Вспоминают творцы Советского гимна

Советская песня! Нет сомнения, в мировом искусстве она занимает особое место. А главная её особенность в том, что она впервые своим содержанием и мелодикой стала отражать дела, мысли и чувства трудового народа. Помните? «Нам песня строить и жить помогает. Она, как друг, и зовёт, и ведёт, и тот, кто с песней по жизни шагает, тот никогда и нигде не пропадёт!» Созидая новый мир, мы 70 лет шагали по жизни с лучшими песнями. Они были частью нашей жизни, частью советской эпохи. Они звали к добру, трудовым и боевым подвигам, чистоте отношений между мужчиной и женщиной, в них, как правило, не было пошлости. Ничего подобного нельзя сказать о песнях постсоветского периода.

В связи со всем этим ещё раз горячо приветствую решение моей родной газеты «Правда» повести на её страницах разговор о советской песне. И я не мог не подключиться к нему. Вслед за статьёй о песне «Священная война», помещённой в газете за 25—28 июня с.г., подготовил материал о главной песне советской эпохи — Гимне СССР. «Правда» дала его в номере за 8—11 октября. И уже на следующий день в моей квартире раздался телефонный звонок из Краснодара, где меня помнят по работе в крайкоме КПРФ. Звонившая Тоня Кураева от себя и от имени товарищей поблагодарила за статью. А потом был звонок из Севастополя. Почитатель моих книг Л.А. Кузьменко тоже поблагодарил и задал вопрос: «А продолжение будет? Желательно узнать, что думали и писали победители творческого конкурса о своей работе над гимном». Я ответил: «Продолжение будет, если не возразит «Правда». Сказал, подготовил и направил в редакцию.

Композиторская мощь Александра Александрова

Есть настоятельная необходимость к фактам из дневниковых записей полковника Л.М. Китаева о работе специальной комиссии во главе с К.Е. Ворошиловым, которые я привёл в предыдущей статье, присовокупить воспоминания творцов Гимна СССР. Тех, кто одержал победу в соревновании за главный музыкально-поэтический символ Советской страны и подарил нам произведение, ставшее шедевром песенного искусства. В биографии каждого из них участие в создании гимна стало, наверное, самым значительным событием творческой жизни. Не все они оставили свои объёмные воспоминания об этом важном государственном и политическом событии. Будем руководствоваться тем, что есть. Давайте, читатель, познакомимся с крупицами фактов из этих исторических документов. Они существенно дополнят историю создания великого гимна великой страны.

Когда речь идёт о песне, то в её создании, как правило, участвуют двое — поэт и композитор. У Гимна СССР авторов трое: композитор А.В. Александров, поэт С.В. Михалков и журналист, поэт Г.А. Эль-Регистан. То есть музыкальная часть гимна принадлежит одному человеку, а литературная — двоим. Так кому отдать предпочтение в начинающемся рассказе о главных творцах гимна, с кого начать? С композитора или литераторов? Вопрос не праздный, по крайней мере, для меня. По вкладу, который внесли они в создание этого произведения, каждый из них достоин, чтобы начать с него. Но я отдам предпочтение великому русскому и советскому композитору — Александру Васильевичу Александрову. Почему?

На музыкальном поле творческого конкурса он состязался с другими корифеями музыкального искусства один, в творческом поиске ему не с кем было посоветоваться: ведь все остальные композиторы стали конкурентами. Однако следует заметить, что среди музыкальных претендентов на победу в несколько преимущественном положении оказался именно А.В. Александров. По той причине, что в соревнование он включился не с чистого листа, как все основные конкуренты, а с уже готовым «Гимном партии большевиков».

Обстоятельных воспоминаний, в том числе и о работе над Гимном СССР, Александр Васильевич не оставил. Не слишком богаты на фактуру и воспоминания его родственников. Но авторы книг и статей об Александре Васильевиче воспроизводят характерные высказывания композитора о своей жизни и творческой деятельности. Приведу некоторые из них.

Вот, например, что говорил он о главном своём труде: «В этом гимне мне хотелось соединить жанры победного марша, чеканной народной песни, широкого эпического русского былинного распева. Мне хотелось, чтобы он был другом и вдохновителем человека-гражданина, помогающим ему переносить испытания, вызывающим чувство радости и ликования за нашу великую Родину».

