«На фиг нам этот Крым!»: почему Ельцин оставил полуостров Украине

30 лет назад, 8 декабря 1991 года, лидеры трех «братских» республик — России, Украины и Белоруссии — сообщили граду и миру, что «Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование». Все эти 30 лет не утихают споры о том, был у СССР шанс «остаться в живых». Впрочем, в нашей стране дискуссия постепенно перемещается в другую плоскость: была ли у России возможность выбраться из-под обломков империи с меньшими потерями?

Речь, разумеется, идет в первую очередь о Крыме. Интерес к этой теме понятен. Если бы полуостров уже тогда, в 1991 году, стал нашим, то мы находились бы сегодня в совершенно иной геополитической реальности. Не факт, конечно, что она была бы абсолютно комфортной для нас. Но как минимум на одну головную боль — и какую! — было бы меньше.

О том, что Ельцин в момент распада Союза вполне мог потребовать от Украины «отступное» в виде Крыма — и непременно получил бы желаемое, — говорили и продолжают говорить многие. По уверению, например, ушедшего два года из жизни Сергея Хрущева, сына Никиты Хрущева, Крым Украине «не отец подарил, а Ельцин».

«Я читал в воспоминаниях Кравчука (первый президент Украины. — А.К.), что когда они все встречались в Беловежской Пуще и уже договорились о прекращении действия Союзного договора и разделе, у него кошки скребли на душе: а что же Крым? — рассказывал Сергей Никитович. — Он спросил у Ельцина: «Борис Николаевич, а с Крымом как?» А Ельцин на стол смотрел, там уже рюмки ставили... Сказал: «Да бери себе!» Ну, тот и забрал».

Однако в каких таких кравчуковских мемуарах Хрущев-младший это вычитал, неизвестно. Ни в одной из известных книг, опубликованных за подписью Леонида Макаровича, ничего подобного нет. Сам Кравчук называет слова Хрущева-младшего «филькиной грамотой», категорически отрицая факт подобного разговора с Ельциным: «Крым уже был в составе Украины. Как можно во второй раз дарить?»

В большинстве своих интервью Кравчук утверждает, что крымский вопрос во время беловежских переговоров вообще не поднимался. Но однажды все-таки признал: разговор о Крыме был. Правда, начал его, по словам Кравчука, сам Ельцин: «Когда мы рассматривали соглашение об образовании СНГ, встал вопрос о ядерном оружии и о Крыме. Ельцин начал рассуждать... Ну, вот Крым, 1954 год. Хрущев подарил Украине. Может, говорит, надо восстановить как бы справедливость и порядок... Я ответил, что никакого подарка не было. Наоборот, Украина взяла на себя огромную обузу...

Украина помогла восстановить хозяйство Крыма, сделав из него базу отдыха. А Ельцину я сказал: давайте мы вопрос о передаче Крыма сейчас рассматривать не будем... Мы просто договорились, что вот создадим СНГ, начнем жить и тогда будем рассматривать границы, все по закону, в соответствии с международными нормами. Ельцин согласился» («Комсомольская правда», 2014 год).

Еще более занимательную «крымскую» историю поведал не так давно в интервью украинскому журналисту Дмитрию Гордону Михаил Полторанин (министр печати и информации РФ в 1991–1992 годах, в 1992 году — заместитель председателя Правительства РФ). По словам Полторанина, он попросил тогдашнего министра иностранных дел Андрея Козырева «провентилировать у ребят ваших (то есть у украинских властей. — А.К.), можем ли мы взять Крым за то, что мы будем десять лет давать бесплатно газ Украине».

«Это была очень хорошая сделка, — продолжает Полторанин. — Ельцин не захотел. Он говорит: «Да на фиг нам этот Крым, на фиг нам этот Севастополь! У нас в Питере свободные пирсы есть, мы туда перебросим этот флот, и все».

