Как черноморцы «Гебен» ловили
В 1914 году совпали два момента – политический и военный.
Политический – заключался в том, что война с Османской империей в разгар боевых действий в Европе России была не нужна. Она отвлекала силы и средства и перекрывала самый удобный путь поставок из Европы. Причем распечатать проливы десантной операцией было непросто, а то и невозможно.
Фактор военный состоял как раз в том, что Черноморский флот к войне готов не был.
Два новых броненосца «Ефстафий» и «Иоанн Златоуст» это, конечно, сила, но сила против своих одноклассников, с линейным крейсером они могли сражаться только при условии, если он сам захочет этого боя или же получит серьезную поломку ходовой.
«Потемкин», идеальный броненосец для Цусимы, и его напарник «Три святителя», постарше, но тоже хороший корабль для Русско-японской, дополняли и усиливали молодых собратьев, давая в итоге 16 орудий 305/40 мм на четыре корабля и возможность разогнаться до 15 узлов.
Один-единственный «Гебен» нес 10 орудий 280/50 мм, но дирижировать огнем одного корабля сильно проще, чем четырех, тем более – с орудий нового поколения и с таким-то преимуществом в скорости.
«Ростислав» и прочий антиквариат смело можно не считать, у турок тоже было два подобных экспоната.
С легкими силами тоже все было сложно.
ЧФ имел аж два крейсера типа «Богатырь», но и турки имели два крейсера той же эпохи, пусть и чуточку послабее. А вот «Бреслау» на их фоне смотрелся хайтеком, впрочем он им и был, не считая артиллерии, любовь немцев к орудиям калибра 105 мм – это одна из их немногочисленных ошибок в Первую мировую войну.
Ответить на такой аргумент теоретически могли черноморские «Новики», все четыре штуки, но в строй они войдут только 11 октября, причем, понятное дело, высокая боеготовность будет достигнута не мгновенно. Все остальное на Черном море угнаться за немецким крейсером попросту не могло.
И что в таких условиях было делать Андрею Августовичу Эбергарду и правительству России?
Да тянуть время и пытаться договориться – иного не было дано, в конце концов, строились «Новики», строились дредноуты, на стапелях была четверка «Светлан», время работало на Россию.
А еще торговля: через проливы вывозилась львиная доля русского зерна, это валюта, необходимая в войне, и ввозились военные грузы, которые так удобно доставлять к промышленным центрам и линии фронта.
Так, собственно, и поступили, тем более турки приличия блюли, немецкие корабли они официально купили, сам Сушон стал турецким адмиралом.
Инструкции Петербурга были четкими:
Весь август и сентябрь шел торг, самый обычный и банальный.
28 августа и 21 сентября страны Антанты давали османам предложения, одно заманчивее другого, не отставали в этом и немцы, обещая и финансы, и оружие, и кусок военной добычи после победы. Сами турки искренне колебались, для их империи спасительным было выступление на стороне победителя. Любого победителя.
А армия и флот в это время мобилизовывались, и у них, и у нас, но без резких жестов, сорвать переговоры не хотел никто.
Все решилось только в конце октября, когда Сушон атаковал черноморские порты.
Предшествовали этому интересные события.
27 октября Эбергард, отлично помнивший Порт-Артур, выводит флот в море. На следующий день из Петербурга приходит телеграмма:
А 29 октября германо-турки обстреливают русские города. Обстреливают не то чтобы успешно, в Одессе была потоплена древняя канлодка «Донец», после чего флоту объявили о начале войны с Османской империей.
Был в море и дозор – эсминцы «Лейтенант Пущин», «Жаркий» и «Живой». Эскадру поднять быстро не вышло и выйти не могло, с учетом, что предыдущий выход закончился менее суток назад, а «Прут»... Не мог Черноморский флот неделями держать все корабли в базах и передвигаться только в составе эскадры, тем более минзаг как раз и получил команду на возвращение.
Остальное тоже легко объяснимо:
1. На крепостном минном заграждении «Гебен» провел всего 17 минут. В мирное время держать его активированным нельзя по вполне понятным причинам, в условиях войны 17 минут мало, и для осознания, и для активации, тем более под утро и в неразберихе.
2. Не вовремя поднятая тревога. Так с того направления «Прут» и ждали, наблюдатели ошиблись.
3. Береговые батареи открыли огонь практически мгновенно, «Гебен» получил два попадания и начал отход. Атака на Севастополь была сорвана.
4. Действия эсминцев Трубецкого были в тех условиях идеальными – торпедная атака на линейный крейсер, прикрываемый двумя эсминцами, для отвлечения внимания. Что примечательно – 7 погибших, поврежденный «Лейтенант Пущин» и все, кораблей Трубецкой не потерял.