Не правда ли, мы сразу понимаем, что это слово художника-гражданина? Или читаем ещё: «Сколько пережито и какой пройден путь… Много было хорошего и плохого. А жизнь была сплошной борьбой, полная труда, забот, трудностей. Но я не сетую ни на что. Благодарю судьбу за то, что моя жизнь, мой труд принесли какие-то плоды дорогой Отчизне и народу. В этом — большое счастье…»

Без всяких сомнений, как композитор А.В. Александров достиг своей цели. Об этом говорит и тот факт, что даже в бурное время крутых политических перемен, вызвавших смену государственной символики в нашей стране, востребованной оказалась музыка советского гимна. Всё остальное было заменено: красное знамя сменил триколор, серп и молот на гербе — двуглавый орёл, а от слов прежнего гимна остались лишь рожки да ножки. Но вот все многочисленные поиски новых мелодий для музыкального символа страны закончились возвратом к звучанию прежнего гимна. Так и звучит уже почти 80 лет музыка А.В. Александрова к Гимну СССР. Не погибла она в политических борениях на исходе минувшего века! Будем надеяться: придёт время, которое потребует к ней новый стихотворный текст. Или, может быть, к ней вернутся те слова, которые почти полвека обрамлялись музыкой композитора А.В. Александрова?

Честным взглядом Эль-Регистана

Жаль, что Александр Васильевич не оставил нам воспоминаний о работе над Гимном СССР. В отличие от него авторы текста это сделали. Поэт С.В. Михалков оставил нам в наследство книгу «Два брата — две судьбы», а журналист Г.А. Эль-Регистан описал рабо-ту над гимном в небольшой статье. И вновь вопрос: с кого начать? Отвечаю однозначно: с журналиста. Возникает другой вопрос: почему? Отвечаю: по симпатиям и антипатиям. На вопрос: «А в связи с чем?» — отвечать пока не буду. Предоставляю возможность сделать это самому читателю.

Г.А. Эль-Регистан — это творческий псевдоним славного сына армянского народа Габриэля Аршаковича Уреклянца. Регистан — название площади в городе Самарканде, где он родился и вырос, а Эль — частичка от имени Габриэль. В начале 1930-х годов двадцатилетний молодой человек приехал в Москву и начал работать корреспондентом в столичных газетах «Правда» и «Известия». А в годы войны он стал спецкором военной газеты «Сталинский сокол». Кроме статей и очерков, издал несколько книг и написал сценарий замечательного художественного кинофильма «Джульбарс». Работа в военной авиационной газете свела его с поэтом С. Михалковым. Как корреспондент, всю войну провёл в частях и соединениях Красной Армии. Из жизни ушёл до обидного рано — в 45 лет, через месяц после Парада Победы.

Статья Г.А. Эль-Регистана о работе над Гимном СССР под названием «Мои заметки и воспоминания по гимну» хранится в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) и опубликована в интернете. Приведу из этого документа наиболее значимые сведения.

«20 сентября. С. Михалкову звонил генерал Щербаков. Передал приглашение Климента Ефремовича явиться к трём. Мы попросили на полтора часа позже: брились, чистили сапоги. Опоздали на пять минут. Явились в Кремль в комнату №7, приёмную Климента Ефремовича. Встретились там с генерал-майором Щербаковым… Вдвоём мы с К.Е. поём «Боже царя»… Поём наш гимн на мотив «Гимна большевиков». Разговор об этом гимне… Опять о гимне, в связи со строками исправления текста. Разъяснения К.Е. об «Интернационале»… Гимн — на века. Нам даёт срок — три дня. Серёжа колеблется. Я: «Будет выполнено». Прощаемся и уходим. Ощущение замечательной простоты, обаяния К.Е. Оптимизм. Внешний вид. Любовь к пению».

«21 сентября. Переделываем. Часа в четыре готовы три варианта. Два без припева, один — с припевом на две строфы. Звонок к К.Е. Его адъютант: «Устал, сегодня не будет. Текст привезти завтра. Будет лишь после обеда». Через час — звонок генерала Щербакова. Текст нужен. К.Е. просил по телефону прислать немедленно ему, а он, видимо, на даче. Идём в Кремль. Вызываем адъютанта. Сдаём».

