и идеями, а не опытом, который испытывает большинство людей. Сейчас, когда есть социальные сети, глобальная перспектива часто заслоняется очень громким меньшинством людей.

— Когда впервые произошло ваше знакомство с русской культурой в Англии? Что это были за обстоятельства?

— Русскую литературу английские школьники не читают, несмотря на наличие множества хороших переводов. Я начал читать Достоевского, когда был в Германии, и он мне особенно интересен. Он был писателем и философом. Часто говорят, что «искусство и политика должны быть разделены», и я согласен с этим утверждением. Однако искусство без философии — ничто, и мы должны следовать примеру Достоевского. Горький был в этом отношении таким же. Его личные политические взгляды были ясны, однако его сочинения были не политическими, а философскими.

— С какого произведения началось ваше знакомство с Достоевским, и что вас в нём заинтересовало? Ведь он писал об очень тонких внутренних состояниях русского человека, неужели это может быть интересно британцу?

— Впервые я прочитал «Записки из подполья» по совету жены. Конечно, Достоевский может быть интересен любому человеку, независимо от национальности. Когда мы рождаемся, у всех нас одинаковый потенциал. Теоретически человек, родившийся где угодно, может обладать менталитетом русского, если его таким воспитать.

— Знакомство с какими русскими произведениями музыки, литературы вспоминается и почему?

— Никогда не забуду мой первый опыт прослушивания Прокофьева вживую в исполнении оркестра. Однако неважно, сколько раз вы это слышали. Например, когда оркестр играет что-то из Чайковского, это соединяет вас с чем-то большим, чем вы сами. Люди занимаются музыкой уже 50 тысяч лет, эволюция, которая произошла на рубеже XX века в России, кажется вершиной этого пути, и её красота, возможно, никогда не будет превзойдена.

По теме: Как проявились следы великого русского в Севастополе

— Как родилась идея поставить одноактный балет «Рахманинов. В память» для концерта в Севастополе? Что для вас Рахманинов?

— Мне очень интересен личный путь Рахманинова. Его решение уехать из России и как это повлияло на него… Тот факт, что его тело остается похороненным в Америке против его воли, вызывает тревогу. Он, кажется, был достаточно сдержанным и консервативным человеком, но умел придать своим композициям невероятную эмоциональность. Его фортепианный концерт № 1 — мой личный фаворит. Для балета «Рахманинов. В память» я решил использовать другие его работы, среди которых сюиты двух фортепиано, потому что я нахожу в ней особенную интимность. Рахманинов сам исполнил эти произведения много раз, и мне кажется, я чувствую близость к нему, когда слушаю их.

— Как вы относитесь к тому, что, эмигрировав в США, он почти ничего не написал нового, а только исполнял ранее написанную в России музыку?

— Время, проведенное Рахманиновым в США, является для меня одним из самых захватывающих периодов его жизни. Этот период вдохновил нас на создание балета, который мы будем исполнять. Я могу себе представить, что он чувствовал себя в ловушке на этой чужбине, без творческого вдохновения, которое давала ему его Родина.

— В этом году отмечают 150-летие со дня рождения Рахманинова. Как, по-вашему, в мире и в Европе сегодня оценивается фигура Рахманинова?

— Конечно, его творчество высоко ценится международным музыкальным сообществом, однако большинством широкой публики за пределами России он практически забыт. Это расстраивает меня.

— Но ведь к 150-летию Рахманинова в 2023 году концерты с его произведениями звучали во многих концертных залах мира.

— Всё верно. Но проблема в том, что классическая музыка в целом мало слушается молодежью.

— В гала-концерте будет ещё одна ваша хореографическая постановка — «Нечего терять». Какой смысл вы закладывали в неё?

— Давно хотел сделать постановку про клоунов. Современная форма клоуна, кажется, возникла из «комедии дель арте» и персонажа «арлекина». Конечно, образ клоуна успешно разрабатывали великие исполнители, мои личные фавориты — Бастер Китон и Юрий Никулин. Меня интересует та меланхолия, скрытая «за маской», которую демонстрируют эти персонажи. Потом я открыл стихи Бродского о романе Арлекина и Коломбины — и идея сошлась.

По теме: Севастопольский манифест

— Какую музыку вы использовали в этой постановке?

— Меня вдохновила музыка уличных музыкантов и народных инструментов. Мы знаем, что даже «звёзды» мира клоунов начинали с простых уличных театров, где публика, возможно, бросала монеты в шляпу. Кроме того, я рос, наблюдая за клоунами. В постановке решил использовать песню Эдит Пиаф. Часто забывают, что она начала петь на улицах, чтобы избежать почти верной перспективы продавать себя в публичных домах Франции.

— Появление в Севастополе театра оперы и балета, которого в городе с большими военными консервативными традициями никогда не было, однозначно изменит город. Как вам кажется, как будут происходить эти изменений? И что балет, опера, симфоническая музыка дадут городу?

— Я твёрдо убежден, что этот театр должен быть для севастопольцев. Как для публики, которая будет смотреть выступления, так и для участников представлений — артистов балета, музыкантов, певцов. Я надеюсь, что театр может предложить людям работу и карьеру в Севастополе и что театр сможет вдохновить людей всех возрастов. Я верю в силу театра и музыки. Я надеюсь, что севастопольский театр будет «разговаривать» со всеми людьми языком разных видов искусства, а не только языком классического балета. Я хочу, чтобы севастопольцы называли его «наш театр».

Сергей Абрамов
Фото из архива Джоны Кук