Глава Росводресурсов — о наводнениях, ливневках и советских плотинах
При наводнении даже ковш экскаватора может стать вполне комфортным кабриолетом. Фото: Дмитрий Феоктистов / ТАСС
Уровень воды в некоторых реках Забайкалья только за сутки повысился на метр, всего от наводнений на Дальнем Востоке этим летом пострадали почти 13 тысяч человек, а общий ущерб составил 7,9 млрд рублей. Ущерб от июньских подтоплений в Крыму власти региона ранее оценили в 12,5 млрд рублей. С чем связаны происходящие то тут, то там чрезвычайные происшествия, в интервью «РГ» рассказал руководитель Росводресурсов Дмитрий Кириллов.
Почему каждый серьезный ливень приводит к человеческим жертвам?
Дмитрий Кириллов: Человеческие жертвы скорее исключение, но материальные потери действительно серьезные. Нужны системы ливневой канализации, отвечающие нагрузке. Но даже не все крупные города ею оборудованы. Если в Петербурге за эксплуатацию ливневок отвечает Водоканал, в Москве — Мосводосток, в распоряжении которых — плата от промышленных предприятий и поддержка бюджета, то в большинстве других городов такие системы убыточны для служб водоснабжения. Города растут, антропогенная нагрузка растет, и то, что справлялось со своей задачей вчера, сегодня уже не в силах пропустить нужное количество воды.
В Сочи застройка начинается в пяти метрах от берега реки. Раньше там стояли штакетные заборы, которые поднявшуюся воду легко пропускали, а теперь — кирпичные на отлитых бетонных фундаментах. Это создает искусственный подпор, который потом все-таки прорывает, но совсем с другими последствиями. При тех же погодных условиях и гидрологии то, что 30 лет назад было просто сильным дождем, приводит уже к серьезным последствиям. Ни одно русло реки не способно пропустить паводок, он обязательно вырвется на пойму.
Что делать людям, которые на законных основаниях получили затапливаемые участки, построили дома и там живут?
Дмитрий Кириллов: Нужно менять их целевое использование. Строиться в поймах нельзя было изначально, это жизненное пространство реки. День, когда вода туда придет — лишь вопрос времени, у природы свои циклы. В статусе садовых участков такие земли вполне могут существовать и дальше — законодательство это позволяет. Даже в случае редко повторяющихся сильных паводков, если затопит огород, это не тот ущерб, который сегодня терпят жители регионов Дальнего Востока.В России 8900 паводкоопасных зон, в них живут 12,5 млн человек. Сегодня 29% из них никак не защищены гидротехническими сооружениями
Более того, строительство инженерной защиты — не универсальное решение, а лишь одна из мер безопасности. И такие стройки не всегда экономически целесообразны. Сооружения надо обслуживать, встает вопрос огромных бюджетных расходов.
Регионам важно завершить установление зон затопления — пока мы получили лишь половину таких документов — и, конечно, принимать программы по переселению. Россия не обделена землей, всегда можно найти место для комфортного строительства, не подвергая людей риску.
Каков износ у плотин? Их не пора менять на новые?
Дмитрий Кириллов: Все гидротехнические сооружения, которые находятся на балансе у Росводресурсов — а таких более 170, — имеют уровень безопасности удовлетворительный и выше. В советское время строили на века, потому нам остается лишь прилежно ухаживать. На их содержание нам выделяют деньги из федерального бюджета. Плотины ГЭС тоже в полном порядке. Все они простоят еще минимум сотню лет, а могут и дольше. Но более 50% гидротехнических сооружений — собственность муниципальных образований и субъектов. Это плотины бывших колхозных прудов и тому подобные небольшие конструкции. С ними вопросы периодически возникают.
Они опасны?
Дмитрий Кириллов: Если ниже по водотоку есть жилье, то да, при прорыве такой плотины все может случиться. Плотины обследует Ростехнадзор, а мы при необходимости по заявке муниципалитета предоставляем субсидию на капитальный ремонт или ликвидацию. В год возникает необходимость приводить в порядок от 50 до 100 таких сооружений.
С чем связаны подтопления в Бурятии и в Иркутской области?