«23 сентября. Рано утром позвонили от К.Е. Ворошилова. В 13.30 просят прийти… Мы входим. Ворошилов весёлый, улыбающийся. Нас приглашает сесть. Два экземпляра: один у Ворошилова, другой — у Молотова. Говорит Ворошилов: «Вот товарищ Сталин вносит такие поправки». Мы осматриваем нашу рукопись. На ней синими чернилами рукой Сталина… Ворошилов: «Мы вам дадим комнату». Вызвал Щербакова: «Отведите им поэтический кабинет, дайте выпить, но только чаю. А что-нибудь другое выпьют, когда кончат. Не выпускайте, пока не кончат. Срок до шести…»

Мы в кабинете Землячки. Серёжа танцует. Несут чай. Очень холодно. Пишем. К четырём готовы несколько вариантов. Идём. Печатаем. У Ворошилова совещание, он его оставляет, приходит. Читаем. Ему нравится… Выходим. Я слышу фразу: «Давай посылай товарищу Сталину».

«27 сентября. В три часа дня звонит К.Е. Я говорю с ним. Сердечно поздравляет. Советуемся: а) о заголовке; б) о строке «твоя звезда к победам нас ведёт»; в) я ставлю вопрос о знаках препинания. Он согласен и на это, и на подзаголовок. Я его благодарю за дружеское отношение. Заслужили. Не задирать носов. Ещё раз поздравил. Гимн будет известен на весь мир.

На вечернее прослушивание (в исполнении хора Краснознамённого ансамбля ЦДКА под управлением профессора Б. Александрова) явился тов. Сталин, и всё пошло быстрее. В тот вечер было назначено к прослушиванию восемь гимнов, отобранных из 60 прослушанных…

И.В. Сталин был в форме Маршала Советского Союза, в кителе цвета хаки (точь-в-точь, как у меня) с Золотой звёздочкой Героя Социалистического Труда. Он заметно поседел, был оживлён, энергичен. После того, как хор спел гимны, Сталин поднялся. Начался разговор. Сталин сказал, что в хоре мелодия сливается и для окончательного решения, пожалуй, следует ещё и прослушать с оркестром… На подготовку оставшихся гимнов дал пять суток. Попрощался с нами со всеми и ушёл».

«25 октября. Я ещё лежал с книгой, как вдруг позвонил Сергей и сообщил, что только что говорил со Сталиным по телефону…

Иосиф Виссарионович сказал Сергею, что вот прослушивание его убедило, что текст коротковатый («куцый»): нужно прибавить один куплет с припевом. В этом куплете, который по духу и смыслу должен быть воинственным, надо сказать: 1) о Красной Армии, её мощи и силе; 2) о том, что мы бьём фашизм и будем его бить («фашистские полчища» — так он выразился). На то, чтобы это сделать, Сталин дал срок несколько дней, сказав: ведь музыка на все куплеты одинаковая, следовательно, мы можем работать до конца прослушивания. Мы с Серёжей в три часа ночи сели за работу. К шести тридцати утра с Сергеем мы написали шесть вариантов третьего куплета и один вариант припева. Я спал всего два часа. Пришёл ко мне в номер Сергей, опять поработали, сделали ещё один вариант. Позвонили к полковнику Китаеву о приёме у К.Е. Ворошилова. «Пожалуйста. В любое время. Милости просим». Условились через час-полтора, опоздали. (Ездили на Тушино за продуктами моими, авария с машиной, задержались). Оказывается, Китаев уже нас ищет по телефонам.

Нас приняли исключительно тепло. Дали машинистку. Перепечатали варианты. Зашли к К.Е. в кабинет. Он был отменно любезен. В руках у него был печатный текст гимна, на котором он записал мысли тов. Сталина о третьем куплете».

«1 ноября: Ночью мы в кабинете у Храпченко. Звонок Китаева: где мы? Ворошилов говорит с Сергеем о музыке Александрова. Передаёт трубку Сталину. Тот говорит: «Оставить куплеты, переменить лишь припев — Страна Советов, если трудно будет — Страну Социализма».

«3 ноября: С утра немного поработали над текстом припева. Он у нас получается. Рифмуем все четыре строки. Я ухожу в киностудию работать над текстом. Сергей уезжает к Александрову пробовать на музыку. До трёх дня мы дважды с ним созваниваемся. Читает мне текст. Всё ложится. Условились и встретились у Храпченко в три часа дня. Перепечатали. От К.Е. звонили. Уже ждут нас. Александров там. Едем к К.Е. Сразу к нему. Ему понравилось. Сейчас же отправил к тов. Сталину со своей запиской.