Но никаких подтверждений этому опять-таки нет. А на веру сие предание принять трудно. Михаил Никифорович, известный своим «нежным» отношением к первому Президенту России (в антиельцинский лагерь он перешел еще в середине 1990-х), никак не может выступать в качестве незаинтересованного свидетеля.

Да и якобы предложенная за Крым компенсация — 10 лет газовых поставок — представляется неадекватно скромной. Тем более если учесть, что в те годы цены на голубое топливо, поставляемое в страны СНГ, были по сравнению с сегодняшними бросовыми.

Подойдем к предмету с другой стороны: что было бы, если бы Россия в лице Ельцина действительно потребовала тогда, в декабре 1991 года, вернуть Крым? Но даже такая постановка вопроса предполагает своего рода сделку: «Верните — не то...» А что «не то»? Что могла противопоставить Россия украинской «упертости»?

Очевидно, что силовые аргументы фигурировать здесь не могли. И не только в силу соображений этического порядка. У Российской Федерации просто не существовало на тот момент армии: Вооруженные силы РФ были созданы — указом Ельцина — лишь 6 марта 1992 года. Причем находились они на тот момент в оперативном подчинении Главного командования Объединенных вооруженных сил СНГ. А тех сил, что были в распоряжении российского руководства осенью–зимой 1991 года, не хватило даже на то, что подавить дудаевский мятеж в Чечне.

Между прочим, Украина существенно опередила Россию на ниве армейского строительства. Еще 24 августа 1991 года Верховный Совет республики принял решение о переводе под свою юрисдикцию всех военных формирований, находившихся на территории Украинской ССР. А 6 декабря 1991-го создание Вооруженных сил Украины было утверждено соответствующим законом.

Единственно же возможным политическим контраргументом был бы отказ России от подписания Беловежских соглашений. Однако на поведение Украины это бы никак не повлияло. Украина в любом случае выходила из состава СССР: Кравчук, только что избранный президентом, категорически отказался подписывать Союзный договор, какой бы вид тот ни принял. Кроме того, промедление с роспуском Союза могло выйти боком самой России, которая тоже начала расползаться по швам.

Одна российская автономия за другой объявляла о своем государственном суверенитете и обретении таким образом статуса союзной республики. Этот процесс был остановлен именно Беловежскими соглашениями. Татарстан, лидер всероссийского соревнования по «глотанию суверенитета», попытался, правда, протиснуться в закрывающуюся дверцу: 26 декабря 1991 года Верховный Совет республики заявил о вхождении ее в Содружество независимых государств «на правах учредителя». Но было уже поздно.

Словом, все устроилось если не наилучшим для нас образом, то куда лучше, чем могло бы быть. В том числе и в том, что касается наших отношений с «братьями-славянами».

Вероятность того, что, предъявив 30 лет претензии на Крым, Россия добилась бы желаемого результата, далеко не стопроцентна. А вот вероятность, что Украина при таком развитии событий являлась бы сегодня ядерной державой, напротив, весьма велика.

Напомним, что на момент распада СССР эта республика находилась на третьем месте в мире — после США и России — по числу ядерных боеголовок. Но в 1994 году лидеры Украины, России, Великобритании и США подписали Меморандум о гарантиях безопасности в связи с присоединением Украины к Договору о нераспространении ядерного оружия. Более известный как Будапештский меморандум.

Согласно этому документу, Украина брала на себя обязательство удалить все ядерные вооружения со своей территории «в установленные сроки» (по факту боеголовки перемещались на территорию России). В свою очередь прочие страны-подписанты обязывались «уважать независимость, суверенитет и существующие границы Украины», а также «воздерживаться от угрозы силой или ее применения против территориальной целостности или политической независимости Украины».

Сегодняшняя украинская политическая элита практически в один голос утверждает, что если бы Украина не подписала тогда «будапештскую бумажку» и не отказалась от ядерного оружия, Крым был бы по-прежнему их, а не наш. И с этим довольно сложно спорить.