«Угар» хрущёвского правления: апофеоз «десталинизации» и разрыв СССР с Албанией

Вынос «под занавес» XXII съезда КПСС из Мавзолея тела Иосифа Сталина сопровождался массированным переименованием населённых пунктов и иных объектов, удостоенных в своё время его имени. Типичный пример: 30 ноября 1961 года станция метро «Сталинская» Арбатско-Покровской линии стала «Семеновской»: утром 1 декабря её открыли для пассажиров, удалив за неделю до того «сталинскую» символику.

Стартовал процесс переименований в июне 1956 г., когда по «просьбе трудящихся» столичного автозавода им. Сталина 30 июня ему было присвоено имя первого директора завода – Лихачева. В последующие месяцы переименования объектов (но пока не городов и населенных пунктов), стали постепенно охватывать союзные республики, начиная с Прибалтики (1). Первые же намёки на волну последующих переименований были обозначены ещё в 1954-1955 гг., когда ни один колхоз или совхоз на спешно осваиваемой Целине не получил имя Сталина – вместо этого появились колхозы и совхозы имени Хрущёва. Кроме того, 1 мая 1956 г. на праздничных демонстрациях по всей стране, по предписаниям из Москвы, не появилось ни одного портрета Сталина (они «переместились» на ветровые стёкла автомобилей, что стало устойчивой традицией и в брежневские времена).

Всего по стране за период с апреля 1956 г. по ноябрь 1961 гг. было переименовано свыше 25 тыс. объектов со «сталинской» топонимикой. А заодно – удалены ещё оставшиеся кое-где по «недосмотру» после XX съезда КПСС (февраль 1956 г.) сталинские бюсты и барельефы. Впрочем, в Грузии этот процесс, по понятной причине, проводился осторожно: там переименовали две трети «сталинских» объектов. По сей день сохранились дома-музеи вождя в Гори и Батуми а, к примеру, набережная имени Сталина в Тбилиси сохранялась до 2003 года включительно. Бюст Сталина в Гурджаани (юго-восточная Грузия) существует до сих пор; сталинский бюст и поныне находится у входа в дом-музей в Батуми.

…Согласно рекламному проспекту турагентства Sale-tur, «дом-музей Сталина в Батуми – интересное учреждение. Сталин жил в этом доме лишь несколько месяцев в 1901 и 1902 годах, когда участвовал в создании коммунистической организации дорожных рабочих и налаживал выпуск нелегальных газет. Принадлежавшие Сталину вещи сохраняются в этом музее: сохранились даже потрепанное полотенце и кровать, в которой он спал».

Улицу Сталина в Батуми переименовали в проспект царицы Тамары в 1993 году. Сохранение же в столице Аджарской автономии музея Сталина с его бюстом отчасти связано с усилиями будущего генсека по сохранению края в составе Грузинской ССР. Единственный монументальный памятник Сталину на его «малой Родине» в Гори сохранялся до середины 2010 года, когда его перенесли в дом-музей. Даже у Саакашвили помнили о массовой защите этого памятника в 1956, 1961, 1963, 1989 и 1992 гг., когда его намеревались разрушить с помощью войск.

В России же к настоящему времени восстановили улицы имени Сталина более чем в 20 городах, главным образом на Северном Кавказе (Дагестан, Северная Осетия, Кабардино-Балкария) и в Сибири (Новосибирск, Якутск, Мирный); в большинстве из них восстановлены прежние или установлены новые сталинские бюсты. Инициативные группы по восстановлению «сталинградской» топонимики созданы в Барнауле, Севастополе, Симферополе, Керчи, Волгограде, Волжском, Йошкар-Оле, Королёве, Новосибирске…

В этой связи, нелишне напомнить, что только в конце 2004 года – в канун 60-летия Великой Победы – на парапете из горного бордового порфира, что у Могилы Неизвестного Солдата в Александровском саду, название установленной в 1967 году одной из плит городов-героев – «Волгоград» – сменилось на «Сталинград». Это было сделано «принимая во внимание значение Сталинградской битвы, ознаменовавшей коренной перелом в Великой Отечественной войне, отдавая дань уважения героизму защитников Сталинграда и в целях сохранения истории Российского государства», говорится в соответствующем распоряжении Президента России. Роли Сталинграда во Второй мировой войне поныне воздают должное и во Франции, что отмечает издание Le Point: «…В Сталинграде русские превратились в армию мстителей. Бойцов ободряли их семьи, родственники: “Если ты пропустишь немцев, твоя собственная мать проклянет тебя”». Понеся сотни тысяч потерь, Красная Армия в конце 1942 года «переломила ситуацию и разгромила нацистов. Благодаря ярости русских солдат грозная немецкая военная машина, не знающая поражений с начала мировой войны, была повержена в Сталинграде». 

* * *

Возвращаясь к событиям 60-летней давности, обратим внимание на официальный разрыв дипломатических отношений между Советским Союзом и Албанией. В лаконичном заявлении 9 декабря МИД СССР обвинил Тирану в «недружественных действиях против советских дипломатов и граждан, что связано с антисоветской политикой албанского руководства»,на что внешнеполитическое ведомство небольшой балканской страны заявило о «подрывной, шпионской работе немалого числа советских дипломатов», якобы пытавшихся «диктовать руководству нашей страны внутреннюю и внешнюю политику». Посол Албании в СССР выехал из Москвы 3 декабря 1961 г., а ранее Тирану покинул советский представитель; до 1962 года в обоих государствах оставались начальники посольских канцелярий. Как отмечали югославские газеты, «самые дружественные друг другу страны советского блока за считанное время стали друг другу врагами. Надежды Хрущёва, что Тирана быстро подчинится его приказам и антисталинским решениям, потерпели крах: Э. Ходжа, “албанский Сталин” оказался крепким орешком».

