Четыре дня и три ночи «Армении»: гибель транспорта
В предыдущих частях истории гибели санитарного транспорта «Армения» мы выяснили перемещения судна до его рокового выхода в море из Ялтинского порта 7 ноября 1941 года. Настало время описать по советским и немецким данным кульминационный момент — гибель теплохода, а также попытаться ответить на вопрос, сколько всего людей было на его борту.
Погрузка теплохода в Ялте
Свидетельств того, как шла погрузка «Армении» в Ялтинском порту, оказалось достаточно много. Собранные вместе, они позволяют реконструировать ход событий той тревожной ночи, хотя разночтения всё же есть.
Начнём с того, что не вызывает разногласий. Итак, как мы уже знаем, что «Армения» начала грузиться в 04:00 7 ноября 1941 года. Согласно рапорту старшего оперуполномоченного 2-го отделения 3-го отдела ЧФ лейтенанта госбезопасности Губки, подвозка и погрузка раненых на теплоход началась сразу же. Но, так как машин для подвозки сидячих и лежачих раненых было недостаточно, а госпитали были сильно разбросаны по окрестностям, погрузка затянулась. Одновременно по второму трапу на борт шла погрузка эвакуируемых граждан. Губка особо указывает, что граждане были преимущественно больные, совпартактив и их семьи.
Вообще, свидетельства о том, как шла погрузка, делятся на две категории. Первые уверяют, что всё шло по плану и закончилось тогда, когда погрузили всех, кого следовало погрузить. Вторые утверждают, что эвакуируемых грузили на фоне нарастающей паники, доставка раненых к транспорту была сорвана, саму погрузку экстренно закончили, и на причале остались люди, так и не попавшие на «Армению».
Порой один и тот же свидетель даёт показания, относящиеся одновременно к обеим категориям. Так, капитан 1-го ранга Бурмистров в упоминавшемся ранее телефонном разговоре с оперативным дежурным штаба флота Ивановым погрузку на транспорт описывал так:
«Наши части в это время отходили, а противник обстреливал Ялту из пулемётов с гор. Шофёры, которые подвозили раненых на машинах, разбежались. Одну машину с ранеными не погрузили и приказали ей идти в Севастополь. В это время получено было приказание ОД ЧФ выходить из Ялты…»
Заметим, что мы точно знаем, когда оперативный дежурный штаба флота Дьяченко передал приказ Бурмистрову об ускоренном завершении погрузки и выходе из Ялты – в 06:50 7 ноября. Значит, погрузка шла менее трёх часов – с 04:00 и примерно до 07:00. При этом Бурмистров прямо пишет, что минимум одну машину с ранеными грузить отказались, при этом, из текста можно сделать вывод, что это произошло ещё до получения приказа от Дьяченко. Сам же ход погрузки описан Бурмистровым очень красноречиво — каждое слово буквально дышит ощущением паники и хаоса. Очевидно, что всех запланированных к погрузке раненых «Армения» в таких условиях взять на борт просто не могла.
А теперь вспомним, как Бурмистров описывал погрузку во время допроса, отвечая на вопросы батальонного комиссара Кузнецова. Ни слова о пулемётном обстреле с гор, ни слова о том, что часть раненых отказались брать на борт. Всё с точностью до наоборот — к 08:00 погрузка раненых и мирного населения была закончена, поэтому теплоход вышел в море.
Но и это ещё не всё. Как выяснилось, Иванов записал в журнал оперативного дежурного лишь часть разговора с Бурмистровым. Самое пикантное он решил туда не вносить, однако, когда началось следствие, ещё до допроса дал письменные пояснения. И вот там Иванов сообщил кое-что интересное. Оказывается, Бурмистров рассказал ему, что отходящие советские войска попытались погрузиться на «Армению». Капитан транспорта Плаушевский, чтобы предотвратить такое развитие событий, приказал отдать концы и отойти от стенки.
Впрочем, если разобраться, речь тут идёт, скорее всего, о промежутке времени между приходом «Армении» в Ялту и началом погрузки — то есть, о ночных часах между 02:00 (02:15) и 04:00. Рядом с «Арменией» стоял эсминец «Бдительный», на который грузили войска. Часть военнослужащих, вероятно, путали корабли и пытались сесть на «Армению». Плаушевский вынужден был отойти от стенки, чтобы пресечь такие попытки.
Впрочем, посадку, начатую в 04:00, Плаушевский всё-таки прервал не планово, взяв всех желающих, а резко и неожиданно. Об этом в своём письме сыну сообщает педагог одной из севастопольских школ Ленько, который подлежал эвакуации и должен был погрузиться на «Армению» вместе со своей супругой. Кстати, Ленько упоминает ещё одну интересную деталь — неожиданный отход теплохода произошёл сразу после подрыва расположенного неподалёку нефтехранилища. После взрыва транспорт подобрал трапы и «убежал в море». На пирсе осталось множество эвакуируемых мужчин, включая самого Ленько. Косвенно данные Ленько подтверждает в своём рапорте и лейтенант госбезопасности Губка. В частности, он пишет:
«В восемь часов утра в порт Ялта на машине приехал Герой Советского Союза Бурмистров и начальнику охраны рейда капитан-лейтенанту Журавлеву отдал приказание: «Немедленно отправлять из порта Ялта все суда; что не могут выйти, затопить». В этот момент в городе Ялта началась операция по подрыву военно-экономических объектов. Получив такое приказание, товарищ Журавлев распорядился о выходе всех судов из порта Ялта…»
Как видим, приказ на немедленный выход из порта и начало операции по уничтожению промышленных объектов действительно совпали по времени. Так что, похоже, Ленько можно верить. Заметим, что ни Ленько, ни Губка ничего не упоминают об отступающих войсках, которые пытались погрузиться на «Армению». Это ещё раз подтверждает предположение о том, что указанный Ивановым случай имел место ещё до начала погрузки — то есть, до 04:00. Это, кстати, красноречиво объясняет, почему «Армения» не могла начать грузиться сразу по прибытии, а вынуждена была ждать отхода «Бдительного».
