Украинская кручина по крутизне
Украинское «ищу себя»
Начало января 2022 года отметилось на территории Украины очередными приступами патриотической шизофазии. То ли постсоветские новогодние праздники так жгут бесам их чёрные души, то ли православное Рождество и Крещение — неизвестно, но, кроме никого уже не удивляющего первоянварского неонацистского марша-без-факелов по Киеву, появились и новые нотки в январском букете.
Первыми сигналами этого стали вялые и выспренные посты в социальных сетях от «лидеров общественного мнения» и их «посіпак» (всё-таки в украинском языке определённо есть очень выразительные обертоны!). Скучные и при этом пафосные попытки напоминания о галактической значимости роли «защитников Донецкого аэропорта» и их беспрецедентном героизме не вызывали ни малейшего интереса, окромя психиатрического.
Отметилась даже Натали Энн Джареско, которая нонеча, ежели мне не изменяет склероз, огуливает ещё одну жертву американского колониализма в многообещающем органе под названием PROMESA. Но такая отдалённость не мешает бизнес-леди из щирой Чикагщины на всякий случай возделывать и украинскую грядку. Она не то чтобы приносит много плодов (12 комментариев и около шести сотен лайков — не самый выдающийся результат для такой амбициозной дамочки), но курочка по зёрнышку, как известно.
Зато уж эта-то аудитория у Натали Энн дрессированная. Всё, что нужно было сделать пуэрториканской спасительнице — это запостить коллаж из полутора десятков не самых, скажем честно, эстетичных портретов тех, кто держал под огнём северные районы Донецка. И тут же посыпались уверения в вечной памяти, в том, что «помнят», мечтательное «герои никогда не умирают» и лиричное «ангелы…».
Эскиз непропаганды
Уже сам по себе этот приём соучастия показателен. Не нужны длинные тексты, да их и не читает никто. Не нужны серьёзные аргументы — они никого в соцсетях и современном интернете не убедят. Не нужны даже разъяснения: в дебрях недоговорок и загадочных фотографий заблудятся чужие и отсеются лишь свои. Умнейший Игорь Ашманов называет это семантическими капсулами, и если этих «капсул» оказывается достаточно много, то они сохраняют иллюзию самостоятельности мышления для каждого, при этом направляя всех в нужную сторону.
Постинг Натали Энн явно направлен на аудиторию эмоциональную, не слишком мыслящую, зато фанатично уверенную в единственно возможной истинности, а главное, полностью отринувшую возможность принятия во внимание другой стороны. Потому что такая идеализация и, не побоюсь этого слова, даже сексуализация «киборгов» возможна, только если не спрашивать о том, какие районы Донецка перекрывались орудиями из ДАПа, какова военная (нет, не террористическая, а именно военная!) была роль ДАПа, особенно когда его собственно инфраструктура стала непригодна для приёма воздушных судов.
Любой анализ или критика такого действия в социальных сетях нуждаются в проговаривании и в этом смысле честны. А вот подобные лицемерно-гуманные действия с фоточками — нет. Поэтому Натали Энн остаётся в тени собственной недоговорённости. Она всегда может спрятаться за лицемерно-округлыми фразами про «память жертв», про «необходимость уважать смерть», про «героизм простых людей» и так далее. Любая же критика оказывается в позиции оправдывающегося, негуманного, бесчеловечного. И даже упоминание, чем, собственно, «киборги» занимались, — тоже.
Куда более откровенен, хотя и тоже лаконичен, народный депутат Роман Костенко, который осыпал «киборгов» килотоннами эпитетов и комплиментов. Здесь и «242 дня несокрушимости», и «сила духа», и «подвиг людей», и «до конца выполнять обязанность», и «отвага», и «по-настоящему героично» (то есть «героизм» в повествованиях пана Романа и ненастоящий бывает, что ли?), и «стойкость», и «шана живым», и «неотъемлемая часть истории». Не слишком ли много на текст-то из 115 слов?
Конечно, не мог нардепук обойтись без мягкого вворачивания в текст, что он сам был в ДАПе и всё «видел собственными глазами». Не потому что нужны доказательства, а потому что ну очень ведь хочется приобщиться к чему-то историческому.
Естественно, он там «был поражён». Потому что как же без эмоций? Ведь эпохальное зрелище должно вызывать бурю эмоций. Ведь эмоции в современном мире защищают от любой критики и осмысления: критика и внимательное осмысление «обесценивает» и «абьюзит», «харрасит» и «душнит».
Безусловно, в посте обязательно нужно подчеркнуть, что до войны «киборги» были «учителями, водителями, агрономами». Потому что никогда в истории человечества такого не было, всегда воевали только профессионалы. Вот и с другой стороны, вероятно, были профессиональные военные в седьмом поколении, не меньше, а не шахтёры, магазинные охранники и продавцы из донецких магазинов.
Разумеется, это сопровождается вдохновенными и далеко не всегда разборчивыми фотографиями в артхаусной стилистике. Интересно, что этот совершенно лоялистский, подобострастный, угоднический и сервильный текст сопровождается иллюстрациями, в которых легко найти оттенки гранжевого, то есть глубоко протестного, стиля. Воистину нет такого обличия, которое не готов был бы принять дьявол для совращения человека.
