Западные аналитики пытаются разобраться в истинной значимости Севастополя
И тем не менее, «История Крыма и Севастополя от Потемкина до наших дней» британского историка Мунго Мелвина знаменует появление западного эксперта, с которым имеет смысл дискутировать, считает журналист Любовь Ульянова.
Предлагаем ее материал «"Легендарный" Севастополь, его роль для НАТО и «большая игра» Путина», опубликованный на ИА REGNUM.
И вот здесь, вероятно, и лежит объяснение, каким образом в одной книге оказалось возможно и вступление, написанное как будто бы сторонником концепции событий 2014 года как народного движения, «восстанавливающего историческую справедливость», и заключение, рассматривающее те события как нелегитимную военную операцию в рамках гибридной войны, которую — как внезапно тогда оказалось — вела Россия с Западом.
«Звуки духовых оркестров, барабанная дробь, приветственные крики людей, развевающиеся под легким весенним ветерком флаги — увешанный медалями ветеран Красной армии, инженер-кораблестроитель на пенсии и известный севастопольский историк Владимир Степанович Усольцев внимательно оглядывается вокруг. Ему почти восемьдесят восемь, и силы у него уже не те, но в этом году он твердо решил участвовать в параде… Сегодня День Победы особенный, и праздник будет не таким, как в предыдущие годы. Ходят слухи, что в город приедет сам Владимир Владимирович Путин, президент Российской Федерации. Севастополь празднует еще одну победу. Шагая в колонне ветеранов, Владимир Степанович размышляет над этим удивительным поворотом событий. Украинских военных здесь больше нет. «Наконец Крым полностью русский, — говорит он, — и Севастополь снова освобожден!» «Крымская весна» превратилась в «Русскую весну». Случившееся превзошло самые смелые мечты ветерана».
Этими словами начинается «Пролог» книги британского историка Мунго Мелвина, изданной в 2017 году под названием Sevastopol's wars: Crimea from Potemkin to Putin.
В предисловии к русскому переводу — а книга вышла на русском языке в 2020 году под другим заглавием, «История Крыма и Севастополя от Потемкина до наших дней» — тезис о символическом единстве праздника Дня Победы с пророссийским выбором этих территорий повторяется: «9 мая 2014 г. в Севастополе президент Путин сказал встречавшим его жителям города, что Родина-мать открыла вам широкие объятья и приняла в свой дом как родных дочерей и сыновей».
«Предисловие к русскому изданию», а также «Пролог», с которого начиналась книга для западного читателя в 2017 году, — а именно эти части монографии доступны в русско-язычном сегменте Интернета — создают впечатление однозначной «пророссийскости» автора, его понимании ценностей так называемого крымнашизма.
Так, он не только называет события 2014 года воссоединением, но и отмечает, что «для большого числа жителей Крыма» это воссоединение «исправляет историческую несправедливость».
Вроде бы абстрагируется автор и от популярной на Западе концепции «оккупированных территорий», сообщая читателям, что «нужно изучить долгую и непростую историю Крыма и Севастополя, прежде чем делать поспешные заявления о том, кто прав или не прав в нынешнем споре между Украиной и Российской Федерацией, а также между Западом и Востоком». Завершая «Пролог», М. Мелвин пишет, что в британском Королевском институте оборонных исследований, где он выступал с лекцией на данную тему в 2014 году, его обвинили в «оправдании Путина».
Кроме того, в книге неоднократно упоминается «особый севастопольский дух», описанный еще Л. Н. Толстым в его «Севастопольских рассказах». А «Пролог» начинается с эпиграфа, посвященного гимну города «Легендарный Севастополь», завершается же монография припевом из гимна — словами о «городе русских моряков».
Однако вступительные части монографии выглядят диссонирующими с ее «Эпилогом». В нем автор определяет события 2014 года как гибридную войну, в которой Россия преуспела, используя в Крыму в том числе методы дезинформации, т. е., по сути, «разновидность обмана». Идеологом гибридной войны при этом называется начальник Генерального штаба Вооруженных сил России Валерий Герасимов, на статью которого «Ценность науки в предвидении» начала 2013 года М. Мелвин несколько раз ссылается в этой части книги.
Здесь же автор обсуждает и «глубокие корни российской вооруженной дипломатии» со свойственными ей «дезинформацией, обманом и внезапностью» (с. 746), берущие начало не в Великой Отечественной войне и даже не в эпохе Екатерины II с ее «аннексией Крыма» (с. 62), а с Ивана Грозного, который проводил «беспринципную политику» «захвата земли на Украине», «деморализуя» «людей, живших вдоль границ», чтобы «вынудить их искать защиты у Москвы, тем самым передвигая границу на Запад» (с. 744[1]).