Этому крайнему в межгосударственной практике шагу предшествовала взаимная с начала 1960 года разноуровневая идеологическая полемика, подчас – на грани (а с осени 1961 года уже и за гранью) взаимных оскорблений первых лиц. В апреле-июне 1961 г. советская сторона в одностороннем порядке прекратила действие всех экономических соглашений с Албанией: в этом её в растущем объёме стал замещать Пекин. Как мы отмечали в одной из предшествующих публикаций, поддерживать политику Хрущёва в отношении Албании начала и антисоветская эмиграция, в чём можно усмотреть и некий элемент согласованности. В ходе встречи с руководством Чехословакии 1 июня 1961 года в Праге «дорогой Никита Сергеевич» заявил: «…С Албанией, где боготворят Сталина, у нас сейчас такие отношения, что хуже быть не может. Это сумасшедшие. Мы остановили всю помощь. Даже там, где строительство объектов в Албании завершено на 95%, мы не будем это достраивать – не помогать же нам своим врагам! Мы вскоре отзовём всех наших специалистов». В апреле-мае 1961 г. с действующей с начала 1950-х годов базы ВМФ СССР во Влёре «мы [СССР] смогли вывести 8 подводных лодок, а албанцы, действуя как пираты, захватили 4 подлодки, на которых было смешанное советско-албанское командование. Из Пекина и Белграда нам посоветовали не обострять этот конфликт».

Известные противоречия между «титовской» Югославией и «сталинистской» Албанией не явились препятствием к тому, чтобы Белград, наряду с Пекином, фактически поддержал Тирану во «Влёрском конфликте». Как Югославии, так и Западу было выгодно ослабление военно-политических позиций СССР на Балканах. В июле 1962 г. советское руководство запрашивало Белград относительно пропуска Югославией в Албанию военнослужащих или сил спецподразделений для «наведения порядка». Тито эти инициативы отверг и даже сообщил о них Э. Ходже, получив в ответ короткую телеграмму: «Благодарю Вас, маршал, за порядочность». (2) Впрочем, критику титовской политики в Албании не прекратили. Как отмечает известный сербский политолог и историк Александр Животич, в Белграде убеждали Москву и Запад, что «им нужно держаться подальше от Албании». Югославия отвергала «намёки Москвы на возможную интервенцию ВД в Албании или на устранение Э. Ходжи, справедливо полагая, что эти варианты неприемлемы для СФРЮ. Югославские дипломаты считали, что интервенция или переворот в Тиране будут использованы западными политиками и СМИ в кампании против СССР, пытающегося навязать свою волю одной из самых маленьких и слабых стран».

Кроме того, выход Албании из советского лагеря «вызвал большой интерес к ней со стороны стран Запада», о чём знали в Тиране, надеясь на поддержку со стороны идеологических противников в случае попытки Москвы «повторить в Албании интервенцию и переворот 1956 г. в Венгрии» (3). Непродолжительный же всплеск былой дружбы с Москвой на пике Карибского кризиса осенью 1962 года, когда Тирана предложила было своё посредничество, к улучшению советско-албанских отношений не привёл. В Москве настаивали на том, чтобы страны СЭВ и Варшавского Договора отозвали из Албании своих послов. За исключением оставшегося румынского, дипломаты были отозваны «для консультаций» только на 5-6 месяцев, после чего вернулись. В то же время в Албании развернули пропагандистскую кампанию против «восточноевропейского марионеточного ревизионизма», прекратившуюся только в 1990 году. Согласно заявлению ЦК Албанской партии труда от 19 января 1990 года, «…народы региона осуществили свои давнишние чаяния, сбросив ревизионистские режимы, но этим воспользовались правые силы и поддерживающая их международная буржуазия. Трудящиеся, к сожалению, выступили на стороне новых антисоциалистических властей, ибо ошибочно связали господство ревизионизма, засилье бюрократических структур, состояние застоя в этих странах с социализмом, с идеологией марксизма-ленинизма. Албанские коммунисты всегда сознательно боролись за то, чтобы народы поняли опасность ревизионистской дискредитации социализма, его революционной идеологии и политики. Но трагедия произошла. Мы болезненно ее переживаем, но не впадаем в отчаяние». И уже осенью 1990 года АПТ была вынуждена отказаться от монополии на власть в стране: наступали совсем иные времена, верным признаком которых стало и обратное переименование города Сталин на юге страны…

Примечания

(1) Характерно и то, что вскоре после переименования завода «ЗИС», воспринятого в большинстве соцстран как сигнал к аналогичной кампании, подверглись переименованию «сталинские» города и объекты в этих странах. Так, город Сталин в Болгарии снова стал Варной, Сталинварош в Венгрии – Дунайварошем, Сталиногруд в Польше – Катовице, Сталинштадт в ГДР – Франкфуртом-на-Одере. Впрочем, город Сталин в Румынии «продержался» до «обратного» переименования в Брашов до 1962 г.; «сталинские» объекты в Албании не переименовывались до 1990 года, а в Китае они сохраняются и поныне.
(2) Подробнее см.: Журн. «Славяноведение», М., 2012, N 1, с. 26-28
(3) Подробнее см. «История и культура Центральной и Юго-Восточной Европы в национальном и региональном контексте», М., Ин-т Славяноведения РАН, 2016, с. 246-249.