Так что же получается в итоге? Как в реальности проходила погрузка «Армении» в Ялте в ночь на 7 ноября 1941 года?
Очевидно, что грузили судно с двух трапов: по одному транспортировали раненых, по второму — гражданских. Согласно данным Ленько, погрузку гражданских лиц всячески тормозили. Сначала грузили только женщин с детьми, потом только женщин, в итоге очередь дошла и до мужчин. Но, например, сам Ленько, хотя и находился буквально у борта теплохода, на него так и не попал. С его слов, многие мужчины, чьи семьи погрузили на «Армению», так и остались на пристани — то есть, погрузка гражданских была выполнена далеко не в полном объёме.
Погрузку же раненых хорошо описал Бурмистров в телефонном разговоре с Ивановым — ни прибавить, ни убавить. Машины вряд ли успели сделать больше одного рейса, и, по сути, погрузка раненых была сорвана. Тем не менее, можно точно утверждать, что на борт «Армении» в Ялте загрузили:
- личный состав Ялтинского военно-морского госпиталя (бывший санаторий ВМФ);
- личный состав ряда эвакогоспиталей и других учреждений;
- неопределённое число раненых военнослужащих;
- некоторое число граждан из числа совпартактива вместе с семьями.
Погрузку прервали внезапно, без предупреждения. Произошло это на фоне начавшихся подрывов военно-экономических объектов города. Что касается времени окончания погрузки, то тут, как мы указывали выше, имеются разночтения. Однако очевидно, что произошло это между 07:00 и 08:00 7 ноября 1941 года.
Затронем теперь крайне важный вопрос, который можно отнести к числу ключевых — сколько же всего людей в итоге было погружено на борт «Армении»?
В ходе своего расследования сотрудники 3-го отдела ЧФ упорно пытались получить эти данные. В итоге, собрав различные свидетельства, они скомбинировали их между собой, вспомнили количество людей, которое должны были погрузить по приказу Елисеева, и вывели число 5000. В том, что оно далеко не соответствует действительности, легко убедиться.
Впервые вопрос «какое количество раненых бойцов и населения было погружено на теплоход «Армения?» был задан Бурмистрову в ходе его допроса батальонным комиссаром Кузнецовым. Сразу отметим, что сама постановка вопроса некорректна — из него совершенно не ясно, идёт ли речь о полной загрузке (Севастополь + Ялта), или Кузнецова интересовала исключительно погрузка в Ялте. Бурмистров не стал уточнять, чего конкретно от него хотят, а просто дал ответ следующего содержания:
«Точно на этот вопрос я ответить затрудняюсь. Санитарное управление 51-й армии в лице бригврача этих данных не имело. По приблизительным подсчётам, раненых бойцов было не менее 1500 человек, гражданских человек 600».
Ещё одним источником данных о количестве погруженных является рапорт оперуполномоченного транспортного отдела НКВД Крыма сержанта госбезопасности Питомца, датированный 13 ноября 1941 года и подписанный лично Питомцем:
«Мне, оперуполномоченному транспортного отдела НКВД Крыма Питомец известно, как обслуживающему последнее время порт Ялта, что 07.11.1941 было погружено на теплоход «Армения» людского состава из Севастополя – раненых 700 человек, из Ялты – раненых 1500-1700 человек. Эвакуированных партийно-советского актива из Симферополя, Алушты и Ялты — примерно 2000 человек».
Как видим, данные Питомца радикально отличаются от данных Бурмистрова. При этом в той части, где речь идёт о загрузке в Севастополе, они ещё и не совпадают с данными Власова, который, по сути дела, руководил погрузкой.
Наконец, третьим и последним источником стали данные медико-санитарного отдела ЧФ. Они касаются исключительно раненых и военнослужащих различных госпиталей и медучреждений. Именно эти данные позднее вошли в итоговую докладную записку по результатам расследования дела о гибели теплохода:
«Всего на теплоходе «Армения» находилось:
раненых бойцов — до 1500 человек;
сотрудников Ялтинского военно-морского госпиталя — 30 человек;
сотрудников Севастопольского морского госпиталя 1-го разряда — 150 человек;
сотрудников Севастопольского морского госпиталя 2-го разряда — 50 человек;
сотрудников двух базовых лазаретов главной военно-морской базы — 50 человек;
сотрудников санитарно-эпидемической лаборатории ЧФ — 12 человек;
медсостав Тендровского боевого участка — 5 человек;
сотрудников 5-го медико-санитарного отряда — 60 человек;
сотрудников госпиталя Приморской армии — 50 человек;
сотрудников медико-санитарного отдела — 6 человек».
Итого, сотрудников госпиталей и медучреждений в сумме 413 человек. Эти данные позволяют вычислить более-менее точное число военнослужащих всех категорий, погруженных на «Армению» в Севастополе и Ялте. Для этого к 1500 надо прибавить 413 и 151 (экипаж «Армении» и её штатный медсостав). Получаем 2064 человека.
Теперь не сложно оценить общее число людей, находившихся на «Армении». Учитывая различия в данных Бурмистрова и Питомца, конечно же, нельзя претендовать на единое согласованное значение, но есть возможность получить верхнюю и нижнюю границы. Итак, минимальное документально подтверждённое значение — это 2064 + 600 = 2664 человека. Максимальное документально подтверждённое значение – это 2064 + 2000 = 4064 человека.
Учитывая, что все данные приблизительные, а также тот факт, что, кроме сотрудников указанных выше медико-санитарных учреждений, на «Армению» абсолютно достоверно погрузили сотрудников других госпиталей, лазаретов и складов, а также военнослужащих, не являвшихся медиками, получаем округлённые данные в 2700 и 4100 человек соответственно.