Дмитрий Кириллов: На Байкале еще с зимы отмечается повышенная водность. Сейчас она держится на уровне 20-40% выше нормы. В Иркутске в и без того полноводную Ангару впадают разлившиеся реки Иркут и Ушаковка, обеспечивая «дочери Байкала» высокий уровень воды. И со стороны в Бурятии часть рек из-за обильных осадков вышли на пойму. Резко спускать уровень Байкала через Иркутский гидроузел мы тоже не можем — идут подтопления, пока речь идет о двух десятках приусадебных участков. Вода и в прежние годы поднималась до нынешних отметок. Плотины работали так же, но такого ущерба не было. Это говорит о том, что освоение небезопасных земель продолжалось. Сейчас плотина на Ангаре сбрасывает по 3300 кубометров воды в секунду, но это лишь половина установленной мощности.
Как научил нас Тулун, если неожиданное катастрофическое наводнение возможно, оно случится. Пусть и раз в сто лет. И нет гарантий, что оно не придет в бассейн Байкала. Иркутская плотина устроена так, что, строго следуя документации, мы проведем самый мощный паводок без аварий. Но гидроузел должен быть к этому готов, работая в спроектированных параметрах — до 6000 кубометров в секунду.Если неожиданное катастрофическое наводнение возможно, оно случится. Пусть и раз в сто лет
Есть ли смысл построить водохранилище на Селенге, чтобы уровень Байкала можно было контролировать еще и сверху?
Дмитрий Кириллов: С точки зрения регулирования уровня воды это было бы, наверное, интересно. Но важно помнить об экологическом аспекте. Селенга, как и другие притоки Байкала, — места нереста рыбы, живущей в озере. Поэтому если их и строить, то только с учетом сохранения биоресурсов Байкала.
Когда из русел рек уберут бревна, остатки старых мостов и прочий крупный мусор?
Дмитрий Кириллов: Это наша работа, делаем ее вместе с регионами, в основном в рамках нацпроекта «Экология». За два с половиной года мы расчистили почти 80 км русел. Здесь есть целевой показатель — число людей, чьи экологические условия жизни улучшились. По нашему направлению — «Сохранение уникальных водных объектов» — таких уже больше 8,8 млн. Расчистка рек идет за счет субвенций федерального бюджета, уже третий год на это выделяют по 2-2,5 млрд рублей. Запрос регионов высокий. И если смотреть на лист ожидания, то в идеале нужно еще столько же — около 5 млрд в год. Для сравнения, раньше регионы получали на такую работу 500 млн рублей. Где ситуация наиболее острая, очищаем русла в первую очередь, например, источники питьевого водоснабжения. Кроме того, есть особо охраняемые природные территории, объекты культурного наследия, места массового отдыха
За какое время до наступления половодья вы о нем знаете и что успеваете предпринять?
Дмитрий Кириллов: Росгидромет нам дает прогнозы водности крупнейших рек на три месяца вперед. И потом уточняет, если ситуация меняется. Их оправдываемость — 93%, это достаточно надежная основа для принятия решений. Опираясь на эти данные, выстраиваем режим работ водохранилищ. Где-то подкопим воды, где-то заранее начнем сбрасывать. Дальше приходят прогнозы на десять дней, на три дня, штормовые предупреждения. Их тоже учитываем. Хотя бывает всякое. Сегодня мы наблюдаем третью за это лето волну паводка на Амуре. Был прогноз на июль, что будет приток на 4 тысячи кубов в Зею и 5 тысяч кубов — в Бурею. Водохранилища подготовили, но ветер сменил направление и 80% осадков пришлись на водосбор Буреи. В итоге приток составил 16 тысяч кубометров. Справились, конечно, к таким сюрпризам всегда надо быть готовым.
То, что происходит сейчас в Забайкалье, характерно для бассейна Амура осенью, однако в этом году случилось в июле.
В этот год водохранилища Центральной России вошли с недостачей воды. Жаркая погода ухудшила ситуацию?
Дмитрий Кириллов: Тут все относительно спокойно. Запасов воды достаточно и для обеспечения судоходства, и для аграриев, и для рыбного хозяйства. На Дону маловодье, но не критичное, как в прошлом году. Запасы воды в Цимлянском водохранилище увеличились на 700 млн кубометров. Мы понимаем, что для судоходства были бы комфортны сбросы с плотины на уровне 400-440 кубометров в секунду, но должны гарантировать навигацию по Дону вплоть до зимы при любой погоде, потому сбрасываем по 250 м3/с. На Краснодарском водохранилище ситуация также улучшилась. В 2020 году оно было заполнено в это время на 26%, сегодня — на 90%. Заливки рисовых чеков уже прошли, рыбные хозяйства, расположенные ниже по течению, тоже свою воду получили.
