Слова этой песни стали хрестоматийными в сознании сотен миллионов советских людей и их потомков. С того самого чёрного дня мы уверовали в незыблемую истину: «Великая Отечественная война началась 22 июня в 4 часа утра…». Однако и по истечении восьмидесяти лет вопрос о времени нападения остаётся открытым. И с этим стоит разобраться. Итак, кто первым озвучил время нападения? «Ну, конечно же, Левитан!» – скажет абсолютное большинство россиян. Ведь даже маршалы Жуков и Рокоссовский в своих мемуарах приписали «авторство» ему. Это обстоятельство вошло и в некоторые художественные фильмы. Однако это заблуждение. Сообщение о начале войны первым озвучил по радио министр иностранных дел СССР Вячеслав Молотов. И уже потом – Юрий Левитан. Вот начало выступления В.Молотова: «Граждане и гражданки Советского Союза! Советское правительство и его глава товарищ Сталин поручили мне сделать следующее заявление. Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска напали на нашу страну…». Казалось бы, всё ясно: в 4 утра без объявления войны. Всё, да не всё. Почему нападение произошло в четыре часа, если в плане «Барбаросса» стоит 3 часа 15 минут? Почему немцы с их пунктуальностью «запоздали» на 45 минут? К тому же, в одних источниках подтверждается, что нападение было в 3.15 утра, в других говорится, что «на самом деле Георгий Жуков, который на тот момент являлся начальником Генштаба, уже в 3.07 получил первый сигнал о боевых столкновениях с немцами». В третьих утверждается, что нападение произошло ровно в 4 часа. Не всё однозначно и с мнением В.Молотова о нападении без объявления войны. Хотя бы потому, что через абзац он признаёт, что «уже после свершившегося нападения германский посол в Москве Шуленбург в 5 часов 30 минут утра озвучил декларацию о нападении». То есть, что война всё же была объявлена, но спустя полтора часа. А теперь заглянем в книгу Ф.Чуева «Сто сорок бесед с Молотовым». Это не какой-нибудь «разоблачитель» вроде скрывающегося в Британии Резуна-Суворова, а обласканный властью писатель уровня М.Шолохова, Б.Полевого, М.Карима, К.Симонова, награждённый всевозможными премиями и даже золотой звездой Героя Социалистического Труда. Так что нет оснований обвинять его в фальсификациях и поклёпе на нашу историю. Тем более, что интервью с Молотовым он записывал на магнитофон, а после давал вычитывать ему самому. И тот никаких правок не внёс. Более того, стоял на своём. «Мы собрались у товарища Сталина в Кремле около двух часов ночи, – вспоминает В.Молотов. – До этого, 21 июня, вечером мы были на даче у Сталина часов до одиннадцати-двенадцати. Может быть, даже кино смотрели, в своё время мы часто так делали вечером – после обеда смотрели кино. Потом разошлись, и снова нас собрали. А между двумя и тремя ночи позвонили от Шуленбурга в мой секретариат, а из моего секретариата – Поскребышеву, что немецкий посол Шуленбург хочет видеть наркома иностранных дел Молотова. Ну и тогда я пошел из кабинета Сталина наверх к себе, мы были в одном доме, на одном этаже, но на разных участках. … Шуленбурга я принимал в полтретьего или в три ночи, думаю, не позже трёх часов. Германский посол вручил ноту одновременно с нападением…– Но и в три немец ещё не напал на нас…– В разных местах по-разному. В Севастополе отразили налёт. Часа в два-три напали. Чего вы держитесь за пустяковую часть этого дела?...».Как видим, воспоминания второго человека в государстве не только не проясняют ситуацию, а создают ещё большую путаницу. Логично, что Молотов имел в виду московское время. Но тогда получается, что нападение было уже «часа в два или в три». Когда писатель «поймал» его на этих нестыковках, тот попросту отмахнулся от него, как от назойливой мухи: «что вы держитесь за пустяковую часть этого дела?». Оставим на его совести «пустяковость» дела. Обратим внимание на невольно вырвавшееся признание Молотова: «Германский посол вручил ноту одновременно с нападением». А это значит, что вопреки тому, что он сказал в своём выступлении по радио, война была объявлена одновременно с нападением, а не спустя полтора часа. Объяснение этой чехарде со временем нападения, возможно, следует искать в разнице часовых поясов. План «Барбаросса» был ориентирован на среднеевропейское время, которое совпадает с берлинским. Напомним, в плане «Барбаросса» стоит 3.15. Разница во времени между Москвой и Берлином составляет 2 часа. Это значит, что нападение было произведено в 5.15 по московскому, или в 3.15 по берлинскому (среднеевропейскому) времени. Но откуда тогда в выступлении Молотова взялось «четыре часа утра»? Как ни странно, это тоже соответствует действительности. С оговоркой, что нападение началось не в 4, а в 4.15, но уже по киевскому времени, которое отличается от берлинского и московского на час, соответственно в ту и в другую сторону. Именно такое время показывали часы на границе. А если ещё точнее, то примерно в 4 утра немецкие дальние бомбардировщики пересекли государственную границу СССР. А через 15 минут заговорила немецкая артиллерия. Итак, война началась в 5.15 по московскому времени, когда Шуленбург уже зачитывает Молотову меморандум. Найдём текст меморандума в интернете и прочитаем его «с чувством, с толком, с расстановкой». Это займёт минут 7-8. Шок. Несколько минут на то, чтобы перекинуться парой-другой фраз. Молотов задал несколько вопросов Шуленбургу. Тот отвечает, что ему нечего добавить. Сетует, что у него нет инструкций по поводу техники эвакуации сотрудников посольства и представителей различных германских фирм и учреждений, и просит разрешения выехать через Иран, так как на западных границах уже вовсю шла война. Несколько минут на то, чтобы Молотову пройти обратно в кабинет Сталина и сообщить о начале войны, – и пожалуйста: куранты на башнях Кремля пробили 5.30.Так что когда Молотов в своём выступлении оповестил страну о нападении в 4 часа утра, а война была объявлена в 5.30, по большому счёту сказал правду. С оговоркой, что манипулировал часовыми поясами. В первом случае он имел в виду киевское время, а во втором – московское. Только спустя много лет после своего знаменитого выступления Молотов признался писателю Чуеву, что война была объявлена не полтора часа спустя, а одновременно с нападением. В том, что начальник Генштаба Красной армии Г.Жуков уже в 3.07 получил первый сигнал о боевых столкновениях с немцами, тоже нет никакой ошибки. За минуту до этого начальник штаба Черноморского флота контр-адмирал Иван Елисеев приказал открыть огонь по германским самолётам, вторгшимся в воздушное пространство СССР. Говорят, Шуленбург даже прослезился, прочитав декларацию. Если это так, трудно сказать, насколько он был искренен, но тот факт, что в 1944 году он будет повешен за соучастие в подготовке покушения на Гитлера, даёт основания верить в это. Министр иностранных дел Германии Риббентроп, передавший Шуленбургу декларацию для оглашения советскому правительству, переживёт его на два года. Его повесят в 1946-м, уже по решению Нюрнбергского трибунала.