При этом остаётся вероятность того, что людей было погружено даже меньше минимального документально подтверждённого числа. Дело в том, что число раненых в 1500 человек больше похоже на плановое по погрузке, а не на фактическое. В реальности же мы знаем, что погрузка раненых как в Севастополе, так и в Ялте была сорвана. Сколько раненых успели погрузить в Ялте, судя по всему, так и останется тайной, но всё говорит о том, что не 1000 человек, как планировали.
В общем, не исключено, что людей на «Армении» могло быть заметно меньше, чем 2700. Есть основания полагать, что всего на борту, вместе с экипажем и штатными медиками, могло быть 1500–1700 человек. Это субъективное мнение, доказать которое пока не представляется возможным.
В заключение отметим одну интересную деталь. Анализ данных медико-санитарного отдела приводит к весьма интересному результату. Вспомним данные Власова о загрузке раненых на борт «Армении» в Севастополе — это 300 человек. Прибавим 413 — число загруженных медиков, и вычтем 30 сотрудников Ялтинского военно-морского госпиталя, которых погрузили уже в Ялтинском порту. Получаем 683 человека.
Вспомним теперь слова из рапорта сержанта госбезопасности Питомца о том, что в Севастополе на борт «Армении» погрузили 700 раненых. Заметим, что Питомец лично не присутствовал при погрузке теплохода в Севастополе, так как курировал Ялтинский порт. Значит, данные о загрузке он мог получить только по прибытии транспорта в Ялту — скорее всего, от Плаушевского. Можно сделать вполне разумное допущение о том, что Питомец просто принял всех погруженных на борт военнослужащих исключительно за раненых! То есть, ему сказали, что погрузили 700 человек, а он понял, что все 700 — это раненые бойцы и командиры, хотя в реальности это было не так.
В итоге получается неплохое совпадение данных Питомца по загрузке в Севастополе с данными медико-санитарного отдела флота. Если же учесть тот факт, что на борту «Армении» были и другие военнослужащие, не учтённые в данных медико-санитарного отдела, то совпадение станет ещё более близким.
Гибель «Армении»: данные немецкой стороны
Мы приступаем к самой сложной части нашего повествования. При этом сложность заключается вовсе не в том, что по данному вопросу осталось мало документальных данных. Наоборот, данных много, они подробные и даже детальные, но они… никак не складываются в единую картину.
Однако у нас есть безапелляционный аргумент — это сам транспорт, который найден, опознан и достаточно хорошо исследован. Сейчас можно заявить с полной уверенностью — «Армении» не была потоплена торпедоносцем, она погибла от попадания минимум двух авиабомб. Оценка повреждений говорит о том, что это, скорее всего, были бомбы калибром 250 кг.
Нам предстоит иметь дело с чрезвычайно запутанной историей, где малейшие нюансы имеют огромное значение, а любая тонкость может стать решающей. Скажем сразу — некоторые факты так и останутся не объяснёнными, но ответить на главный вопрос, как именно погибла «Армения», и кто её потопил — мы сможем.
Начнём с немецких данных. Так, 500-й фонда ЦАМО, содержащий трофейные документы, и сохранившиеся отчёты 4-го авиакорпуса люфтваффе дают следующую картину (время везде приведено к московскому). Итак, в 10:00 7 ноября в районе Севастополь — Ялта находились немецкий самолёт-разведчик и пара торпедоносцев «Хейнкель» He 111. На подходе была группа из шести He 111 из состава I группы бомбардировочной эскадры KG 27.
Эти самолёты вышли на очередную охоту за советскими кораблями и судами. Именно такая группа днём 5 ноября атаковала буксирный караван СП-15. Произошло это в 45 км юго-западнее Судака, то есть, примерно на траверзе Алушты. Буксир и баржи тогда уцелели, хотя, как мы уже знаем, с берегового поста на Ай-Тодоре видели эту атаку и посчитали, что все три судна погибли.
События утра 7 ноября развивались следующим образом. Согласно советским данным, в 09.53 в районе бухты Ласпи, пара торпедоносцев безуспешно атакует транспорт «Ворошилов». После атаки самолёты уходят в неизвестном направлении.
В 10.00 разведчик обнаруживает в 40 км южнее Ялты транспорт в восемь 8 тысяч тонн, а в 55 км южнее Ялты — ещё три судна. «Армения» в этот момент находилась примерно в 20 км юго-восточнее Ялты.
Согласно немецким документам, в 10.24 по Москве, в 40 км южнее Ялты, то есть, именно там, где в 10.00 разведчик обнаружил транспорт в 8000 тонн, торпедоносец атакует двумя торпедами и топит «большой транспортный корабль».
Далее в интервале времени 10:39–13:15 группа бомбардировщиков из KG 27 атаковала несколько целей. Вот соответствующая запись в отчёте 4-го авиакорпуса люфтваффе:
«Восточнее Керчи шесть He 111 из I./KG 27 повредили близким разрывом бомбы транспорт в 1500 тонн. При атаке 1000-тонного транспорта в квадрате 7541 попаданий достигнуть не удалось. При атаке трёх транспортов в квадрате 4579 результатов не наблюдали из-за неожиданно закрывшей цель низкой облачности. В порту Новороссийск бомбы упали возле транспорта в 6000 тонн, результат не наблюдался…»
Центр квадрата 4579 находится примерно в 50 км юго-юго-восточнее Ялты. Сторона квадрата в широтном направлении равна 10 км. Всё говорит о том, что самолёты шли с запада на восток, и, значит, первая атака была как раз в этом квадрате. Судя по всему, немцы атаковали в разрыв облачности. Три цели, которые наблюдали вражеские пилоты — это «Армения» и два сторожевых катера сопровождения. Примечательно, что тот самый транспорт, который разведчик обнаружил в 10:00 в «40 км южнее Ялты», идя ходом в 8 узлов и тем курсом, которым шла «Армения», в 10:40 почти гарантированно должен был оказаться в квадрате 4579.
