Английское золото для «железного Феликса»
Трудно найти человека, который в детстве не мечтал бы о сокровищах. Это ведь так просто: вытащил из пиратского сундука карту с инструкциями, добрался до острова, копнул лопатой, и вот оно… Решение всех проблем. С возрастом приходит понимание, что кладов мало, а желающих много. И существует целая индустрия по созданию «пиратских карт». Люди перестают верить в счастливый случай, сосредотачиваясь на простых, легко достижимых целях: хорошая работа, уютный дом, счастливая семья. Тяга к приключениям начинает казаться ребячеством. Поиски кладов – авантюризмом.
«Охотников за сокровищами» воспринимают как опасных сумасшедших и стараются держаться от них подальше. А между тем человек азартный, увлекающийся способен сутками работать «за идею». На пути к заветной цели талантливый энтузиаст свернет любые горы… Его неукротимая энергия может принести огромную пользу обществу, если направить ее в нужное русло. Но как распознать этот талант? Как отделить его от обычных упрямцев? Как разглядеть в толпе мошенников, живущих за счет доверчивых «лохов»? И главное – как втиснуть его полезный энтузиазм в прокрустово ложе реальности? Уложить бережно, аккуратно, не потеряв ни кусочка… Для этого тоже нужен талант! Но уже другой – организаторский.
Тайна «черного принца»
В январе 1923 года на прием к председателю ОГПУ Дзержинскому пришел инженер Владимир Языков. Ему нужна была помощь в финансировании поисков английского парохода «Черный принц», затонувшего во время бури 14 ноября 1854 года на рейде Балаклавы.
Свое название судно получило в честь героя Столетней войны, «черного принца» Эдуарда, сына и наследника короля Эдуарда III. В 1356 году в битве при Пуатье он разгромил французскую армию, впятеро превосходящую по численности британские войска. Однако пока пароход строился, Англия и Франция начали совместную войну против России. Название судна грозило поссорить британцев с союзниками, и в Адмиралтействе решили: пусть будет просто «Принц». Какой – уточнять не обязательно.
В свой первый и единственный рейс пароход отправился с трюмами, набитыми продовольствием, боеприпасами и теплой одеждой. Поскольку кроме этого судно перевозило в Балаклаву солдат и офицеров 46-го полка, на него погрузили бочки с золотыми и серебряными монетами. Это было жалование для армии в Крыму и премиальные за будущее взятие Севастополя. Точную сумму британское правительство не оглашало. Европейские газеты 1870-х – 1880-х годов оценивали ее в диапазоне от 200 тыс. до 1 млн. фунтов стерлингов.
Казалось бы, такой ценный груз должны принять в Крыму без проволочек! Однако Балаклавская гавань была забита судами, и начальник порта капитан Декр оставил «Принца» на рейде, пока ни освободится место.
Войти в гавань пароход должен был только 14 ноября, через пять дней после прибытия, но уже вечером 13-го начался дождь с грозой, подул сильный юго-западный ветер. К утру он превратился в ураган… Стоявшие на рейде суда, один за другим срывались с якорей и летели на скалы. Ударившись о камни, «Принц» получил множество пробоин и затонул на глубине пятидесяти метров. Из экипажа уцелели трое матросов, выпрыгнувших в воду до столкновения с берегом. Используя ленты с сигнальными ракетами как спасательные пояса, они смогли удержаться на поверхности до конца бури.
Всего в этот день затонуло более 30 судов союзного флота, и свыше 25 получили серьезные повреждения. Трагедия широко обсуждалась в европейской прессе, но «Принца» из общего ряда долгое время не выделяли. Шумиха вокруг него началась в 1875 году, когда во Франции появилось акционерное общество, собиравшееся достать затопленные сокровища. Впрочем, компания быстро распалась, так и не начав поиски… Скорее всего, основатели просто нагрели руки на доверчивых вкладчиках.
В следующую четверть века под Балаклавой побывали американские, немецкие и норвежские кладоискатели. Однако никто из них не располагал техникой, необходимой для организации масштабных подводных поисков и потому успеха не добился. Только в 1901 году итальянец Джузеппе Рестуччи взялся за дело по-настоящему. Он привез глубоководный аппарат, представляющий собой толстостенный медный ящик с отверстиями для рук и иллюминаторами. Закрепив его на стальном тросе, итальянцы несколько раз опускались на дно, достав оттуда подзорную трубу, винтовку и ящик с пулями. Но самое главное – они обнаружили железный корпус парохода. Поскольку большинство утонувших судов имели деревянную обшивку, Рестуччи решил, что это «Принц». Однако докопаться до золота итальянцам не удалось…
Активность зарубежных кладоискателей привлекла внимание российского общества. В газетах и журналах появились публикации о сокровищах, покоящихся на морском дне у Балаклавы. Александр Куприн в одном из очерков сборника «Листригоны» утверждал, что видел извлеченный из воды фрагмент корпуса с позеленевшей надписью: «…ck Р…» (Вlасk Рrinсе). Стоимость затонувших под Балаклавой сокровищ он оценил в «60 миллионов рублей звонким английским золотом».
