Как разворачивались августовские события 1991 года в Севастополе

К чрезвычайным ситуациям относились: попытка государственного переворота, несанкционированный запуск ракеты с ядерной боеголовкой, авария на носителе с ЯБП, падение космических аппаратов или появление НЛО, химическое заражение местности, этнические волнения в частях гарнизона и др.).
В соответствии с инструкциями, находящимися в пакетах, приводились в готовность соответствующие силы и средства Севастопольского гарнизона. В действие вводился специальный план, согласно которому около 5 тысяч личного состава, офицеров и мичманов, 150 единиц инженерной и другой техники, подразделения радиационно-химической и бактериологической разведки, специализированных отрядов Севастопольского гарнизона в течение четырех часов должны были развернуться для выполнения поставленных задач.Вице-адмирал В.Ларионов был один в своем кабинете, он сидел за большим столом, и вид у него был какой-то растерянный. Коротко проинформировав нас о ситуации в стране, адмирал задал вопрос: что будем делать? Понимая сложность ситуации, я, следуя требованиям инструкции, предложил вскрыть пакет № 1. Комендант Севастопольского гарнизона подполковник В.Зверев, проявляя свойственную ему осторожность, предложил «пока ничего не делать и до обеда подождать».

Ситуация осложнялась тем, что командующего Черноморским флотом адмирала М.Н.Хронопуло в это время в Севастополе не было. Поэтому первый заместитель командующего ЧФ вице-адмирал В.П.Ларионов, он же начальник Севастопольского гарнизона, оставался старшим на флоте. Так и не определившись, адмирал В.Ларионов отправился заслушивать утренний доклад оперативного дежурного по Черноморскому флоту.
Получив доклады от дежурного начальника разведки флота, адмирал В.Ларионов через 35 минут вернулся к себе в кабинет. Познакомив нас с обстановкой, он сообщил, что президент болен, поэтому руководство страной берет на себя Государственный комитет по чрезвычайному положению. В связи с этим в ряде регионов страны вводится чрезвычайное положение. В 7 утра было получено приказание министра обороны о приведении флота в повышенную боеготовность.Начальник гарнизона приказал нам доложить о готовности так называемых сил быстрого реагирования. Я доложил о порядке и сроках перевода сил гарнизона в повышенную боевую готовность и выполнении подготовительных мероприятий по развертыванию подвижных командных пунктов, подразделений связи и разведки и др.
В сложившейся непонятной обстановке было предложено личному составу гарнизона оружие не выдавать, усилить охрану складов и арсеналов, плановую подготовку вести в условиях базы, личный состав из отпусков не отзывать, отпуска не прекращать, проводить соответствующую работу с личным составом по обеспечению порядка, выдержки и спокойствия.

Комендант Севастопольского гарнизона спланировал организацию закрытия въездов и выездов в/из Севастополя, выставление постов и развертывание автомобильных подвижных групп. После анализа ситуации было принято решение: пакеты не вскрывать, в гарнизоне усилить охрану складов с боеприпасами, прекратить выполнение боевых задач, плавание кораблей и вылеты самолетов запретить, развернуть оперативные штабные посты, привести в готовность силы разведки и связи и ждать прибытия командующего ЧФ адмирала М.Н. Хронопуло. Аналогичные команды поступили и в другие гарнизоны флота.
Позже начальник гарнизона убыл на сессию Севастопольского городского совета. В то же время заместители командующего флотом адмиралы В. Ларионов и Л. Васильев на совместном заседании севастопольского руководства городского совета и исполкома в день переворота заявили, что депутатам нечего обсуждать, надо признать ГКЧП и немедленно приступить к выполнению его требований. Из присутствующих лишь трое — отставной адмирал, председатель постоянной комиссии по экологии и рациональному использованию природных ресурсов С. Рыбак, председатель постоянной комиссии по товарам народного потребления и развитию сферы услуг Ю. Шафранов и, сославшись на приказ своего министра, начальник УВД полковник милиции В. Белобородов – поддержали требование заместителей командующего Черноморским флотом.

В докладе прозвучало, что с моим выступлением на коллегии надо подробно разобраться, этим занимаются. Я предложил тогда единственное — говорю это не в качестве оправдания — ситуации в стране мы не знаем, полного текста обращения не имеем, не знаем, в каком состоянии президент. Надо в городе проводить соответствующие разъяснения по поддержанию спокойствия. Я объявил, что в Севастополе начальник гарнизона и командование флотом не планируют введение чрезвычайного положения. Наша задача — сохранять спокойствие, чтобы исключить всевозможные столкновения между различными группировками и т.д».

По согласованию с начальником УВД В. А. Белобородовым, с санкции горисполкома мы взяли под усиленную охрану флотские объекты: склады оружия, арсеналы и т.д. Продолжали совместное патрулирование личного состава флота и УВД. Все это, конечно, надо было сделать. В чьи руки могло попасть оружие наших арсеналов, неизвестно. К чему все это могло привести, мы с вами отлично понимаем. На волне чрезвычайного происшествия мог воспользоваться моментом кто угодно, в том числе и преступные элементы.

Вместе с тем командующий ЧФ адмирал М.Н.Хронопуло чуть позже, 22 августа 1991 года, через газету «Флаг Родины» обратился к личному составу флота: «Перестройка зашла в тупик. Обо всем этом с горечью, болью и полной ответственностью заявлено Государственным комитетом по чрезвычайному положению в СССР в специальном обращении к советскому народу... Мы должны скрупулезно разобраться в опубликованных документах советского руководства, изучить и уяснить их содержание, понять всю обоснованность и необходимость принятия чрезвычайных мер по спасению социалистической Отчизны…». То есть командующий ЧФ адмирал М.Н.Хронопуло и Военный совет ЧФ открыто поддержали ГКЧП!