Видно, что эти немецкие данные хорошо ложатся на картину повреждений судна. Как станет понятно чуть позже, они фактически полностью совпадают с показаниями советских лётчиков-истребителей, видевших поражение «Армении» именно бомбами. Кроме того, совершенно понятно, почему данные об этой атаке не отражены в немецких документах более высокого уровня — результат не наблюдали, атаку сочли безуспешной. К сожалению, в реальности цель была поражена.
Гибель «Армении»: данные советской стороны. Воцарение «торпедной» версии
Обратимся теперь к советским документам. Трудности тут начнутся буквально с первого шага. Так, дать чёткий ответ на простой вопрос – во сколько теплоход вышел из Ялты, нам будет совсем не легко. В тоже время, мы знаем, что произошло сразу после его выхода — спецгруппы НКВД подорвали Ялтинский мол и подожгли уцелевшую после бомбёжек часть Морского вокзала. В городе начался форменный апокалипсис…
Теплоход по-прежнему конвоировали два сторожевых катера – СКА-0122 и СКА-051. Первый катер на время описываемых событий входил в состав 2-го дивизион сторожевых катеров Охраны водного района Главной военно-морской базы ЧФ. Фонд этого дивизиона в Архиве Военно-морского флота отсутствует. Отчётных документов катера СКА-0122 обнаружить не удалось.
Второй катер входил в состав 1-го дивизиона, и в архиве удалось найти его отчётные документы за нужный период. К глубокому разочарованию, история с «Арменией» там вообще следа не оставила. Лишь в обобщённой таблице по боевой деятельности катера указано, что он вышел из Ялты 7 ноября в 07.30. Когда вышел сам теплоход, данных нет.
Далее, уже известный нам агент «Наливайко», будучи сотрудником отдела обеспечения коммуникаций штаба ЧФ в своём донесении утверждает, что «Армения» вышла из Ялты в 07.40. Эти данные неплохо согласуются с данными СКА-051, но противоречат данным командира катера СКА-0122 лейтенанта Воловикова.
Последний, утверждал, что теплоход вышел в 08.20. Такие же данные приводит и сотрудник 2-го отделения 3-го отдела ЧФ лейтенант госбезопасности Губка. В Журнале оперативного дежурного штаба ЧФ указано время начала перехода в Туапсе – 08.30. Это также хорошо согласуется с данными Воловикова и Губки. Далее, во время различных допросов в рамках дела о гибели «Армении», чаще всего всплывало время выхода в районе 08.00 7 ноября.
В общем, точного времени выхода у нас нет, но есть понимание, что это произошло в районе восьми часов утра 7 ноября 1941 года. При этом не исключено, что изначально теплоход конвоировал только один катер — СКА-051, в то время как СКА-0122, на борту которого пошёл сам Бурмистров, немного задержался в порту. Также возможно, что часы на катерах шли по-разному, причём, показания их заметно отличались, буквально на десятки минут.
Нет ясности, каким именно курсом шёл теплоход. Лётчики утверждают, что 140°. Воловиков — 160°. Если судить по месту расположения остова, то прав скорее Воловиков, чем лётчики, но это не снимает самого факта наличия противоречий. Впрочем, всё это детали, хотя и не маловажные. Главное, всё же, было в другом – теплоход вышел из порта, развернулся и двинулся на юго-восток. Начался переход в Туапсе.
Как мы уже знаем, примерно в это же самое время, в штабе флота, Дьяченко получает от Елисеева приказ прикрыть «Армению» истребительной авиацией и усилить её охранение тральщиком. Выбор пал на хорошо нам знакомый тральщик «Груз» и он своё слово ещё скажет. Мы же, пока, остановимся на действиях флотской авиации.
Итак, уже в 08.00 на командный пункт ВВС Черноморского флота поступил советующий приказ о прикрытии «Армении» при стоянке в Ялте и на переходе морем. Действовать предписывалось «на радиус действия истребительной авиации».
В 08.05 соответствующий приказ был получен в штабе 62-й авиабригады:
«Командиру 62-й авиационной бригады. Начальник штаба флота приказал 4 истребителям прикрыть теплоход «Армения» находящийся в Ялте в течение сего дня. Прикрытие нести на якорной стоянке и на ходу в море на радиус действия».
В 08:10 начальник штаба 62-й авиационной бригады отдал приказ командиру 32-го истребительного авиационного полка (иап):
«Прикрыть звеном теплоход «Армения» в Ялте и на ходу в море на радиус действия истребителей».
Отметим одну важную деталь. Очевидно, что Елисеев не был до конца уверен в том, что «Армения» выйдет в море до наступления темноты 7 ноября. Именно поэтому он ставил задачу авиации на прикрытие Ялтинского порта в течение всего дня. Вспомним, как Дьяченко во время допроса говорил о тех мероприятиях, которые необходимо было реализовать, чтобы «Армения» могла дождаться вечера в Ялте. Первым пунктом он назвал именно организацию авиационного прикрытия порта в течение всего светлого времени суток — так вот, Елисеев, по факту, это и реализовал.
Получается, что Начальник штаба флота вполне допускал, что «Армения» останется в порту до вечера. Это ещё раз подтверждает, тот факт, что приказ Елисеева, переданный Бурмистрову в 06.50, лишь давал возможность выхода из порта в светлое время суток, но никак не настаивал на самом выходе, тем более, спешном.
