Крымская война с другой стороны.
Немного цитат из Питера Акройда "Расцвет империи. От битвы при Ватерлоо до Бриллиантового юбилея королевы Виктории".
"... Однако Севастополь не пал... Граф Кларендон писал: «Мне кажется, — дай Бог, чтобы я ошибался, — мы стоим на грани чудовищной катастрофы». Он был не одинок в своих предчувствиях. Воспоминания о Всемирной выставке безнадежно затерялись в тумане и огне войны. Англичане не верили в свою победу. В конце 1854 года Чарльз Гревилл записал в дневнике: Последний день самого печального и катастрофического на моей памяти года. Почти все в трауре, страну охватили горе и отчаяние. В начале года мы провожали армию, полные радостного торжествующего предвкушения… В конце года мы оплакиваем смерть бесчисленных друзей и родных, наша армия гибнет под неприступными стенами Севастополя, и после всех наших омытых кровью побед и подвигов невероятной доблести мощь русских как будто ни капли не уменьшилась и не ослабла".
"К концу Крымской войны классовое сознание более чем когда-либо обострило раскол в стране. Ошеломляющее самодовольство и некомпетентность аристократической военной элиты подорвали всякое доверие рабочего класса к лидерам нации. Летом 1855 года в палате общин прошел третье чтение Билль о воскресной торговле — он сужал действие алкогольных лицензий и запрещал вести торговлю по воскресеньям. Последовала немедленная и яростная реакция... В Гайд-парке три воскресенья подряд агрессивно настроенная толпа окружала экипажи богатых людей. В сущности, те, кто не имел экипажей, обступали тех, у кого были экипажи, — не совсем то же самое, что нападение бедных на богатых, но где-то близко к этому. Репрессивный закон был отозван, что свидетельствовало об изменении классового сознания в 1850-х годах и о глубине страха и неуверенности, охвативших администрацию после КРЫМСКОГО РАЗГРОМА.
Многие считали, что война очистит нацию от заразы материализма и эгоизма и приведет к становлению нового чувства национального единства и общей цели, которое позволит дать ясный ответ на «вопрос о состоянии Англии», так часто упоминаемый в периодической печати. Увы, самые многообещающие надежды умирают первыми. В 1859 году, через пять лет после окончания войны, The Times вынесла свой вердикт: «Эта злополучная война и полмиллиона британских, французских и русских солдат, оставшихся в Крыму, выплатили до последней йоты весь долг христианской Европы перед Турцией. Никогда еще столь великие усилия не прикладывали для достижения столь бесполезной цели. С величайшей неохотой мы вынуждены признать, что все гигантские усилия и бесчисленные жертвы оказались напрасными»...".
"... Война была таким же деловым предприятием, как многие другие, и в ней следовало придерживаться деловых принципов. Возможно, это был самый важный урок Крымской кампании. Стремление проповедовать высокие идеалы соединялась с отвращением к существующим политическим институтам. Опубликованный в том же году отчет Норткота — Тревельяна утверждал, что лучшим способом набрать подходящих людей на государственную службу станут открытые экзамены на конкурсной основе. Иными словами, авторы отчета рекомендовали активнее привлекать средний класс к управлению страной. Пожалуй, показательно и то, что после Крымской войны приобрела популярность книга Сэмюэла Смайлса «Самопомощь» (Self Help; 1859). «В настоящий момент, — писал Натаниэль Готорн в начале 1855 года, — знати было бы абсурдно претендовать на то положение, которое было тихо предоставлено ей год назад. Этот год проделал работу пятидесяти обычных лет — точнее сказать, он выявил то, что уже давно готовилось»...".
"Война в Крыму стала не столько национальным унижением, сколько национальным позором...".
P.S. "Вряд ли это была та победа, которой ожидали люди. Конфликт не решил никаких противоречий и не увенчал никого военными лаврами, а сама война возникла из страха перед нападением, о котором, в сущности, никто не задумывался всерьез — из почти бесплотной угрозы. Как заметил Литтон Стрейчи, «объяснить, почему эта война закончилась, так же непросто, как и объяснить, почему она началась». То была война предчувствий. Она не была справедливой или необходимой — ее раздувало общественное мнение, захваченное порывом глупого оптимизма. Заключение мира также стало преждевременным, при этом врагу было сделано слишком много уступок (судоходство в нейтральных водах и торговля с Россией продолжались). В день, когда англичане ожидали значительной победы, эту победу одержала дипломатия, а не сила оружия".