5. Быков и «Прут»... А что мог пароход-минзаг противопоставить «Гебену»? Кингстоны открыли правильно, моряки России нужны живыми, а не бессмысленно погибшими.
А если подбить итоги, то Сушон нанес Черноморскому флоту и России пощёчину – неприятно, унизительно, но ни разу не больно.
В сухом остатке: переоборудованный пароход, старая канлодка и подожженные нефтехранилища в Новороссийске. Все.
Гораздо хуже был сам факт перекрытия проливов, но к Севастопольской побудке это отношения не имеет, при вступлении в войну турок это было неизбежно.
Самое интересное, что Андрей Августович отсиживаться не собирался, на «Гебен» началась охота, если так можно назвать попытки перехватить новейший линейный крейсер устаревшими броненосцами. Впрочем, первая бригада Черноморского флота к этому готовилась еще до войны, опять же, благодаря Эбергарду, на которого позже повесят всех собак.
18 ноября возле мыса Сарыч и произошел бой стариков с молодежью.
Бой сразу же продемонстрировал – бить втроем одного с помощью централизованного управления огнем сложно, и не факт, что на уровне технологий 1914 года было вообще возможно. «Ростислав» стрелял по «Бреслау», «Потемкин» не стрелял вовсе, а «Три Святителя» и «Иоан Златоуст» палили куда-то в сторону, неверно определив дистанцию.
Правильно действовал только «Ефстафий», чего более чем хватило, его снаряд вызвал взрыв в 150-мм батарее «Гебена».
Немцы в ответ попали три раза, в принципе, без тяжелых последствий. После этого «Гебен» ушел в базу.
Что показал этот бой?
Во-первых, Черноморский флот вполне боеготов, и, несмотря на неразбериху первого боя, способен больно укусить противника.
Во-вторых, «Гебен» не так уж неуязвим, как казалось немцам и туркам.
Для черноморцев после событий трехнедельной давности это была несомненная победа. Моральная, скорее, но все же.
Материальная победа случилась в декабре.
23 декабря русский флот при входе в Босфор выставил 585 мин, а спустя четыре дня «Гебен» напоролся сразу на две из них и отправился в ремонт, осложненный отсутствием дока такого размера в Османской империи. Пришлось строить кессоны и вызывать рабочих из Германии.
Начался для Сушона и вовсе минорно:
С потерей хотя и ненового, но крейсера, с учетом того, что у турок их было всего три.
Впрочем, продолжение было не лучше:
На этот раз три русских броненосца провели вполне эффективный бой с вражеским линейным крейсером, который спасла скорость.
Время лихих набегов подошло к концу. Даже не так, к концу оно подошло еще после Сарыча, на Сушон, будучи натурой авантюрной, предпочел не замечать очевидных вещей, надеясь на свою удачу и слабую подготовку русских моряков.
За весну-лето 1915 года русский флот пополнился первым черноморским линкором «Императрицей Марией», еще пятью «Новиками», и фактор «Гебена» сошел на нет.
Если же подвести итоги: «Гебен» Андрею Августовичу Эбергарду потопить не удалось, но нейтрализовать угрозу – вполне. И только тогда, когда появилось преимущество в силах у нас, его сняли, потому как нужно было расчистить дорогу Колчаку.
В остальном же – не считая отдельных огрехов, действовали черноморцы смело, профессионально и инициативно.
Лично я бы сказал, что действия в 1914–1915 годах – лучшие действия нашего флота после Крымской войны, когда негодными средствами (ЭБР против линейного крейсера) был достигнут успех. Но это вопрос такой, слишком долго говорилось, что только Колчак навел порядок...
Политический – заключался в том, что война с Османской империей в разгар боевых действий в Европе России была не нужна. Она отвлекала силы и средства и перекрывала самый удобный путь поставок из Европы. Причем распечатать проливы десантной операцией было непросто, а то и невозможно.
Фактор военный состоял как раз в том, что Черноморский флот к войне готов не был.
Два новых броненосца «Ефстафий» и «Иоанн Златоуст» это, конечно, сила, но сила против своих одноклассников, с линейным крейсером они могли сражаться только при условии, если он сам захочет этого боя или же получит серьезную поломку ходовой.
«Потемкин», идеальный броненосец для Цусимы, и его напарник «Три святителя», постарше, но тоже хороший корабль для Русско-японской, дополняли и усиливали молодых собратьев, давая в итоге 16 орудий 305/40 мм на четыре корабля и возможность разогнаться до 15 узлов.
Один-единственный «Гебен» нес 10 орудий 280/50 мм, но дирижировать огнем одного корабля сильно проще, чем четырех, тем более – с орудий нового поколения и с таким-то преимуществом в скорости.
«Ростислав» и прочий антиквариат смело можно не считать, у турок тоже было два подобных экспоната.
С легкими силами тоже все было сложно.