И хотя М. Мелвин пишет о том, что действия России в начале 2014 года диктовались необходимостью «защиты жизненно важных национальных интересов», что «Севастополь для России — это не самостоятельная заморская база, а неотъемлемая часть ее территории», общий вывод книги сводится все-таки к тому, что события этого времени стали результатом «неявной», «многомерной войны». Эту войну российское государство начало против Запада неизвестно в какой момент, но задолго до 2014 года, на территории, где совпали обстоятельства «присутствия военных баз» и «поддержки большинства местного населения».
«Русская весна» в последней главе трактуется исключительно как операция в этой войне, а точка зрения о «незаконной оккупации Крыма» поддерживается, по мнению автора, продолжающимся «вооруженным конфликтом в Донбассе», в котором («существуют мнения» — отмечается на с. 745) «участвуют не только «добровольцы», но и регулярные части российской армии».
В этом контексте идея «третьей обороны» Севастополя, популярная среди жителей города и особенно в среде участников событий февраля — марта 2014 года, оказывается подтверждающей итоговый вывод автора — ведь если есть «оборона», значит, ведется и война, нужно только правильно определить противостоящие стороны и корректно сформулировать ее причины, формы и следствия.
Чем же можно объяснить эту загадочную эволюцию от прочувствованного «крымнашизма» в начале книги, показанного в том числе глазами ветерана ВОВ В. С. Усольцева, до сухой военной аналитики на тему «Русской весны» как успешной военной операции российского руководства, проведенной в стиле гибридной войны, в конце монографии?
Представляется, что ответ на этот вопрос — в тех задачах, которые ставил перед собой автор, и на какую аудиторию читателей в первую очередь он рассчитывал.
***
Мунго Мелвин представлен в аннотации русскоязычного перевода книги как «выдающийся британский историк».
Действительно, исследование Мелвина 2010 года, посвященное фельдмаршалу Эриху Манштейну — Hitler's Greatest General (русский перевод: «Манштейн — лучший генерал Вермахта», 2021), несмотря на явную публицистичность названия, вызвало положительные отклики в научной среде. Так, в 2012 году этот труд был награжден как «выдающаяся книга по военной истории» американским Обществом военной истории (Society for Military History), а в России в том же 2012 году получил положительные отзывы от российских военных историков, в частности — в ходе состоявшегося обсуждения книги в Институте военной истории Академии Генерального штаба Вооруженных сил России.
Однако все-таки М. Мелвин не столько историк, сколько военный, причем не просто военнослужащий британской армии, вышедший в отставку в звании генерал-майора в 2011 году, а аналитик, который специализируется на разработке военных стратегий и, похоже, является частью британского военно-политического истэблишмента.
Перед уходом на пенсию М. Мелвин руководил исследованием министерства обороны Британии по укреплению стратегического потенциала, а также преподавал в Королевском колледже оборонных исследований (Royal College of Defence Studies), где был соавтором в коллективной монографии Thinking Strategically («Стратегическое мышление»).
Об этом говорится на сайте старейшего британского мозгового центра, находящегося под патронажем Эдварда, герцога Кентского, — Королевского института оборонных исследований (RUSI, The Royal United Services Institute for Defence and Security Studies), где Мелвин работает в должности младшего научного сотрудника с 2012 года. Его статьи, опубликованные в журнале этого института за 2012 — 2021 годы, также посвящены вопросам стратегического военного планирования Британии и рецензированию книг о войнах последнего времени, в частности, в Афганистане и Ираке. Среди этих статей есть и материал от июня 2014 года, посвященный «историческим и культурным факторам недавней аннексии Крыма Россией».
В этом же институте в должности старшего научного сотрудника работает небезызвестный Игорь Сутягин, осужденный в России за государственную измену в 2004 году. На исследование Сутягина о «российских вооруженных силах на Украине» (опубликовано тем же Королевским институтом оборонных исследований в марте 2015 года) ссылается М. Мелвин в «Эпилоге» своей книги, рассуждая в контексте «незаконной оккупации Крыма» о возможном военном присутствии России в Донбассе с августа 2014 года.