На Волге в июле очень маленький приток — 30% нормы. Но мы еще в половодье восполнили запасы в водохранилищах, сейчас они заполнены где-то на 90%. Есть некоторые риски для судоходства в районе Городца. Если простоит такая же жаркая погода, будем обеспечивать караванный пропуск судов, делать залповые сбросы, чтобы водный транспорт смог пройти. Запасы Рыбинского водохранилища это позволяют.На Волге в июле очень маленький приток — 30% нормы. Но мы еще в половодье восполнили запасы в водохранилищах, сейчас они заполнены где-то на 90%
Когда в Крыму будет достаточно запасов воды и для собственных нужд полуострова, и для приема туристов?
Дмитрий Кириллов: В Симферополе и Севастополе дефицит воды бывает только в маловодные периоды, прошлый год в этом смысле был беспрецедентным. Сейчас запасов в водохранилищах, даже без учета притока, достаточно как для жителей региона, так и для отдыхающих. После того как Украина в 2014 году прекратила подачу днепровской воды по Северо-Крымскому каналу, в 22 населенных пунктах Крыма пробурили больше 30 скважин, нашли и обследовали 11 месторождений подземных вод.
В первоочередном порядке строили и реконструировали системы водоснабжения (водоводы, насосные станции, резервуары) Симферополя, Севастополя, Судака, Керчи, Ялты, Феодосии, Старого Крыма. На реализацию комплексного плана мер для обеспечения жителей полуострова бесперебойным водоснабжением, утвержденного правительством, предусмотрено 40 млрд рублей. Приоритет для Крыма — снижение потерь воды, сейчас они достигают 50%. Для обеспечения водой крупных городов, и в частности Симферополя, будем активно использовать подземные скважины.
Как изменилось качество и чистота воды за прошедшие десять лет?
Дмитрий Кириллов: Улучшилось. И воду стали использовать рациональнее. В советское время на территории РСФСР изымали по 127 кубокилометров воды в год, сейчас — 54-57 кубокилометров. Причем вода, которую забирают, например, для тепловых электростанций, возвращается обратно такой же чистой. Тотальная очистка нужна примерно 30% сбрасываемой воды. Но за счет уменьшения сброса реки в целом становятся чище. Конечно, на каких-то водоемах, с какими-то конкретными предприятиями ситуации бывают иные, но в целом вода в реках стала чище.
Сколько надо времени и денег, чтобы восстановить реку после аварии вроде той, что была в Норильске?
Дмитрий Кириллов: Красноярский край сейчас предложил план компенсационных мероприятий на 3 млрд рублей. Там есть ряд нюансов. Территория непростая, это тундра: могут быть сложности с подвозом оборудования и транспортировкой загрязненных донных отложений. С учетом проработки всех этих вопросов к мероприятиям ориентировочно можно будет приступить в 2023 году.
Зачем вы пересматриваете схемы использования водных объектов?
Дмитрий Кириллов: В разрезе бассейнового планирования с 2008 по 2012 гг. было разработано и утверждено 69 схем. Но за эти годы многое изменилось, их надо модернизировать. Специальный институт уже перерабатывает 40 из них, синхронизируя потребности с возможностями финансирования. Остальные по составу мероприятий, лимитам и квотам совпадают с действительностью. К тому же большую часть мероприятий, которые финансирует федеральный бюджет (это касается и плановых, и экстренных работ), сейчас реализуют через нацпроекты и госпрограммы, поэтому есть необходимость встроить эти схемы в общую систему управления водными ресурсами.
Инфографика «РГ» / Леонид Кулешов / Сергей ДуэльПроект
Новые плотины и дамбы
В России 8900 паводкоопасных зон, в них живут 12,5 млн человек. Сегодня 71% из них так или иначе защищены гидротехническими сооружениями. Они позволяют защитить людей и их имущество от таких катастрофических наводнений, как были в 2013 году, когда только материальный ущерб от воды составил 50 млрд рублей.
Для предотвращения повторения тех трагедий разработан федеральный проект «Защита от негативного воздействия вод и обеспечение безопасности гидротехнических сооружений на территории Российской Федерации». Основное внимание в рамках проекта уделено Дальнему Востоку.
Для его реализации потребуется дополнительное финансирование — 38 млрд рублей. Эти деньги позволят к 2024 году обезопасить 176 тысяч человек. Без этих работ при наводнениях и паводках есть риск получить ущерб в 140 млрд рублей.
Текст: Алексей Дуэль