Но вот сколько в этом тексте конкретики? Где содержательные примеры и рассказы о героических действиях? Их нету. За этой патокой полностью теряется и игнорируется не только, мягко говоря, не самый ангельский образ действий «киборгов», но и тот факт, что «242 дня» никто из них не провёл в ДАПе, что ротация там шла до последнего ― что характерно, по договорённости «с боевиками», из-за чего сам тогдашний министр обороны вынужден был давать смешные пояснения. Да много чего теряется, кроме собственно пафосной патоки и паточного пафоса.
В конце концов, где хотя бы какое-то объяснение, за что именно их нужно «вшановуваты»? К чему были эти «незламнисть» и «стойкость»? Нет ответа. Куда ж несёшься с ними ты, Украина?
Амнезические мемориализации
Но слова — это слова. Важнее же то, что они оказались не мелкой рябью на поверхности общественного сознания, затянутого тиной беспробудного чёрного сна, а первыми погромыхиваниями очередного криза. И вот уже на улицах украинских городов появляются пафосные плакаты, бигборды и лайтбоксы, на которых в минималистическом (а значит, ещё более пафосном и поэтому смешном) стиле изображена вышка ДАПа. Эта вышка, если честно, куда больше напоминает кости с пиратского флага то ли в силу чёрно-белой гаммы, то ли из-за общего настроя очередного шедевра украинского агитпропа.
Кроме этого изображения, плакат украшают упоминание 242 дней «обороны Донецкого аэропорта» и текст «Люди выстояли — не выстоял бетон» (в переводе с украинского). И вот этот-то слоган достоин особого внимания. Потому что в этом кривом зеркале отражена немалая часть украинских логик.
Это и стремление обвинить кого-нибудь в своих неудачах, кроме себя. Так-то мы герои, но вот бетон нас подвёл. Если продлить эту логику — так-то мы герои, но вот ракет у нас нету. Так-то мы герои, но почему-то наши корабли проржавели и не способны выйти в море. Так-то мы герои, но почему-то наши новобранцы бегут от военкоматов как чёрт от ладана. А так-то мы герои.
Это и инфантильная логика супергероев. Ну как же, ведь люди явно прочнее и сильнее, чем бетон. Интересно, а почему тогда эти самые люди, из которых не то что гвозди можно было бы делать — становые фермы для башни ДАПа, не закрыли несчастный крошащийся бетон своими титановыми, ну допустим, телами?
Это и ограниченность взгляда. Примерно как в отношении истории Украины, где ничего за пределами хуторянского взгляда какого-нибудь дипломированного профессора, написавшего откровенно пропагандистские учебники по истории Украины. В истории Украины не принято ставить многие вопросы: откуда взялась индустриальная мощь Украины в 1991 году или «нас 52 миллиона», кто создал ядерный щит Украины и те самые распиленные украинцами на американские деньги шедевры советской инженерии Ту-160. Потому что ответы на эти вопросы приведут к очень опасным выводам. «Этот мерзавец не просто повторяет — он выводы делает!»
Ровно так же и на этом плакате. Мы не будем спрашивать, конечно же, как эти «люди» оказались в этом «бетоне» и почему они там оказались, а равно и чем занимались и почему, собственно, ополчение Донбасса пыталось их оттуда выбить. Мы не будем спрашивать, какова связь между качеством и крепостью бетона и теми самыми людьми. Да много чего не будем спрашивать.
Это и откровенная готовность лгать истории, даже той ближней истории, которую очень многие ещё помнят. Если они выстояли, тогда чей… нет, не Крым, а хотя бы ДАП?
Это и полное отсутствие целеполагания. Допустим даже, что «люди» (а как же «киборги», кстати? Уже предпочли забыть об этом патетически-подхалимском слове?) действительно держали оборону 242 дня. Но зачем? Чтобы что, как это модно сейчас спрашивать? Они удерживали единственный коридор, по которому снабжался миллионный город? Они сдерживали в единственном подходящем для прохода ущелье стократно превосходящие силы? Они обеспечивали отступление и сохранение армии, которая в итоге выиграет войну?
Нет. Нет. Нет. И снова-таки нет.
Плакат лицемерно призывает помнить, но при этом требует забыть. Забыть про Киру и Кристину Жук. Забыть про юную медсестру Юлию Изотову. Забыть про Аллею ангелов. Потому что это связанные с крайне неприятными вещами факты. И потому что эти две сотни детей Донбасса, которые никогда уже не пойдут в школу, — это, видимо, не люди. И память о них не нужна.
Это не мемориал, это амнезия. Антимемориал в чистом виде.
Из говорения горения не будет
Но ещё показательней и важнее, что же перед нами такое по сути.
А по сути, перед нами — тоска по своим трёмстам спартанцам.
По своим двадцати восьми панфиловцам.
По своим двадцати шести бакинским комиссарам.
По своей «Молодой гвардии» и по своим «сибирским дивизиям».