Ещё одно замечание. Видно, что на этапе передачи приказа с уровня бригады на уровень полка произошло его искажение. В итоге состав сил прикрытия уменьшился. Дело в том, что в 32-м иап задача прикрытия кораблей и судов в море решалась силами 4-й эскадрильи. Эта подразделение было оснащено самолётами И-153 «Чайка» в конфигурации, позволяющей подвеску двух дополнительных топливных баков вместимостью по 100 литров. Анализ документов полка показывает, что в ноябре 1941 года эта эскадрилья воевала звеньями трёхсамолётного состава – ведущий и два ведомых.
То есть, приказ из бригады «прикрыть звеном» был воспринят в полку, как распоряжение отослать на прикрытие три самолёта, а не четыре. Напомним, что начальник штаба флота требовал от 62-й авиационной бригады выслать на прикрытие «Армении» не три, а именно четыре машины.
Эта, на первый взгляд, мелочь повлияла на судьбу «Армении» самым трагическим образом. Дело в том, что звено из четырёх самолётов было более гибким подразделением в тактическом плане, чем звено из трёх машин. Четвёрка могла действовать как единой формацией, так и двумя парами. Пара была самодостаточной единицей, ибо в ней имелись ведущий и ведомый. В итоге, одна пара могла патрулировать в своей зоне ответственности, а вторая – в своей. В тоже время, звено из трёх самолётов могло действовать только единой формацией, и просто не могло разделиться на две группы, то есть, не было способно одновременно контролировать обстановку сразу в двух зонах.
Важным моментом является то, что утром 7 ноября (по состоянию на 06.30) в районе Ялты стояла облачность мощностью в 10 баллов и высотою в 100-200 метров. Шёл слабый дождь. Ветер был западный, северо-западный, 5 м/с. Видимость была плохой. Таковы данные из Журнала боевых действий 62-й авиационной бригады.
В течение дня погода улучшилась и дальше в море, на юг от Ялты, облачность стала менее мощной (до 2-3 баллов). Но, в любом случае, «Армению» следовало прикрывать нарядом истребителей, который мог одновременно контролировать обстановку, как над, так и под облаками.
Ещё до прихода приказа о прикрытии «Армении» в 32-й иап, штаб авиабригады распорядился (в 08.05) начать подготовку к вылету звена самолётов И-153 (три машины) с подвесными топливными баками (дословно – «бачками»). Цель вылета не указывалась.
Заметим отдельно, что с подвесными бачками «Чайки» могли находиться в воздухе 3-3,5 часа и были способны прикрывать транспорты на удалении до 100 миль от берега. В принципе, этого было достаточно. Так далеко в море вражеская авиация практически не действовала. Наконец, в 08.25 штаб 32-го иап получил приказ следующего содержания:
«Прикрыть звеном И-153 большой транспорт в Ялте на стоянке. При выходе прикрывать до радиуса действия».
Соответствующее распоряжение было передано в 4-ю эскадрилью полка. В 09.00 звено И-153 в составе старший лейтенант Феоктистов (ведущий), младший лейтенант Яковенко, младший лейтенант Степанов (позывной звена – «Нева-3») поднялось в воздух. В 09.20 они были над Ялтой, но там «Армении» уже не было. Самолёты пошли по курсу теплохода, нашли его и начали прикрытие.
В 11.07 звено Феоктистова совершило посадку. В 11.25 Феоктистов был опрошен и показал следующее:
«Задача: прикрытие транспорта от Ялты.
На расстоянии 15 миль от Ялты по курсу 140 наблюдал зенитный огонь с левого борта корабля. Увидел бомбардировщик Ю-88, пикировавший на теплоход. Атаковал его с хвоста в момент, когда он сбросил две бомбы по теплоходу. Попал в носовую часть. Теплоход загорелся и носом пошёл в воду. После пяти минут преследования Ю-88, возвратился на место происшествия, увидел щепки, сторожевой катер, сопровождавший теплоход. Теплохода больше не видел».
В 11.30 данные опроса Феоктистова были переданы оперативному дежурному 62-й авиабригады. Одновременно с Феоктистовым был опрошен Степанов. Вот его показания:
«На расстоянии 30-40 км от Ялты по курсу 140 наблюдал зенитный огонь с теплохода и сопровождавшего его катера. Заметив бомбардировщик Ю-88, атаковали его. В этот момент наблюдал попадание бомбы в носовую часть теплохода и дым в месте попадания бомбы. Преследовали Ю-88, который скрылся. Возвратились на место бомбардировки корабля, наблюдал теплоход, погружавшийся носовой частью в воду. Кормовой винт не работал. Вблизи теплохода в воде видел много плавающих предметов, каких именно не разобрал. Сторожевой катер находился поблизости. После нескольких виражей потерял из вида теплоход. Катер оставался. Пошёл следом за ведущим на свой аэродром».
В 13.05 показания Степанова были переданы, судя по всему, тому же самому оперативному дежурному 62-й авиабригада. Отметим, что этих данных (как и доклада Феоктистова) в журнале боевых действий 62-й авиабригады нет. Нет информации по этим вылетам и в Оперсводках Штаба ВВС ЧФ. В тоже время, в Журнале боевых действий ВВС и ПВО за 13.30 7 ноября имеется следующая запись:
«10.20-10.40 одиночный «Ю-88» атаковал теплоход «Армению» в квадрате 1769. «Армения» имела попадание двух бомб по носу. Имея дифферент на нос, застопорила ход. Звено ИА (истребительной авиации) обнаружив «Ю-88» пошли в атаку. Вернувшись с атаки «Армения» обнаружена не была».
В 13.40 о случившемся было доложено Елисееву. Но ещё раньше, в 12.04, оперативный дежурный 62-й авиабригады передал в 32-й иап распоряжение выслать на прикрытие теплохода «Армения» три самолёта (то есть, второе звено) И-153. Если же теплоход найти не удастся, то лётчикам надлежало вернуться назад.