ЧФ имел аж два крейсера типа «Богатырь», но и турки имели два крейсера той же эпохи, пусть и чуточку послабее. А вот «Бреслау» на их фоне смотрелся хайтеком, впрочем он им и был, не считая артиллерии, любовь немцев к орудиям калибра 105 мм – это одна из их немногочисленных ошибок в Первую мировую войну.
Ответить на такой аргумент теоретически могли черноморские «Новики», все четыре штуки, но в строй они войдут только 11 октября, причем, понятное дело, высокая боеготовность будет достигнута не мгновенно. Все остальное на Черном море угнаться за немецким крейсером попросту не могло.
И что в таких условиях было делать Андрею Августовичу Эбергарду и правительству России?
Да тянуть время и пытаться договориться – иного не было дано, в конце концов, строились «Новики», строились дредноуты, на стапелях была четверка «Светлан», время работало на Россию.
А еще торговля: через проливы вывозилась львиная доля русского зерна, это валюта, необходимая в войне, и ввозились военные грузы, которые так удобно доставлять к промышленным центрам и линии фронта.
Так, собственно, и поступили, тем более турки приличия блюли, немецкие корабли они официально купили, сам Сушон стал турецким адмиралом.
Инструкции Петербурга были четкими:
…Сам по себе выход «Гебена» в Черное море не означает разрыва, и меры против него допустимы только в случае полной уверенности в успехе. С общей политической точки зрения, разделяемой Францией и Англией, весьма важно, чтобы война с турками, если бы она оказалась неизбежной, была вызвана самой Турцией. Все эти соображения склоняют меня к выводу о нежелательности инициативы разрыва с Турцией с нашей стороны.
Раунд первый
Весь август и сентябрь шел торг, самый обычный и банальный.
28 августа и 21 сентября страны Антанты давали османам предложения, одно заманчивее другого, не отставали в этом и немцы, обещая и финансы, и оружие, и кусок военной добычи после победы. Сами турки искренне колебались, для их империи спасительным было выступление на стороне победителя. Любого победителя.
А армия и флот в это время мобилизовывались, и у них, и у нас, но без резких жестов, сорвать переговоры не хотел никто.
Все решилось только в конце октября, когда Сушон атаковал черноморские порты.
Предшествовали этому интересные события.
27 октября Эбергард, отлично помнивший Порт-Артур, выводит флот в море. На следующий день из Петербурга приходит телеграмма:
А 29 октября германо-турки обстреливают русские города. Обстреливают не то чтобы успешно, в Одессе была потоплена древняя канлодка «Донец», после чего флоту объявили о начале войны с Османской империей.
Был в море и дозор – эсминцы «Лейтенант Пущин», «Жаркий» и «Живой». Эскадру поднять быстро не вышло и выйти не могло, с учетом, что предыдущий выход закончился менее суток назад, а «Прут»... Не мог Черноморский флот неделями держать все корабли в базах и передвигаться только в составе эскадры, тем более минзаг как раз и получил команду на возвращение.
Остальное тоже легко объяснимо:
1. На крепостном минном заграждении «Гебен» провел всего 17 минут. В мирное время держать его активированным нельзя по вполне понятным причинам, в условиях войны 17 минут мало, и для осознания, и для активации, тем более под утро и в неразберихе.
2. Не вовремя поднятая тревога. Так с того направления «Прут» и ждали, наблюдатели ошиблись.
3. Береговые батареи открыли огонь практически мгновенно, «Гебен» получил два попадания и начал отход. Атака на Севастополь была сорвана.
4. Действия эсминцев Трубецкого были в тех условиях идеальными – торпедная атака на линейный крейсер, прикрываемый двумя эсминцами, для отвлечения внимания. Что примечательно – 7 погибших, поврежденный «Лейтенант Пущин» и все, кораблей Трубецкой не потерял.
5. Быков и «Прут»... А что мог пароход-минзаг противопоставить «Гебену»? Кингстоны открыли правильно, моряки России нужны живыми, а не бессмысленно погибшими.
А если подбить итоги, то Сушон нанес Черноморскому флоту и России пощёчину – неприятно, унизительно, но ни разу не больно.
В сухом остатке: переоборудованный пароход, старая канлодка и подожженные нефтехранилища в Новороссийске. Все.
Гораздо хуже был сам факт перекрытия проливов, но к Севастопольской побудке это отношения не имеет, при вступлении в войну турок это было неизбежно.
Бой у мыса Сарыч
Самое интересное, что Андрей Августович отсиживаться не собирался, на «Гебен» началась охота, если так можно назвать попытки перехватить новейший линейный крейсер устаревшими броненосцами. Впрочем, первая бригада Черноморского флота к этому готовилась еще до войны, опять же, благодаря Эбергарду, на которого позже повесят всех собак.
