Многократное самоубийство Черноморского флота
В Севастополе в двух десятках метров от набережной из моря возвышается знаменитый памятник затопленным кораблям. Он установлен в 1904 году в ознаменование полувека с трагических событий Крымской войны. Черноморский флот был пущен на дно его же командирами в три этапа. В июне-июле 1854 года англо-французская эскадра, состоявшая в основном из паровых линкоров и бронированных пароходофрегатов, заблокировала флот в Севастопольской бухте. Ворваться на рейд агрессоры не планировали — он был надёжно защищён береговыми батареями. Русские, в свою очередь, не пытались прорвать блокаду: их по большей части парусные корабли не могли всерьёз противостоять паровому флоту союзников.
В начале сентября адмирал Нахимов приказал затопить самые старые из кораблей эскадры. На военном совете вице-адмирал Корнилов пытался протестовать, утверждая, что надо выйти в море и дать бой англо-французской эскадре — в этом, дескать, больше чести, чем в простом самоубийстве. Поддержки он не получил, все офицеры понимали, что силы неравны. Началась выгрузка с обречённых судов пушек, которые усилили севастопольскую артиллерию. Сошедшие на берег команды заняли отведённые им места на бастионах. 9 сентября пять линкоров и два фрегата опустились на дно бухты, перегородив фарватер.
Следующее затопление произошло ровно через год. К тому времени ни Нахимова, ни Корнилова уже не было в живых. Командовал обороной Севастополя генерал Горчаков. Когда отступавшие войска переправились по понтонному мосту на Северную сторону, Горчаков приказал затопить корвет и пять бригов — всё, что к тому времени оставалось от Черноморского парусного флота. Никакого оборонительного значения в этом акте не было, корабли пустили на дно, чтобы они не достались врагу. На плаву ещё оставались один транспорт и десять паровых фрегатов. Они были пришвартованы у северного берега Севастопольской бухты. 11 сентября 1855 года противник начал обстрел этих судов, и тогда Горчаков приказал затопить и их. Десять пароходов и транспорт присоединились на дне к своим погибшим ранее товарищам. Россия на 15 лет лишила себя Черноморского флота.
Надо сказать, что самозатопление военных кораблей случалось в мировой истории и до Крымской войны, но это были единичные случаи. Термин «scuttling», обозначающий эту процедуру, появился в английском языке только после падения Севастополя. Начиная с 1860-х годов это слово всё чаще стало встречаться в прессе. Боевые корабли становились мобильнее и регулярно запирали вражеские эскадры там, откуда противник не мог вырваться. Капитанам и адмиралам, чтобы не допустить попадания кораблей в плен, приходилось самостоятельно пускать их на дно.
В российской истории следующий случай самозатопления боевого корабля случился во время Русско-японской войны. 9 февраля 1904 года моряки по команде капитанов взорвали крейсер «Варяг» и канонерскую лодку «Кореец», запертые японцами в порту Чемульпо. Интересно, что широко известный случай затопления миноносца «Стерегущий» в ходе той же войны, является не более чем легендой. На самом деле матросы не открывали кингстоны, как это изображено на экспрессивном памятнике в Санкт-Петербурге. «Стерегущий» погиб после ожесточённого боя 26 февраля 1904 года. Из всей команды выжили лишь четыре человека, которые находились на палубе и не могли знать, что творилось в трюме. Как установило обследование затонувшего корабля, причиной его гибели стало попадание в кочегарку двух японских снарядов.
Почти все случаи самозатопления кораблей в мировой истории можно разделить на две группы. Суда пускали на дно или для того, чтобы перекрыть фарватер, или когда возникала опасность попадания их в руки противника. Особняком стоит история самоуничтожения большей части Черноморского флота в 1918 году. Корабли находились на рейде Новороссийска, никакой враг не угрожал им, да и фарватер перекрывать необходимости не было. Зачем же понадобилось истребить грозную боеспособную эскадру?
3 марта 1918 года захватившие власть в России большевики подписали с Германией Брестский мир, по условиям которого Крым попал в зону германской оккупации. О русском Черноморском флоте, базировавшемся в Севастополе, в договоре не было ни слова, поэтому командовавший им вице-адмирал Саблин решил увести корабли в Новороссийск. 29 апреля 1918 года линкоры «Император Александр III» и «Императрица Екатерина Великая», ещё год назад получившие революционные названия «Воля» и «Свободная Россия», а так же полтора десятка эскадренных миноносцев покинули севастопольский рейд и двинулись в сторону Тамани. На рейде остались несколько кораблей, находившихся на ремонте, в том числе эскадренный броненосец «Георгий Победоносец». Контр-адмирал Остроградский получил приказ пустить их на дно, но в город уже вступали немецкие войска и союзные им отряды украинской Верховной Рады, поэтому удалось затопить лишь миноносец «Заветный». Остальные корабли попали в плен, и над ними взвились украинские флаги.
Немецкие войска продолжали продвижение по югу России и в мае заняли Ростов-на-Дону. Находившимися в Новороссийске кораблями Черноморского флота угрожал плен. Порты Кавказского побережья мало подходили для перебазирования туда линкоров с миноносцами. Да и топливо было на исходе.