Распоряжение вновь спустили в 4-ю эскадрилью. В 12.20 три самолёта И-153 вылетели на прикрытие теплохода. Состав звена – лейтенанты Цыпалыгин (ведущий), Щукин, Куфтин, позывной «Нева-2». В 13.55 звено в полном составе совершило посадку, в 14.05 лётчики были опрошены и показали следующее:
«Задача: поиски теплохода «Армения» в районе Ялта. Пошли по курсу Херсонесский маяк – Ялта. От Ялты по курсу 140. На расстоянии 40-50 км производили тщательные поиски. Ничего не обнаружено кроме нескольких лайб. Поиск производили около часу. Наблюдал – в Ялте пожары».
Данная информация была доложена на командный пункт авиационной бригады. Принял доклад капитан Воронов.
Всё это происходило 7 ноября, то есть, буквально по горячим следам. Сразу бросается в глаза, что никто из лётчиков именно гибель «Армении» не наблюдал. Обратите внимание, какие обтекаемые фразы они использовали в своих докладах: «теплоход больше не наблюдал», «после нескольких виражей потерял из виду теплоход». Никто не доложил чётко и ясно – видел гибель транспорта и его погружение в воду.
Именно поэтому, в бригаде решили послать ещё одно звено самолётов на поиски «Армении». Просто не были уверены в том, что она погибла. Этот важный момент, на который нам следует обратить внимание.
Ещё одна деталь. Никто из лётчиков не указывает время атаки вражеского бомбардировщика. Привязка ко времени, хотя не очень точная, появляется только в Журнале боевых действий ВВС и ПВО. Таким образом, о времени атаки мы можем судить лишь приблизительно. Ясно, что это произошло до 11.07, когда Феоктистов с ведомыми вернулись с боевого вылета. А вот, когда точно – вопрос. Судя по всему, 7 ноября, этот момент прояснить так и не удалось, поэтому и появилась запись в Журнале боевых действий ВВС и ПВО с диапазоном времени в 20 минут (10.20-10.40).
Буквально на следующий день, 8 ноября 1941 года, Феоктистова и Степанова опросил начальник 3-го отделения 62-й авиабригады батальонный комиссар Мартыненко. Данные опроса спецсообщением были отправлены лично начальнику 3-го отдела ЧФ бригадному комиссару Кудрявцеву, он же их, в свою очередь, спустил батальонному комиссару Кузнецову, который и вёл следствие.
Итак, Мартыненко удалось выяснить следующее:
«В 10:40 из-за облаков, на низкой высоте на курсе теплохода был обнаружен самолёт противника Ю-88, который сбросил бомбы в носовую часть теплохода. Через 5-6 минут т/х «Армения» затонул. Звено истребителей самолёт противника обнаружили поздно, т.е., после того, как он сбросил бомбы на теплоход, поэтому атака истребителей была безрезультатной, и самолёт противника ушёл безнаказанно.
Проверкой установлено, что вылетевшее звено истребителей И-153 имело ряд недочётов. На самолёте мл. лейтенанта Степанова не работало 3 пулемёта, не работала рация, не было карты. Командир звена лейт. Феоктистов в сложных метеоусловиях тактически неправильно сопровождал транспорт, отходил от него далеко, не учёл того, что самолёт противника внезапно из облаков произвёл бомбометание».
Таким образом, впервые было получено время атаки – 10.40. Также стало известно время гибели теплохода – 10:45–10:46. Это важная информация, но есть кое-какие нюансы.
Если вспомнить доклад Феоктистова, сделанный им сразу после приземления, то сразу бросается в глаза такой момент. Феоктистов чётко пишет, что он преследовал самолёт врага в течение пяти минут. Очевидно, что преследование проводилось на максимальной скорости, ибо врага догнать так и не смогли. Максимальная скорость И-153 у земли около 360 км/ч. Это 100 метров в секунду, или 6 км в минуту. Таким образом, за пять минут преследования Степанов мог удалиться от места атаки на расстояние до 30 км! Возникает вопрос – был ли он способен с такого расстояния, в сложных метеоусловиях, увидеть гибель «Армении»? А он должен был её видеть, ибо в спецсообщении чётко указано, что теплоход погиб через 5-6 минут, то есть, именно тогда, когда Степанов, кстати, вместе с ведомыми, ушёл от места поражения судна на много километров!
Далее, из послеполётных докладов Феоктистова и Степанова однозначно следует, что они после преследования немецкого самолёта вернулись к месту гибели «Армении» и обнаружили транспорт на плаву, сделали несколько виражей, потеряли его из виду и полетели домой.
Итак, чтобы вернуться, им надо было преодолеть всё те же 30 км. При этом вряд ли во время преследования кто-то вёл штурманскую прокладку. В море нет ориентиров, и если лётчики во время преследования меняли курсы, от чтобы им вернуться к тому месту, где они оставили «Армению», им, скорее всего, необходимо было сначала выйти на береговую линию, пройти по ней до Ялты и от Ялты пройти 15 миль по курсу 140°. На это должно было уйти явно больше, чем пять минут, тем более, что назад наверняка возвращались уже не на максимальной скорости. Даже, если случилось чудо и Феоктистов засек курс преследования, провёл нужные расчёты и назад самолёты возвращались так же на максимальной скорости, то на обратный путь ушли всё те же пять минут. В сумме имеем 10 минут, и по возвращении транспорт был ещё на плаву.
Теперь давайте прикинем время. Итак, если атака была в 10:40, возвращение через 10 минут в 10:50, несколько минут на виражи вокруг гибнущей «Армении», это ещё минута-другая — получается, в 10:51–10:52 советские лётчики-истребители ещё находились в районе гибели корабля. А хватило бы им времени на то, чтобы вернуться на аэродром Херсонес в 11:07? От места гибели корабля до аэродрома 80 км по прямой. На максимальной скорости для покрытия этого расстояния потребуется 13 минут 20 секунд, не считая времени на построение посадочного манёвра и саму посадку. В принципе, могло хватить.
