Вассерман о вакцинации: Две жизни ценнее одной. Каждый из нас — и цель, и средство
Известный публицист объясняет, почему решил вакцинироваться от COVID-19 и почему не сделал прививку раньше.
Великий хирург, основатель топографической анатомии Николай Иванович Пирогов (1810.11.25–1881.12.05) во время обороны Севастополя впервые в мире предложил распределять раненых на пять категорий по степени тяжести поражения: 1) безнадёжные и смертельно раненные; 2) тяжело и опасно раненные, требующие безотлагательной помощи; 3) тяжёлые, способные пережить после оказания первичной помощи доставку в госпиталь; 4) подлежащие отправке в госпиталь; 5) легко раненные, получающие помощь (наложение лёгкой повязки или извлечение поверхностно сидящей пули) на месте. По сей день в боевых условиях врачи оказывают помощь прежде всего раненым 2‑й и 3‑й категории (с 4‑й и 5‑й справляются медсёстры, фельдшеры, санитары), хотя по отношению к 1‑й это выглядит жестоким (по мере совершенствования медицины доля попадающих в неё падает — но при наплыве пострадавших нехватка времени зачастую вынуждает зачислять в неё тех, кто в спокойной обстановке был бы обработан по 3‑й или даже 2‑й). Сурово? Увы, именно такой подход обеспечивает наибольшее число спасённых наличными на фронте силами.
Примерно так же действует медицина катастроф, когда нет возможности немедленно спасти все жертвы. Да и в разгар эпидемий приходится сходным образом сортировать больных: помните, с каким ужасом мы в прошлом году слушали сообщения из Италии о том, как тамошние врачи вынуждены отказывать в помощи старикам в тяжелейшем состоянии, чтобы на имеющемся коечном фонде и оборудовании спасти от последствий заражения коронавирусом образца 2019‑го года побольше сравнительно молодых? Кстати, если у нас не примут срочные меры против антипрививочной пропаганды, финансируемой, судя по её размаху, извне РФ (в самой федерации вряд ли найдётся достаточно средств для оплаты столь массированного потока фантазий), и не обяжут вакцинироваться всех, у кого нет внятных медицинских противопоказаний, то мы рискуем испытать на себе тот же принцип сортировки, что в итальянском исполнении так напугал наши СМИ.
Пример медицинского противопоказания: у меня тест, сданный 2020.09.14, показал столь высокий уровень антител, что прививка вовсе не сработала бы — уже имеющиеся антитела уничтожили бы прививочный материал до того, как он запустил бы дополнительную их выработку. Врачи рекомендовали сдавать новые тесты примерно раз в три месяца. Тест, сданный 2021.06.21, показал: антител пока достаточно для защиты от естественно попадающих в организм доз вируса, но уже недостаточно для блокировки действия прививки. Первую инъекцию мне сделали 2021.06.24. Вторая запланирована 2021.07.15.
Раз уж затронул свой личный пример, объясню, откуда у меня взялись антитела. Скорее всего случилось то, что в истории медицины именуют вариоляцией. Вариола — гнойный пузырёк на коже при оспе; в Индии, где оспа бушевала с незапамятных времён, примерно за тысячелетие до нашей эры, если верить легендам (по письменным документам — в VIII веке нашей эры), придумали прокалывать вариолу тонкой иглой и потом той же иглой колоть здорового человека — вероятность заболеть в опасной форме снижалась в десятки раз. Имеющиеся в организме универсальные инструменты защиты от любой заразы малоэффективны, как всё универсальное, и если попавшая в организм доза превышает их возможности, запускается выработка прицельных средств борьбы с данной конкретной заразой. Это прежде всего белки сложной формы, связывающиеся с чем-то из деталей заразы и тем самым её блокирующие. Их и называют антителами. А дальше начинается гонка: что раньше размножится — зараза или антитела? Если доза заразы достаточна, чтобы запустить выработку антител, но не достаточна, чтобы её опередить, человек приобретает иммунитет, не испытав саму болезнь (на медицинском жаргоне — перенеся бессимптомно). Для такого нужно изрядное везение: больно уж узок диапазон доз, вызывающих именно вариоляцию. В частности, судя по результатам тестирования на антитела к коронавирусу‑2019, вариоляция от него случается примерно у 1/4–1/3 людей, чего явно мало: для остановки эпидемии нужен иммунитет хотя бы у 3/4 населения, чего без прививок не добиться. И если заметная часть населения Российской Федерации, обжёгшись ещё в горбачёвские и ельцинские годы на массированной лжи тоталитарной секты «либералы», сейчас оказалась подвержена очередной порции той же лжи уже под лозунгом «власть нас всегда обманывает» — надо, похоже, прививать в обязательном порядке.