1 июня адмирал Саблин получил приказ народного комиссара по военным делам Троцкого немедленно затопить корабли. У матросов и офицеров это вызвало недовольство: непосредственной опасности для флота немцы пока не представляли — в Чёрном море у них не имелось крупной эскадры, разве что несколько подводных лодок. Саблин отправился в Москву, надеясь добиться отмены приказа и любой ценой сохранить для будущей России её Черноморский флот. В революционной столице непрошенного ходатая арестовали.
Тем временем Германия предъявила большевикам ультиматум: если они не вернут в Севастополь весь флот до 19 июня, немцы начнут наступление на Москву.
10 июня исполняющий в отсутствие Саблина обязанности командующего флотом капитан первого ранга Тихменёв получил две телеграммы. В первой, посланной открытым текстом, ему приказывалось отвести корабли в Севастополь и сдать их немцам. Вторая телеграмма была шифрованной, и в ней предписывалось затопить флот. Несмотря на секретность, содержание обоих посланий стало известно и командам кораблей, и всему Новороссийску. На палубах и в порту начались митинги. Морякам не хотелось пускать на дно свои корабли, которым не угрожала непосредственная опасность. Ведь формально между Советской Россией и Германией война не велась. Флотские большевики, руководствуясь партийной дисциплиной, призывали выполнить секретный приказ Москвы. В порт прибыли представители отступавших под натиском деникинцев красных пехотных частей. Они угрожали, что если корабли уйдут в Крым, и их команды не помогут в обороне Новороссийска, то всех моряков поднимут на штыки. Такие обещания явно не способствовали принятию на митингах взвешенного решения.
Тихменёв поставил вопрос о дальнейшей судьбе флота на голосование команд. Предлагалось выбрать из двух вариантов: идти в Севастополь или затопляться. Однако более тысячи матросов выбрали третий вариант: выжидать и готовиться к защите флота. Около девятисот матросов проголосовали за поход в Крым, 450 — за затопление. Тихменёв в итоге постановил, что «по воле большинства» флот уходит в Севастополь, но команды, не голосовавшие за сдачу немцам, отказались ему подчиняться. Началось массовое дезертирство матросов на берег.
16 июня, когда город узнал о решении командующего флотом, порт заполнили народ. Вокруг кораблей сновали лодки. Сидевшие в них горожане уговаривали моряков не сдаваться немцам. Затопления кораблей новороссийцы тоже не желали, они хотели, чтобы флот остался на рейде и принял участие в обороне города. Чтобы команды не были до конца распропагандированы и деморализованы, Тихменёв приказал флоту покинуть порт и выйти на внешний рейд. Его приказ выполнили линкор «Воля», шесть миноносцев, вспомогательный крейсер и плавучая база быстроходных катеров. Вечером того же дня эта часть флота двинулась в сторону Севастополя.
За следующий день оставшиеся в Новороссийске корабли практически обезлюдели. Лишь миноносец «Керчь» более-менее сохранил свою команду. На остальных миноносцах и на линкоре «Свободная Россия» находились человек по десять, а то и меньше. Большинство офицеров, не желавшие ни сдаваться, ни топиться, исчезли в неизвестном направлении.
Командовать самоистреблением Черноморского флота взялся прибывший из Москвы видный большевик Фёдор Раскольников. По его приказу было решено использовать в качестве буксира миноносец «Лейтенант Шестаков». На него собрали почти всех остававшихся в строю матросов, и он стал выводить в море опустевшие корабли. Вскоре в нескольких милях от берега закачались на волнах девять миноносцев и линкор «Свободная Россия». На всех был поднят сигнал «Погибаю, но не сдаюсь». «Керчь» расстреляла опустевшие корабли торпедами. 19 июня команда покинула и «Керчь». Перед отплытием были открыты кингстоны, а машина подорвана зарядом динамита. Ещё несколько дней в Цемесской бухте топились вспомогательные суда. В конце июня Раскольников отрапортовал в Москву о выполнении приказа партии: с остатками Черноморского флота покончено.
Интересна дальнейшая судьба многострадальных кораблей. В 1920-х годах были предприняты попытки поднять затопленные миноносцы и линкор. Из-за разрушений и коррозии удавалось это редко. Лишь четыре миноносца были подняты на поверхность и после обследования отправлены в металлолом. Только миноносец «Калиакрия» оказался годным к восстановлению. С 1925 года он вновь начал нести боевую службу под названием «Дзержинский». В 1942 году на пути из Новороссийска в Севастополь «Дзержинский» подорвался, причём не на вражеской, а на советской мине.
Корабли, ушедшие в 1918 году в Севастополь, находились в немецком плену лишь пять месяцев. После капитуляции Германии победившие союзники передали остатки флота Белой армии. В конце 1920-го эти корабли участвовали в эвакуации из Крыма врангелевцев и россиян, не пожелавших принять власть большевиков. Следующие тринадцать лет бывший линкор «Воля» и миноносцы находились в тунисском порту Бизерта, где жило много русских эмигрантов. В 1933 году по решению французского суда русские корабли были признаны собственностью правительства СССР. Однако прибывших в Тунис сотрудников советского торгпредства не заинтересовала возможность дальнейшего использования боевых судов, и они продали остатки русской эскадры во Францию на металлолом.
В 1980 году в 12 км от Новороссийска появился памятник «мужественным морякам-черноморцам, во имя революции затопившим в Цемесской бухте боевые корабли». Трудно сказать, было ли в этом затоплении что-то героическое, достойное памятника. Скорее всего, коленопреклонённый гранитный матрос символизирует недальновидность большевистских вождей.