С 1908 года поисками клада занялась группа российских инженеров во главе с Владимиром Языковым. В 1914 году им удалось получить разрешение на производство подводных работ у Балаклавы, однако начавшаяся вскоре война перечеркнула эти планы. Вернуться к ним Языков смог лишь в 1922 году, когда стало ясно, что НЭП в России – это всерьез и надолго. С просьбами о финансировании он обращался к комиссару при командующем Морскими силами Республики Вячеславу Зофу, к заместителю председателя Реввоенсовета Эфраиму Склянскому и другим официальным лицам. Однако никого из них проект не заинтересовал.
Чекисты в морских глубинах
Тогда Языков пришел к Дзержинскому. На встречу с главой ОГПУ он принес материалы, подтверждающие наличие золота на «Принце», и план поисковых работ. Дзержинский быстро понял, что перед ним не дилетант-одиночка, а лидер группы опытных моряков-подводников. Для поиска клада они планируют использовать специальную камеру, оборудованную выдвигающимися механическими «руками» – манипуляторами. Спроектировал аппарат Евгений Даниленко – друг Языкова, служивший ранее на Балтике флагманским инженером-механиком дивизии подводных лодок.
Дзержинский соглашается финансировать проект при условии, что камера Даниленко докажет свою эффективность. 13 марта 1923 года при ОГПУ создается опытная глубоководная партия во главе с Языковым. Все ее сотрудники зачисляются на вещевое и денежное довольствие. Вскоре на одном из московских заводов по чертежам Даниленко была построена трехместная подводная камера, способная работать на глубине до 72 метров. Воздух в нее подавался по шлангам, электроэнергия – по проводам. Для кругового обзора имелось три иллюминатора, для связи с поверхностью – телефон. Манипуляторы позволяли производить широкий спектр работ, сравнимый с возможностями водолаза.
Испытания закончились успешно, и группа Языкова переместилась в Балаклаву. Для спуска под воду аппарата Даниленко ОГПУ выделило им баржу «Болиндер» и буксирный катер «Набат». Интенсивные поиски клада продолжались до начала ноября… Безрезультатно.
Казалось бы, пора списывать затраты в убыток и закрывать проект. Но у Дзержинского есть альтернативный вариант. Он предлагает сохранить коллектив и его наработки, сменив лишь задачу поиска. С конкретного клада переключиться на подъем затопленных судов и грузов. Ведь их – великое множество. И не только в Балаклавской бухте. А как же золото «Принца»? Оно не будет забыто…. Если инженеры-кладоискатели согласятся и дальше работать с ОГПУ. Группа Языкова упираться не стала.
В результате 17 декабря 1923 года Дзержинский издал приказ о создании Экспедиции подводных работ особого назначения (сокращенно – ЭПРОН), ставшей правопреемницей опытной глубоководной партии. Штат новой организации, получившей все права пограничной флотилии ОГПУ, был расширен до 58 человек. Возглавил ЭПРОН профессиональный чекист Лев Захаров, но все технические вопросы решала группа Языкова. Вскоре флотилию пополнило спасательное судно «Кубанец», переоборудованное из канонерки.
В 1924 году ЭПРОН открыл в Балаклаве первые в СССР водолазные курсы. Учебные спуски проходили в районе предполагаемого крушения «Принца». Во время одного из погружений летом 1925 года со дна был поднят старинный паровой котел. Тщательно обследовав место находки, водолазы обнаружили множество мелких обломков и часть борта с иллюминаторами. Останки судна разметало на значительном пространстве, но по косвенным признакам эпроновцы определили, что они могут принадлежать «Принцу».
Вероятнее всего, покоящийся на дне пароход был раздавлен размытыми прибоем скалами и погребен под ними. Чтобы добраться до золота, требовалось удалить тысячи кубометров каменистого грунта, а затем просеять лежащий под ним песок. Это требовало много времени и огромных затрат. А эпроновцы уже знали, что «Принц» – не единственный железный пароход, затонувший под Балаклавой 14 ноября 1854 года. Таких судов было, как минимум, четыре. Вероятность успеха – не более 25%.