Несмотря на то, что практически только подразделения морской пехоты ЧФ во главе с генерал-майором В.Романенко принимали участие в августовских событиях, естественно, на стороне ГКЧП, последствия для командования Черноморским флотом были катастрофическими.

Вместе с тем, исполняющий обязанности начальника штаба Черноморского флота контр-адмирал Виктор Кравченко спустя несколько дней после известных событий заявил, что корабли Черноморского флота в море не выходили. О каких кораблях Черноморского флота, которые якобы блокировали дачу в Форосе со стороны моря, ведут речь газетчики?

Корабли ни накануне путча, ни во время его в море не выходили, за исключением РКР «Адмирал Головко» на мерную линию и БПК «Азов» для выполнения учебных упражнений.

Морские пехотинцы, как и большинство советских людей, узнав о вступлении в действие Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР из прессы. Ни в дни переворота, ни накануне личный состав морской пехоты не принимал никакого участия в блокировании дачи президента СССР в Форосе.

Ни одни морской пехотинец не находился в том районе, где происходили эти события. Самолеты и вертолеты в небо не поднимались. Авиаторы занимались наземной подготовкой.

Никаких митингов не собирали и заявлений не делали. Подводные лодки стояли у пирсов и в море также не выходили.

В конце августа по программе УТ-1 прошла передача Севастопольской студии телевидения, которая рассказала о событиях в городе и на флоте в дни попытки государственного переворота. В передаче принял участие командующий Черноморским флотом адмирал М. Н. Хронопуло. В этот же день командующий ответил на вопросы корреспондента «Славы Севастополя».
На вопрос, какие указания и когда получил флот от ГКЧП, командующий ответил, что прямых указаний от ГКЧП он не получал, а от министра обороны СССР был получен приказ о переводе флота в повышенную боевую готовность.

После чего командованием ЧФ были определены меры, исключающие провокации, кровопролитие и возможное обострение обстановки. Оружие на руки не выдавалось, окончательно не готовился боезапас, находящийся на кораблях и в частях, были ограничены выходы кораблей в море и полеты самолетов в воздухе на боевую подготовку, было дано указание обеспечить сохранность оружия, усилить охрану арсеналов и складов с боезапасами, а также воинских частей, и ни один черноморец не был отозван из отпуска.
Боевые корабли Черноморского флота не принимали участия в осаде президента СССР М. С. Горбачева, находившегося в Форосе.

Командир бригады пограничных кораблей, дислоцирующихся в Балаклаве, капитан 1 ранга И. Алферьев сообщил: 18 августа вечером он получил доклад с поста, осуществляющего противодиверсионную оборону с моря, что полностью пропала связь. Пост расположен в непосредственной близости к резиденции. Не работал и телефон, включенный во внутреннюю АТС охраняемого объекта.
Начались перебои с освещением и водой. Короче говоря, подразделение, несущее наблюдение за подводной средой, оказалось в полной изоляции. К слову сказать, выход из, казалось бы, тупиковой ситуации мы все-таки нашли. В семь часов утра 19 августа почти одновременно с сообщением о происшедшем путче я получил указание перейти на усиленный вариант охраны государственной границы. А это значит – усилить наблюдение, привести в готовность дежурные силы, усилить ослабленные участки и т. д. Естественно, все мероприятия были выполнены.

Ни о какой морской блокаде резиденции президента с моря не может быть и речи. Более того, на этот период времени, как нам стало известно, планировались учения флота. Но они почему-то не начались. И поэтому корабли флота в охраняемой зоне не появлялись. Замечу, по существующей договоренности с командованием Черноморского флота в период отдыха президента все корабли обязаны проходить район резиденции не ближе восьми миль от берега. Ограничены были и полеты авиации. Словом, все необходимые меры безопасности неукоснительно выполнялись…
Я, как командир, должен был принять единственно правильное решение: либо снять корабли с охраны резиденции, либо попытаться освободить президента, либо продолжать охрану и попытаться установить контакт с кем-нибудь из его близкого окружения…

А между тем мы планировали акцию по освобождению и вывозу президента и членов его семьи. Еще 19 августа вечером совместно с двумя заместителями капитаном 2 ранга В.А. Праведовым и капитаном 1 ранга В.Х. Сатуровым мы приняли решение о скрытом перегоне личного корабля президента, который и был поставлен в укрытие невдалеке от резиденции.
Дело в том, что наши корабли, задействованные на охране, из-за мелководья, сильного подводного течения и неудобства причала не смогли бы стремительно к нему подойти и ошвартоваться. Потребовалось бы время для швартовых маневров. Положение обострялось еще и незнанием обстановки, на чьей стороне флот. Ведь в Москву уже были введены войска. Скажу больше, мы очень болезненно реагировали на действия флота. К примеру, в 9.30 21 августа поступило сообщение, что из Феодосии в сторону Севастополя вышла группа десантных кораблей на «воздушной подушке». А примерно еще через полчаса последовал телефонный запрос о расстановке наших кораблей. Естественно, такой информации никто не дал. Позже последовал доклад, что два катера легли в дрейф на траверзе резиденции на расстоянии восьми миль от берега.

В указанный район для выяснения обстановки был немедленно направлен наш корабль. Я никоим образом не высказываю никаких подозрений в адрес флотских коллег. Вся беда в отсутствии взаимной информации. Кроме того, настораживала реакция на события флотской газеты. А обстановка не позволяла выяснить позицию командования Черноморским флотом.