Подводя итог, отметим, что лётчики точно видели атаку бомбардировщика, и не видели атаки торпедоносца. Далее, пилоты сначала увидели зенитный огонь, вернее, нечто, что они приняли за зенитный огонь, и лишь потом обнаружили самолёт. Сколько времени прошло между фиксацией «зенитного огня» и обнаружением самолёта, не ясно. Данные пилотов по количеству попавших в теплоход бомб разнятся. Феоктистов говорит о двух и пожаре на теплоходе, Степанов об одной и дыме в месте её попадания. Гибели транспорта лётчики не видели, но наблюдали, как он погружался с дифферентом на нос и не работающими машинами. Время атаки лётчики точно не зафиксировали, но скорее всего, она имела место в 10.40.
Собственно говоря, таковы факты. Суть их в том, что теплоход погиб от бомбового удара вражеского самолёта. Каким способом был нанесён удар до конца не ясно. Возможно из-за облаков, в просвет, а может быть, самолёт вывалился из нижней кромки облаков и атаковал уже под облачностью. В любом случае, пилоты находились под облаками и чётко наблюдали картину именно бомбового удара.
Отметим особо, что показания лётчиков-истребителей совпадают с немецкими данными, в той их части, в которой идёт речь о рейде He 111 из KG 27. Причём, совпадение настолько хорошее, что даже трудно вспомнить ещё один такой эпизод, в котором данные сторон были бы столь близки.
Рассмотрим теперь обстоятельства гибели теплохода «Армения» с точки зрения советских моряков. Итак, хронологически первой появилась версия командира СКА-0122 лейтенанта Воловикова. Здесь следует пояснить, что СКА-0122 вошёл в Балаклаву в 17.07 7 ноября 1941 года. Находился там до 09.20 8 ноября. Затем он совершил переход в Стрелецкую бухту и пришёл туда в 11.23 8 ноября.
Сразу по приходу в Балаклаву, Воловиков сделал доклад оперативному дежурному Охраны водного района Главной базы флота. Именно этот доклад и был зафиксирован в Журнале боевых действий Черноморского флота в 17.30 7 ноября 1941 года:
«17.30. ОД ОВР доложил: катер № 0122 прибыл в Балаклаву. Командир СКА №0122 доложил, что теплоход «Армения» в 08.00 (неразборчиво, возможно 08.20. Прим автора) вышел из Ялты, курс 160, в расстоянии 15 миль от Ялты в 11.25 налетел один торпедоносец противника с правого борта. Катер № 0122 открыл огонь, торпедоносец зашел с левого борта и выпустил две торпеды, одна торпеда попала в носовую часть теплохода «Армения», корабль стал быстро погружаться в воду носом и в 11.29 затонул. Когда он тонул, с теплохода сбрасывали шлюпки. СКА № 0122 удалось спасти шесть человек. На воде было до 300 человек. Капитан 1-го ранга Бурмистров, находясь на СКА, приказал следовать в Балаклаву».
Вторым важным свидетельством является запись в Журнале обстановки оперативного дежурного флагманского командного пункта Черноморского флота уже известного нам телефонного разговора между Дьяченко и Бурмистровым, состоявшегося 8 ноября 1941 года. Фактически это версия Бурмистрова, в изложении Дьяченко, хотя всё говорит о том, что разговор был записан Дьяченко не полностью, то есть, это лишь часть того, что видел Бурмистров:
«Теплоход «Армения» охраняли два СКА. Один из них ушёл в Севастополь, имел приказание. Товарищ Бурмистров приказывал ему остаться. Три истребителя прикрывали «Армению». Торпедоносец зашел с правого борта, но был отогнан огнем СКА. Самолет перешел на левый борт, но катер, в виду большой волны, имел ход 8 узлов, не успел перейти и самолёт выпустил торпеду. Теплоход держался 7-8 минут. Спасено 8 человек».
В Журнале обстановки оперативного дежурного есть ещё одна запись. Её сделал Дьяченко 7 ноября. Версия гибели там та же самая, что у Бурмистрова и Воловикова, но есть пару интересных моментов. Так, упоминается о том, что после получения известий о гибели «Армении» (вероятно по линии ВВС ЧФ), СКА-0122 на радиограммы не отвечал. Запрашивалась и сама «Армения», но она не отвечала по вполне понятным причинам. Кроме того, когда транспорт тонул, он имел крен на левый борт.
Оперативная сводка Штаба Охраны водного района Главной военно-морской базы ЧФ на 16.00 7 ноября содержит те же самые данные Воловикова. Из интересного, там указана погода в районе гибели «Армении» — ветер Зюйд Вест 8 баллов, море 7 баллов.
Как видим, в версиях моряков и лётчиков не сходится буквально всё. Ни погода, ни обстоятельства атаки, ни её время, ни обстоятельства гибели иеплохода. У одних бомбардировщик и бомбы, у других торпедоносец и торпеды. У одних атака с одного захода, у других — с двух с разных бортов.
Совпадают буквально отдельные детали, но это не дает нам возможности, хоть как-то эти версии совместить. Они фактически взаимоисключающие.
Чего только стоит различие во времени атаки на 45 минут! В 11.25 Феоктистов с ведомыми уже давно был на земле. Но Феоктистов и Степанов видели поражение транспорта, вернулись к нему, минут через 10-20, видели, как он тонет, но не наблюдали его окончательной гибели. Как это всё можно «запихнуть» в одну версию с моряками?