К счастью, именно в это время японская фирма «Синкай Когиоесио лимитед» завершила в Средиземном море подъем ценного груза с затонувшего на 70-метровой глубине английского парохода. Газетные сообщения о находке «Принца» заинтересовали руководство компании. Японцы попросили сдать им в концессию поиск золота на морском дне под Балаклавой. По условиям соглашения фирма возмещала все затраты, понесенные советской стороной при розыске «Принца» (около 110 тыс. руб. золотом). Кроме того японцы должны были ознакомить эпроновцев со своей технологией подводных работ, а после их окончания передать все оборудование. Добытое со дна золото стороны обязались разделить в пропорции 50 на 50.
К середине лета 1926 года японцы разрушили взрывами и удалили громадные глыбы скал, промыли и просеяли через специальное сито тысячи тонн песка. Однако им удалось найти лишь семь золотых монет. А между тем затраты уже перевалили за 300 тыс. руб. Потеряв надежду на успех, фирма решила закрыть концессию. Покидая Крым, японцы передали ЭПРОНу плашкоут, рефулер, сито, подводное снаряжение (включая не имеющую аналогов водолазную маску) и четыре найденные монеты. Поиск легендарных сокровищ «Принца» на этом завершился.
А было ли на судне золото?
Государственные структуры СССР потеряли интерес к английскому кладу, покоящемуся на дне у Балаклавы. Однако журналисты и писатели продолжали копаться в документах, пытаясь обнаружить новые факты, способные гальванизировать историю «Принца», оживить интерес к ней читающей публики. Пожалуй, самое тщательное расследование провел советский сатирик Михаил Зощенко. До начала творческой карьеры он успел поработать в угрозыске, так что изыскания вел на профессиональном уровне.
Первый вопрос, которым задался Зощенко: «Везли ли вообще на судне деньги?» Как выяснилось, да. Официальные данные английского Адмиралтейства свидетельствуют: золото и серебро на «Принц» погрузили.
Отсюда плавно вытекал второй вопрос: «О какой сумме идет речь?» Зощенко выяснил, что это было обычное месячное жалование, без надбавок и премиальных. Следовательно, циркулировавшие в европейских газетах 1870-х – 1880-х годов цифры сильно завышены. Даже самую меньшую из них (200 тыс. фунтов стерлингов) следуют разделить на три, если не на четыре.
И наконец, самый важный вопрос: «Доплыло ли это золото до Балаклавы, или его выгрузили по дороге?» Ведь давно известно, что самая чувствительная «болевая точка» наемной армии – войсковая казна. Оставленные без жалования полки быстро теряют боеспособность. А значит, чем ближе к театру военных действий подплывал «Принц», тем выше была вероятность нападения на него российских кораблей. Чтобы свести опасность к минимуму, золото в одном из портов следовало тайно перегрузить на другое судно, еще лучше – на военный корабль, отправив его в Крым по иному маршруту.
Именно так англичане и сделали. В документах британского парламента Зощенко обнаружил показания армейского интенданта Джона Смита о том, что деньги, предназначенные для выплат войскам в Крыму (около 60 тыс. фунтов стерлингов), он благополучно выгрузил в Стамбуле, чтобы переправить их в Крым со следующей оказией.
Сразу же стало ясно, почему начальник порта капитан Декр заставил «Принца» пять дней болтаться на рейде. Почему, зная, что на судне остался единственный якорь, портовые службы за все это время не удосужились прислать второй. Почему позже, когда пароход затонул, британские власти не предпринимали усилий по его поискам.
А ведь возможностей для организации этих работ у англичан было предостаточно. Накануне Первой мировой войны Британская империя выступала на политической арене в роли «завидной невесты», которую усиленно стремились заполучить в свои ряды и российско-французский союз, и австро-германская коалиция.
Позже, когда в нашей стране начались бои между сторонниками и противниками советской власти, англичане стали для Деникина «дорогими союзниками». Их флот в 1918-1920 годах мог делать в крымских водах что угодно. А уж в такой «малости», как подъем затонувшего британского судна, белые «туманному Альбиону» точно бы не отказали. Однако никаких сведений о том, что подобные поиски велись, история не сохранила. Если искать было нечего, то все просто и логично.
Хорошо известно, что «Принц» вез в Крым лекарства для Скутарийского госпиталя, большое количество ядер и бомб, а также зимнюю одежду для британских войск: шинели, шерстяные фуфайки, носки и перчатки для 40 тыс. человек. Из-за гибели судна с осени 1854-го до весны 1855-го года английская армия испытывала нехватку боеприпасов и теплой одежды. Но с жалованьем проблем не было… И теперь ясно, почему.
Удачливый кладоискатель Дзержинский
Так что сокровища «Принца» оказались классической «ловушкой для простаков». Пока французы, итальянцы, американцы и норвежцы занимались поиском несуществующего клада, с «туманного Альбиона» молча наблюдали за развитием событий. Почему не вмешались? Странный вопрос. Их же о «Принце» никто не спрашивал. Ну, копаются люди на морском дне в тысячах миль от британских берегов… Почему англичан должно это беспокоить?