По своим Фермопилам и Дубосеково, Бородино и Сталинграду, дому Павлова и Чёртову мосту, Севастополю и Одессе, Крюково и Осовцу, городам-героям и детям-героям.
Вот с чем связана шизофазичность украинского взгляда на историю, где одновременно отрицаются, охаиваются, символически уничтожаются, диффамируются и оклевётываются советские герои и в то же время полностью заимствуются советские шаблоны и стилистика. Потому что других типажей, правил, стилей создания героев нынешняя Украина и близко не знает. Заимствованные из разных «фотографий с Иводзим» и «фильмов про Райана» фрагменты не в счёт: они всё-таки неспособны создать целостную вселенную героев и побед.
Вот с чем связан истероидный тон говорения. Если нет горения, приходится громче говорить про горение. Если нет своих Данко, можно сколько угодно смеяться над чужими Данко, но своих это не породит и не мотивирует. Да и как это может мотивировать, если потенциальные Данко видят, как с ними обходятся в их собственной стране? Одна глупая песенка многолетней давности вопила «Я не хочу бути героєм України: не цінує героїв моя країна». И хотя эпос и пафос этой песни был совершенно иным, однако в 2022 году она неожиданно актуальна. В этой стране нет желающих быть героем, но ведь герои-то нужны. Без них никакое общество невозможно. А если героев нет, их приходится кустарно делать из тех «товарищей Огилви», которые имеются под руками. «Возьмите лучших из лучших! — Лучшие из лучших зализывают раны… — Возьмите лучших из худших!»
Вот с чем связана гипертрофированная патетичность, недостоверная мифологичность повествования (где не то что двенадцать ― даже тринадцатый подвиг Геракла отдыхает), огромное количество задействованных эпитетов. Героев нет и не предвидится. Но герои-то нужны. И, что самое главное, сделать их нужно быстро. И неумелые кулинары украинских замесов считают, что если выставить температуру жара на восемьсот или тысячу градусов вместо двухсот, то срок готовки пирога сокращается в четыре или пять раз. И очередные сгоревшие выпечки не подводят их к мысли, что в кулинаре что-то не так. Им кажется, что уж в следующий-то раз у них всё получится. «Народец не тот-с» — вот вершина их осмысления.
Вот с чем связана украинская кручина по крутизне. Из «кручинских» сопляков герои не получились, да и как может получиться герой из полубессознательного несмышлёныша, который получил по голой заднице ремнём и был отправлен к мамаше в конце «героического боя»? Из резунов разных эпох и мазепинцев разных направлений они тоже не получаются. Но герои-то нужны. И герои нужны правильные. А поскольку «правильные» с точки зрения происхождения, убеждения, взглядов не изобрели ничего, не построили ни одного города, не взяли ни одной столицы, не сформулировали ни одной великой теории, то приходится делать из того, что остаётся. И сложно признаться, что остаются мародёры и резуны, предатели и братоубийцы, грабители и негодяи, подонки и педофилы. Сложно признаться потому, что это наносит удар по самому признающемуся. Это что же, я такой же, получается? Да, получается. А ведь хочется-то быть крутым. Круче круч и крутее крут.
Вот с чем связана пышность и обыденная громкость украинского агитпропа. Который пытается привлекать на свою сторону «объективный мир» в виде, например, чисел. Однако разбивается простейшими вопросами типа «и сколько из этих 242 дней было дней штурмов?» или «и сколько каждый из них пробыл из этих 242 дней?» — и это только вопросов по поводу длительности. Не говоря уж о содержании этой длительности.
Истинное священное скромно и молчаливо
В одной из наших предыдущих статей мы уже писали, что общество держится не тем, о чём говорят, а тем, о чём не говорят в силу самоочевидности. Так вот, с этой точки зрения настоящий герой общества — это тот, о ком не нужно орать на каждом перекрёстке. Обратное тоже верно: если приходится орать на каждом перекрёстке о героизме кого-то, то неизбежно возникает вопрос.
М. Е. Салтыкову-Щедрину неправомерно приписывается фраза, которая именно об этом: «На патриотизм стали напирать. Видимо, проворовались». Фраза, видимо (сейчас уже не поддаётся реконструкции, но всё же), запущена кем-то из российской либеральной оппозиции 2000-х годов. Но не это важно, а то, что в этой фразе интуитивно уловлена очень схожая с описанной нами особенность.
Та же особенность была схвачена в теперь уже несомненно авторизованной мысли, а именно в мысли запрещённого, но не побеждённого на Украине мыслителя ХХ века о том, что «люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами в политике до тех пор, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов».
Эта особенность заключается в том, что громкое говорение призвано прежде всего прикрыть, а именно прикрыть настоящие намерения и настоящие действия. Громкий визг про героизм может прикрывать абсолютную пустоту или, что того хуже, преступления. Истошные кликушествования про наци-единство зачастую могут прятать вдребезги расколотое общество и страну. Оглушительный вой о стойкости и несокрушимости зачастую заметает следы трусов и мародёров.
Особенно когда нет ни великого прошлого, ни крутого настоящего, ни светлого будущего.
Андреас-Алекс Кальтенберг,
специально для alternatio.org