При этом, следует понимать, что торпеда должна была проломить в борту судна дыру площадью, более 30-ти метров квадратных. Именно такие повреждения получил танкер «Совнефть» 23 октября 1941 год, когда его торпедировали вражеские самолёты у Феодосии. Причем, был поврежден и противоположный борт. На корпусе «Армении» нет таких повреждений.
Наконец, все шлюпки, кроме двух, которых точно разбило бомбовым попаданием, с «Армении» спущены. Причем, спущены шлюпки и с нижних ярусов! Открыты все четыре грузовых лацпорта. Почти все открытые створки зафиксированы на бортах. Значит, эвакуация производилась не только с верхних палуб, но и из глубины корпуса судна. Из этого следует, что на борту сохранялся порядок, не было паники. В общем, «Армения» тонула долго. Явно не четыре минуты, как утверждает Воловинков и даже не семь-восемь, как говорит Бурмистров. Однако они описывают реальную торпедную атаку.
Всё говорит о том, что лётчики действительно видели торпедную атаку — причем, в районе гибели «Армении». И тут встает следующий вопрос — кого атаковал немецкий торпедоносец в 10:24, и почему Воловиков утверждает, что торпедная атака по «Армении» была на час позже, в 11:25?
Имеется ещё один аспект, который буквально намертво запутывает ситуацию. Дело в том, что в сводке разведывательного отдела ЧФ №448 от 19:00 7 ноября 1941 года содержатся такие данные:
«11:25 после безуспешной бомбардировки, в 15 милях к зюйд-осту от Ялты один торпедоносец торпедировал теплоход «Армения». Через 4 минуты теплоход затонул».
Это сообщение, конечно же, несёт на себе отпечаток доклада Воловикова, но, в то же самое время, содержит четкое указание на то, что по «Армении» было две атаки – сначала бомбами, а потом торпедами. И это крайне странно, потому что мы знаем, что по немецким данным порядок атак был обратным.
Но и это ещё не всё. Ключевой является информация о том, что атака бомбами была безуспешной. Дело в том, что из советских документов такое знание почерпнуть было просто невозможно, потому что в них речь идет либо об успешной бомбовой атаке (доклад Феоктистова и Степанова), либо атака бомбами вообще не упоминается. А вот немцы как раз могли считать бомбовую атаку безуспешной, так как, не видели её результатов. Именно таким образом это и отражено в докладе 4-го авиакорпуса за 7 ноября 1941 года в адрес 11-й армии.
То есть, разведотдел ЧФ эту информацию мог получить только от немцев. Но, как? Радиоперехват? Возможно, но необходимо найти исходный текст, иначе ничего уверенно утверждать нельзя, кроме того, в исходнике, возможно, содержится важная дополнительная информация.
Особо отметим, разведсводка была подписана руководством разведотдела, то есть, лично его начальником полковником Намгаладзе и военкомом. У них никаких вопросов к содержанию не возникло. Но, кроме этих двух подписей, под сводкой стоят автографы начальника штаба ЧФ Елисеева и военкома штаба ЧФ. Так вот, судя по цвету чернил на подписях, Елисеев с содержанием сводки не согласился. Он зачем-то обвел рамочкой время 11.25 и зачеркнул слова «после безуспешной бомбардировки».
Возникает вопрос — почему Елисеев вычеркнул упоминание о бомбовой атаке? Что тут такого крамольного? Ведь начальник разведотдела завизировал данную информацию, значит, он был уверен в её источниках…
Пока ответа на этот вопрос нет. Но, очевидно следующее. Октябрьский и Елисеев сразу же, и крайне резко, воспротивились «бомбовой» версии гибели «Армении». Они настаивали, причём весьма агрессивно, на том, что теплоход был торпедирован и погиб в считанные минуты. Дело дошло буквально до абсурда. Так, Октябрьский красным карандашом, в том месте, где в адресованном ему экземпляре «Докладной записки о расследовании причин гибели т/х «Армения» и 5000 человек находящихся на его борту» было упомянуто о гибели теплохода от бомбового удара, написал на полях следующую фразу: «Неверно, он торпедирован». Автограф оставлен 11 ноября 1941 года.
В дальнейшем любое упоминание о том, что «Армения» была потоплена бомбами, будет полностью исключено из советской историографии. Торпедная версия станет не подлежащей сомнению. Октябрьский сумел спустить дело о гибели «Армении» на тормозах, и в общественный оборот была внедрена легенда, ни имеющая ничего общего с реальностью — атака торпедоносца и практически мгновенная гибель.
Тут крайне важно отметить следующее. Автор этих строк допускает, что торпедная атака в районе Ялты утром 7 ноября 1941 года вполне могла иметь место, причём, скорее всего, атака результативная. Вот только атакована была не «Армения», а другое судно. Вспомним, какой приказ имел Бурмистров — эвакуировать флотский гарнизон Ялты на шхунах. Их в порту на тот момент было восемь. Азово-черноморские шхуны зачастую представляли собой вполне современные грузовые суда длиной более 60 метров и водоизмещением 1500–2000 тонн. Вспомним ту же рейдовую шхуну «Работник» — в реальности современный стальной грузовой теплоход длиной более 70 метров, который немецкие лётчики приняли за судно водоизмещением в 20 000 тонн!
Вспомним теперь, что лейтенант госбезопасности Губка писал в своём рапорте по поводу тех приказов, которые отдавал Бурмистров начальнику охраны рейда Ялты Журавлеву: «Немедленно отправлять из порта Ялта все суда; что не могут выйти, затопить».
То есть, все суда, в том числе и восемь шхун, просто обязаны были выйти из Ялтинского порта по прямому распоряжению Бурмистрова. На данный момент ничто не указывает на то, что этот приказ не был выполнен хотя бы частично. Другой вопрос — что это были за суда и какова их судьба? Именно в этом направлении автор и планирует продолжить свои исследования.
Окончание следует.