Нас пригласил к себе обедать на дачу. Едем. На одной машине он с Александровым А. В., на другой — мы с А. С. Щербаковым и Л.М. Китаевым. По пути — анекдоты, смех, веселье. Едем по Дмитровскому шоссе. Приехали раньше К.Е., Сергей со Щербаковым играют на бильярде. Я осматриваю картины, альбом. Приезжает К.Е. Очень удивлён, что мы приехали раньше. Приглашает вниз. Накрыт стол. Вино белое и розовое. Домашняя перцовка. Огурцы хранятся в воде, в бочке. (Собственное изобретение К.Е.) Твёрдые, хрустящие. Помидоры, маринованные грибы. Всё очень вкусно. Свой настой, свой засол. Икра. Варёный рассыпчатый картофель. Масло. Варёное мясо. Знакомит с внуками: Клим 7 лет и Володя 5 лет…

За обедом оживлённая беседа. Сергей очень много рассказывает. Пьём за победу. К.Е. очаровательный собеседник. Любит и умеет слушать. Когда рассказывает что-нибудь примечательное, оглядывает каждого: «Как, мол? Вы слышите?» Удивительно подражает заикам. Весел. Рассказал о баране на вертеле. Случай с кабаном и Герасимовым. Сергей читает «Данилу Кузьмича». Ему очень нравится. Зовёт внуков. Сергей читает «Дядю Стёпу» и «Мы с приятелем». Внуки учат по-немецки. Младший ужасно милый и смешной. Декламирует по-немецки. Учат язык. Рассказ о Филиппове. Мы рассказываем, какую огромную работу провели Храпченко и Сурин. К.Е. Ворошилову очень обидно, что с композиторами не получается.

Идём к роялю. Александров играет. Пробуем наши слова. Потом новый его гимн. Звучит очень неплохо. Опять в столовую. По рюмке вина. Дарит шоколад. Уезжаем вчетвером плюс Александров.

В 9 час. Сергей мне звонит. Просят опять к тов. Сталину… Тов. Сталин даёт текст: «Посмотрите, как получилось». Он весь в его пометках. Поставлены единица, двойка, тройка. Варьируются слова: «дружбы», «счастья», «славы». Слова «священный оплот» заменены на «надёжный оплот». Щербаков спрашивает о «мире». Не надо. Мы хвалим. Действительно хорошо. Везде теперь одинаково запомнят. «Нас от победы к победе ведёт» — хвастовство. «Надо, — говорит, — «Пусть от победы к победе…». Заметил: «Отчизну свою поведём» — это хорошо, в будущее». Идём печатать. Возвращаемся. Сразу же читает. Каждого опрашивает. Примем? «Раздать всем композиторам с новым припевом, пусть пишут». К.Е.: «Тогда пусть кто хочет, занимается. Я их больше ста прослушал. Осатанел!» Сергей спрашивает, хорошо бы к празднику. Ворошилов вспылил: «Надо 33 штуки ещё прослушать!» Разговор о «Гимне большевиков» (перерастает в Государственный). Он [Сталин] согласен с этим. Я уточняю. Принято два текста. Александровский как запасной, «на страховку». Поручает нам передать это Храпченко. Говорит об Александрове: «Сводить к маршам, прибавить басов, медленнее и торжественнее».

Без даты: «Силу и мощь этого прекрасного музыкального произведения А.В. Александрова товарищ Сталин сравнил с дредноутом, рассекающим своей грудью бушующие волны безбрежного океана».

Согласитесь, какие замечательные подробности из творческой «кухни» литератора в период работы над текстом Гимна СССР! Какое товарищеское взаимоотношение руководства страны и создателей главной песни СССР в процессе этой творческой работы! Как воспоминания одного из авторов текста гимна наносят мощный удар по всякого рода измышлениям антисоветчиков о бездарности, некомпетентности и ограниченности первых лиц партии и государства! И.В. Сталин, В.М. Молотов, К.Е. Ворошилов, А.С. Щербаков — непосредственные действующие лица в создании главного символа государства — показаны автором не как монстры и чинуши, оторванные от народа, а как руководители, которым ничто человеческое не чуждо: внимательными, чуткими, заботливыми, не лишёнными чувства юмора. Видно, что это была одна команда, объединённая одной целью. В ней они все были исполнителями.