Впрочем, медики — далеко не единственные, кому приходится выбирать между страданием всех и спасением части. Например, в военном деле весьма регулярно приходится посылать на верную смерть значительную долю подчинённых, чтобы остальные смогли нанести удар или выйти из-под удара. Приведу один зафиксированный в художественной литературе и кино пример — историю Букринского плацдарма к югу от Киева: наступления оттуда в октябре 1943‑го не удались, и значительную часть сил перебросили на Лютежский плацдарм к северу от Киева, но войска, оставшиеся под Букрином, 1943.11.01 перешли в новое наступление и отвлекли немцев от Лютежа, что и обеспечило успех наступления оттуда 1943.11.03 и взятие Киева 1943.11.06 (из чего видно, сколь нелепа легенда о стремлении нашего командования одерживать победы к праздничным датам: понятно, что заранее рассчитать время таких манёвров невозможно; не зря в Интернете на заявление о взятии Киева ко дню Октябрьской Революции давно отвечают, что Севастополь взят 1944.05.09 — ко дню Победы, а Кишинёв 1944.04.12 — ко дню космонавтики). Эти события стали сюжетной основой повести «Батальоны просят огня» (1957) Юрия Васильевича Бондарева (1924.03.15–2020.03.29), воевавшего в тех краях.
В менее концентрированном виде — например, при распределении семейного бюджета — с подобным выбором сталкивался едва ли не каждый. Но лично мне как политику на протяжении уже трёх десятилетий и политическому консультанту с 1994‑го года ближе всего проблемы, возникающие в политике.
Иммануил Иоханн-Георгович Кант (1724.04.22–1804.02.12) предложил, помимо прочего, категорический императив — общеобязательное главное правило поведения человека. В Википедии он приведен в двух формулировках — обобщённой «поступай так, чтобы максима твоей воли могла бы быть всеобщим законом» и применимой к взаимоотношениям людей «поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своём лице, и в лице всякого другого так же как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству».
Вроде бы логично и нравственно. Беда только в том, что у политика нет иных средств достижения каких бы то ни было целей, кроме людей. Даже когда некие действия оплачиваются из государственного бюджета — сам-то бюджет формируется из налогов и пошлин, а те в конечном счёте выплачиваются из кошельков потребителей, то есть сокращают возможности самих людей покрывать свои потребности по своему вкусу и усмотрению. А уж выборы и подавно собирают людей как ресурсы для сражения политиков (и предлагаемых ими вариантов решений актуальных задач). Но большинство политиков ставит себе цель достижения блага большинства (или хотя бы большинства тех, чьё благо политик вообще принимает в расчёт): те, кто ставит себе целью только личный успех, чаще всего не могут собрать достаточное число достаточно долгосрочных союзников и довольно быстро проигрывают тем, кто выдвигает цель, способную привлечь многих. До тех пор, пока политик достаточно убедительно показывает, что защищает значимые интересы значимой части сограждан — они в свою очередь готовы чем-то жертвовать ради такой защиты.
Правда, в политике, как и в других вышеописанных занятиях, зачастую жертвуют не своими интересами. В незапамятные времена сказано: каждому хватит душевных сил, чтобы перенести несчастье другого. Поэтому на лицах, принимающих решения, лежит ответственность по меньшей мере за положительное сальдо потерь и приобретений.
Сравнительно свежий пример — применение вакцин от коронавируса‑2019. Две из них, разработанные в англосаксонских странах, вызывают довольно разнобезобразные побочные эффекты — вплоть до летальных. Но вероятность таких исходов пренебрежимо мала по сравнению с уменьшением вероятности опасных последствий самого коронавирусного заражения. Поэтому их массово применяют в десятках стран — и уже добились весьма значительного сокращения заболеваемости в них. Ценой десятков (или, возможно, даже сотен) жизней спасены по меньшей мере сотни тысяч.
Полагаю, даже на основании столь немногочисленных рассуждений ясна общая картина. С тех самых пор, как впервые прозвучал возмущённый возглас «что может быть ценней человеческой жизни», известен суровый ответ «две человеческих жизни».
(По требованию автора текст публикуется с авторской орфографией и пунктуацией. — Прим. ФАН)