...еще до войны отрабатывало особую организацию стрельбы 1-й бригады – «Евстафия», «Иоанна Златоуста» и «Пантелеймона» – на случай ее встречи с дредноутами. Управление огнём при стрельбе по одной цели осуществлялось централизованно со среднего корабля в строю («Иоанна Златоуста»). Команды передавались особым кодом по радио с помощью особых антенн, выстреливаемых на специальных бамбучинах по бортам. На учебных бригадных стрельбах обычно достигали вполне удовлетворительных результатов, причем получались одновременные шестиорудийные залпы всех трех кораблей – по одному выстрелу из каждой башни.
18 ноября возле мыса Сарыч и произошел бой стариков с молодежью.
Бой сразу же продемонстрировал – бить втроем одного с помощью централизованного управления огнем сложно, и не факт, что на уровне технологий 1914 года было вообще возможно. «Ростислав» стрелял по «Бреслау», «Потемкин» не стрелял вовсе, а «Три Святителя» и «Иоан Златоуст» палили куда-то в сторону, неверно определив дистанцию.
Правильно действовал только «Ефстафий», чего более чем хватило, его снаряд вызвал взрыв в 150-мм батарее «Гебена».
Немцы в ответ попали три раза, в принципе, без тяжелых последствий. После этого «Гебен» ушел в базу.
Что показал этот бой?
Во-первых, Черноморский флот вполне боеготов, и, несмотря на неразбериху первого боя, способен больно укусить противника.
Во-вторых, «Гебен» не так уж неуязвим, как казалось немцам и туркам.
Для черноморцев после событий трехнедельной давности это была несомненная победа. Моральная, скорее, но все же.
Материальная победа случилась в декабре.
23 декабря русский флот при входе в Босфор выставил 585 мин, а спустя четыре дня «Гебен» напоролся сразу на две из них и отправился в ремонт, осложненный отсутствием дока такого размера в Османской империи. Пришлось строить кессоны и вызывать рабочих из Германии.
Год 1915
Начался для Сушона и вовсе минорно:
В бинокль неприятель уже видел Одессу, когда в восемь часов утра Страстной субботы 21 марта головной турецкий корабль – крейсер «Меджидие» левым бортом своего носа наскочил на мину, которой здесь не ожидал. К счастью для экипажа, это произошло на вдающейся в море банке, где глубина составляла всего 10,5 метров. Поэтому крейсер сразу не затонул, а только сел носом на грунт, в то время как корма корабля еще несколько часов оставалась на поверхности воды.
С потерей хотя и ненового, но крейсера, с учетом того, что у турок их было всего три.
Впрочем, продолжение было не лучше:
В 23-минутном бою «Евстафий», «Иоанн Златоуст» и «Пантелеймон» успели сделать 156 выстрелов из 305-мм орудий, добившись трех (около 1,9 %) попаданий. Первые два линейных корабля стреляли также из 203-мм пушек, выпустив 36 снарядов, еще тринадцать 305-мм послал в противника «Три Святителя». В ответ «Гебен» произвел до 160 безрезультатных выстрелов из орудий главного калибра. В отличие от «Дерфлингера» в Ютландском бою 31 мая 1916 года, корабль Р. Аккермана сам оказался под эффективным огнём противника, который, главным образом, и помешал ему добиться результатов. Дальнейшее маневрирование «Гебена» в бою 27 апреля 1915 года свелось к попыткам отвлечь русских от Босфора, а самому прорваться в пролив. Последнее не составило особого труда: линейный крейсер легко развивал скорость до 26 уз.
На этот раз три русских броненосца провели вполне эффективный бой с вражеским линейным крейсером, который спасла скорость.
Время лихих набегов подошло к концу. Даже не так, к концу оно подошло еще после Сарыча, на Сушон, будучи натурой авантюрной, предпочел не замечать очевидных вещей, надеясь на свою удачу и слабую подготовку русских моряков.
За весну-лето 1915 года русский флот пополнился первым черноморским линкором «Императрицей Марией», еще пятью «Новиками», и фактор «Гебена» сошел на нет.
Если же подвести итоги: «Гебен» Андрею Августовичу Эбергарду потопить не удалось, но нейтрализовать угрозу – вполне. И только тогда, когда появилось преимущество в силах у нас, его сняли, потому как нужно было расчистить дорогу Колчаку.
В остальном же – не считая отдельных огрехов, действовали черноморцы смело, профессионально и инициативно.
Лично я бы сказал, что действия в 1914–1915 годах – лучшие действия нашего флота после Крымской войны, когда негодными средствами (ЭБР против линейного крейсера) был достигнут успех. Но это вопрос такой, слишком долго говорилось, что только Колчак навел порядок...
- Автор:
- Роман Иванов
- Использованы фотографии:
- http://keu-ocr.narod.ru/