Особо хотелось бы подчеркнуть два аспекта относительно воспоминаний Габриэля Аршаковича. Первый: они написаны по горячим следам тех событий, вскоре после завершения работы над гимном и выхода его в эфир. Второй: они написаны человеком, который ушёл из жизни фактически сразу после окончания войны. К чему я клоню? А к тому, что в это время о пресловутом «культе личности» никто и не помышлял, им даже отдалённо не пахло. И опять же: к чему я клоню? А к тому, что Эль-Регистан не из тех, которые после «разоблачительного» XX съезда КПСС были склонны решительно защитить доброе имя И.В. Сталина от нападок его противников. Воспоминания литератора — не постскриптум, а частичка истинной истории, которую старались и по сей день стараются извратить в угоду политической конъюнктуре.

Вывод: заслуга славного сына армянского народа в том, что он не только один из авторов текста Гимна СССР, но и в том, что стал, совершенно не предвидя этого, одним из первых защитников советского периода нашей истории от будущих клеветников. Это надо знать.

Впрочем, следует знать и другое. А именно: адресовать подобные оценки второму автору текста гимна рука не поднимается.

Переходя к Сергею Михалкову

Было время, когда я Сергея Владимировича Михалкова, этого «дядю Стёпу», буквально боготворил. За детские стихи, за гимн и в целом как поэта. Ну разве можно не восхищаться такими, например, его стихами военных лет:

Посмотри хорошенько

на этот портрет

Русской девочки

двух с половиной лет.

Быстрый Берег —

лесная деревня звалась,

Та деревня, где жизнь у неё

началась,

Где её молодая

крестьянская мать

Научила ходить и слова

понимать,

Где её Валентиной

с рожденья назвали,

Где росла она,

русская девочка Валя.

Посмотри хорошенько

на этот портрет

Русской девочки

двух с половиной лет.

Шоколадом маня,

подзывая к себе,

Немец бил её плетью,

ночуя в избе,

Поднимал над землёю

за пряди волос,

Вырвал куклу из рук

и с собою унёс.

Это немцы её

«партизанкой» назвали,

Это немцы отца у неё

расстреляли.

Разве сердце не скажет

тебе: «Отомсти»?

Разве совесть не скажет

тебе «Не прости»?

Слышишь, матери просят. «Она не одна!

Отомсти за таких же

других, как она».

Посмотри и запомни,

товарищ, портрет

Этой девочки

двух с половиной лет.

Можно ли не сопереживать, читая такое? И подобных стихов, зовущих воинов к борьбе с врагами, прославляющих подвиги и добрые дела, у Сергея Михалкова предостаточно. Как и многие другие читатели, я восторгался ими и, конечно же, автором.

Прошло время, и к прежним восторгам добавился новый. Это произошло тогда, когда я начал активно собирать материалы по истории Авиации дальнего действия в годы Великой Отечественной войны. При беседе с одним из ветеранов АДД узнал, что Сергей Михалков часто бывал в Монино, где во время войны дислоцировался полк этого ветерана. Он даже подарил мне фотографию, на которой запечатлены они оба. Так я узнал, что поэт был сотрудником редакции газеты «Сталинский сокол». Ну как историку не попытаться расследовать такой интересный факт: сам Сергей Михалков имеет отношение к истории АДД!

Созвонился со знаменитостью и получил добро на встречу. Она состоялась в Концертном зале имени П.И. Чайковского. Там проходило какое-то мероприятие, и, по причине занятости поэта, встреча оказалась короткой. Несмотря на это, я долгие годы вспоминал о ней с теплом и даже с некоторой гордостью.

Но вот грянула «перестройка» — и тут же началась новая волна антисоветизма. В бушующем море очернения советского прошлого появились новые имена. Среди них с горечью я отметил и отпрыска поэта — Никиту Сергеевича Михалкова. Как актёр, сценарист и режиссёр он, безусловно, талантлив. Но его вклад в антисоветскую и антисталинскую кинематографическую тематику мною категорически неприемлем. Как неприемлемы и в целом его политические воззрения. В связи с этим порой меня посещала мысль: как же это в семье советского человека, коммуниста, автора прекрасных детских стихов и басен, наконец, автора Гимна СССР мог вырасти такой ярый антисоветчик?