Только в 1923 году в Лондон поступила первая просьба: поделиться информацией о погибшем пароходе. Но письмо пришло из Советской России – страны, с которой у Англии не было дипломатических отношений. Автор запроса – ОГПУ! И лорды Адмиралтейства ответили ледяным молчанием. Упрощать жизнь чекистам они не нанимались.
Понимал ли Дзержинский, что Языков и Даниленко тянут пустышку? Почти наверняка – да. Ведь сокровища «Принца» до них искали французы и итальянцы, американцы и норвежцы… В общем, все кто угодно, только не англичане! Не обратить внимания на этот факт глава ОГПУ не мог [1]. Зачем же тогда он согласился финансировать провальный проект?
Полноте, а почему провальный? ЭПРОН жил за счет ОГПУ лишь первые несколько месяцев. Уже к 1925 году организация начала приносить прибыль, и была переведена на хозрасчет. С этого момента ее содержание не стоило государству ни копейки. А позже японцы с лихвой возместили даже первоначальные затраты на проект.
Не удалось найти сокровища? Это – как посмотреть! Созданный Дзержинским ЭПРОН в дальнейшем успешно рос и развивался. К началу Великой Отечественной войны в нем работало более трех тысяч человек. Подразделения организации имелись в Ленинграде и Севастополе, Керчи и Астрахани, Баку и Туапсе, Одессе и Новороссийске, Архангельске и Владивостоке.
За 18 лет работы сотрудники ЭПРОНа подняли со дна более 450 судов общим водоизмещением свыше 210 тысяч тонн. Это не считая случаев, когда удавалось достать со дна лишь фрагменты судна или его грузы. Кстати, в отдельные годы на фрагментах и грузах ЭПРОН зарабатывал больше половины выручки. Кроме того было спасено и доставлено в порты для ремонта 188 аварийных судов.
С 1929 года под эгидой ЭПРОНа сконцентрировалось все грузоподъемное и водолазное дело на морях и реках СССР. Конкуренты были поглощены один за другим. Почему? Секрет прост: созданная Дзержинским структура оказалась потрясающе эффективной. Рассмотрим для примера историю подъема в 1924 году подводной лодки «Пеликан». Перед эвакуацией из России интервенты затопили ее на фарватере у входа в Одесский порт. Поскольку лодка лежала на небольшой глубине (около 16 метров), она серьезно мешала судоходству. Заходящим в порт судам не всегда удавалось обойти это подводное препятствие. Серьезных повреждений пока никто не получил, но в любой момент это могло измениться…
Одесское отделение «Грузоподъема» дважды пыталось достать лодку, но успеха не достигло. В конце 1923 года было принято решение взорвать «Пеликан», а затем с помощью крана извлечь его со дна по частям. Стоимость этого варианта специалисты «Грузоподъема» оценили в 50 тыс. руб. Подъем без подрыва, по их мнению, должен был обойтись втрое дороже. ЭПРОН брался осуществить второй вариант по цене первого.
Поскольку «Пеликан» строился перед самой войной по новому проекту, правительству хотелось поднять лодку целиком, однако тратить лишние средства оно тоже не желало. Не будем забывать, что две неудачные попытки подъема уже обошлись казне в 300 тыс. руб. Однако вариант ЭПРОНа активно поддержал Дзержинский, лично ознакомившийся с проектом. К тому времени он не только руководил ОГПУ, но и возглавлял ВСНХ (Высший совет народного хозяйства), управлявший всеми госпредприятиями страны.
В результате ЭПРОНу дали «зеленый свет». Работы по подготовке к подъему начались 11 мая 1924 года. 14 августа с помощью двух прямостенных 400-тонных понтонов «Пеликан» был поднят со дна, а уже 20 октября поставлен в док для восстановления. Из приведенного примера видно, почему ЭПРОНу удалось поглотить всех конкурентов менее чем за шесть лет. Расходы на подъем судов и грузов у него были в несколько раз меньше. За счет чего? За счет талантливых исполнителей, энтузиастов-подводников, собранных Языковым и Даниленко. Именно они, а не сокровища «Принца», оказались тем бесценным кладом, который искал и нашел Дзержинский.
Хотя неисправимые романтики продолжают верить, что бочки с золотом до сих пор лежат на дне у Балаклавы. Рано или поздно удачливый аквалангист копнет в нужном месте… И решит все свои проблемы.
[1] О том, что за все время Гражданской войны англичане не удосужились проверить дно Балаклавской бухты, в ОГПУ могли узнать от оборонявшего Крым генерала Якова Слащева, который в ноябре 1921 года вернулся из эмиграции в Севастополь, а оттуда приехал в Москву в личном вагоне Дзержинского.