Честно признаюсь: к своему стыду, ответ на этот вопрос получил я только сейчас, когда стал работать над многотомником об И.В. Сталине и познакомился с содержанием книги Сергея Владимировича «Два брата — две судьбы». Познакомился и убедился: яблоко от яблони не далеко падает.

Давайте, читатель, на примере С.В. Михалкова посмотрим, как под воздействием конъюнктуры меняются некоторые представители творческой интеллигенции. А начну пока с того, как Сергей Владимирович описывает «застолье» в гостиной правительственной ложи Большого театра по случаю завершения работы над гимном.

«В гостиной щедро накрыт стол.

— Ну что же, по старому русскому обычаю надо «обмыть» принятый гимн! — говорит Сталин и приглашает всех к столу. Меня и Эль-Регистана он сажает по правую и левую руку.

Здесь рассказ следует продолжать в форме диалога.

Регистан (пытается положить на тарелку Сталина кусок ветчины): Разрешите за вами поухаживать, товарищ Сталин?

Сталин (отодвигает свою тарелку): Это я за вами должен ухаживать, а не вы за мной. Здесь я хозяин…

Регистан (встаёт, поднимает бокал): Разрешите мне произнести тост?

Сталин: Разрешаем.

Регистан: Я хочу поднять этот бокал за тех, кто с нами работал: за товарища Ворошилова, за товарища Молотова и, наконец, за товарища Сталина…

Щербаков (резко): С этого надо было начинать!

Регистан (растерянно): Я хотел сказать…

Сталин (перебивая Регистана): Разрешите мне реплику?! У Чехова есть рассказ про купца, который больше всех пожертвовал на храм, а его фамилию в газете написали последней. Купец обиделся. Я не купец… Продолжайте, товарищ Регистан!

Регистан (оправдываясь): Я хотел назвать по порядку тех, кто с нами работал…

Сталин (обращаясь ко всем): Мы приняли новый гимн страны. Это большое событие… Александр Васильевич Александров создал в своё время музыку «Гимна партии большевиков», которая больше всего подошла для Гимна Советского Союза. (Обращаясь к Шостаковичу.) Ваша музыка звучит очень мелодично, но что поделать, гимн Александрова более подходит по своему торжественному звучанию. Это — гимн могучей страны, в нём отражена мощь государства и вера в победу…

Щербаков: Предлагаю выпить за товарища Сталина!

Все поднимают бокалы. Пьют.

Регистан: Товарищ Сталин, пусть Михалков прочитает свои стихи.

Сталин: Про дядю Стёпу? Послушаем.

Я читаю стихи. Сталин одобрительно смеётся.

Я: Можно я прочитаю ещё военные стихи?

Сталин: Прочитайте.

Я читаю стихотворение «Письмо жене». По мере того, как я читаю, Сталин мрачнеет.

Сталин (серьёзно): Эти стихи мне не нравятся. В них настроение сорок первого года. Вы напишите стихи с настроением сорок четвёртого года и пришлите их нам с Молотовым.

Я обещаю написать такие стихи.

(Вскоре я сочинил «Быль для детей» и послал её в Кремль на имя Сталина. Стихи были затем без моего ведома опубликованы одновременно в «Правде», «Комсомольской правде», «Пионерской правде». Видимо, на это было указание Сталина.)

Можно сказать, что все присутствовавшие за столом члены Политбюро не принимали никакого участия в разговоре. Они ограничивались короткими репликами, поддакивали. Приглашённые товарищи тоже чувствовали себя скованно. Только мы с Регистаном вели себя свободно, если не сказать развязно. Выпитое вино оказывало своё действие. Мы настолько забылись, где и с кем находимся, что это явно потешало Сталина и неодобрительно воспринималось всеми присутствующими, особенно сидящим в конце стола М.Б. Храпченко, так и не притронувшимся к еде.

Когда я, по предложению Регистана, разыграл с ним юмористическую сценку, основанную на фольклоре военного времени, Сталин хохотал буквально до слёз. Было пять часов утра, когда «отец всех народов» молча поднялся, прервав этим выступающего Регистана. Все вышли из-за стола. Провожая нас до дверей, Сталин неожиданно для всех картинно раскланялся с нами, изображая поклон испанского идальго. Этого уж никто не ожидал.

Нас развезли по домам».

В следующей части этой моей статьи я завершу не дающие мне покоя размышления о С.В. Михалкове.

А.М. Сергиенко,

подполковник в отставке,

кандидат исторических наук,

г. Белгород

pravda