Согласно информации с личного сайта М. Мелвина, с 2012 года он является младшим научным сотрудником еще одного британского «мозгового центра» — Института государственного управления (Institute for Statecraft). Сайт этой скандально известной неправительственной организации Великобритании, которая в 2018 году в «сливах» анонимных хакеров называлась главным организатором «дела Скрипалей», закрыт для доступа. Как сообщается на главной странице сайта, это связано с проведением расследования о краже информации — краже, которая привела к подрыву «работы Института по защите европейских демократий от угрозы дезинформации и других форм гибридной войны» (как уже говорилось, именно гибридной войной называет события 2014 года М. Мелвин в своей книге).
Автор анализируемой книги об истории Севастополя и Крыма не только работает в этом институте, но и вместе с его бессменным руководителем Кристофером Донелли входил в состав специального оборонного комитета Палаты общин Британии в начале 2010-х годов (Мелвин был членом комитета до 2017 года). В составе этого же комитета — Меган Эдвардс, которой в монографии выражена «особая благодарность» за сведения, изложенные в «Эпилоге».
Есть в окружении М. Мелвина и «натовский след». Так, в главе под названием «Братский конфликт», начинающейся с событий 1954 года, когда произошла передача Крыма Украине Никитой Хрущевым, и заканчивающейся разделом «Операция «Русская весна», цитируются аналитические статьи Центра Разумкова — крупнейшей неправительственной организации современной Украины, традиционно выступающей с пронатовских позиций. Один из нынешних руководителей этого центра Алексей Мельник, занимавший пост министра обороны в правительстве Виктора Ющенко и неоднократно выступавший за скорейшее вхождение Украины в НАТО, присутствует в разделе книги Мелвина «Слова благодарности», т.к. он «предоставил очень ценные данные о голосовании и анализ событий в Крыму».
Напрямую был связан с НАТО и уже упоминавшийся руководитель Института государственного управления Британии К. Донелли, который с 1989 по 2003 год был специальным советником генеральных секретарей НАТО по делам Восточной и Центральной Европы.
Именно исследованием «стратегически важного города в Восточной Европе» занимается М. Мелвин в последнее время, как следует из его профиля на сайте RUSI. Этот стратегически важный город не назван, как не указана и его страновая принадлежность, но, очевидно, что речь идет о Севастополе.
***
Стратегическая самоценность Севастополя, вызванная его сверхудобным расположением и с точки зрения уникальности севастопольской бухты, и с точки зрения контроля за пространством Черного моря, можно назвать чуть ли не главным лейтмотивом книги М. Мелвина.
Сам автор в предисловии к русском изданию пишет: «Моя книга объясняет, почему Севастополь имеет огромное геостратегическое значение для России». Однако, судя по всему, изначальная задумка исследования, работа над которым началась еще в 2007 году, была иной — предполагалось изучить «геостратегическое значение» этого города вовсе не для России, а в заметно более широком контексте.
В марте 2013 года на встрече с севастопольскими военными, ветеранами и журналистами, состоявшейся в Русском центре в севастопольской библиотеке им М. П. Лазарева, М. Мелвин позиционировал свое исследование (находившиеся тогда на стадии сбора материала) как проявление «глобального интереса» к «особому городу» и как историю «различных военных конфликтов» в ходе «борьбы за контроль» над ним.
Рабочее название книги на тот момент — «Севастополь — город мужества», при этом автор подчеркивал, что своим трудом хочет показать роль «города славы, пережившего две войны и полностью разрушенного… как военно-морской базы на Черном море. Вторая тема, которая пройдет через всю книгу, — это дух защитников города во время двух его оборон… Город имел и не потерял своего важного геостратегического значения. Это прежде всего касается и размещенной здесь военно-морской базы, и мощной инфраструктуры флота. Это касается и особого духа Севастополя, который город не утратил».
Таким образом, первоначальная концепция книги состояла в том, чтобы показать «особый дух Севастополя» и раскрыть западному читателю «важное геостратегическое значение» Севастополя, словно этот город является отдельной от окружающего пространства, самодостаточной территорией, причем не только в войнах прошлого, но и на момент начала XXI века.
В предисловии к русскому изданию автор пишет, что 2014 год изменил общую концепцию книги. И хотя он не проясняет, в чем именно состояли концептуальные новации, можно предположить, что одной из них стал отказ от акцента на своего рода геополитическую экстерриториальность Севастополя. Однако кое-где этот акцент все-таки проступает.
Оригинальное (английское) название книги — «Sevastopol's wars: from Potemkin to Putin» — очевидно, подчеркивает субъектность города в тех войнах, которые проходили через его территорию при различных правителях.
В 1-й главе крещение Владимира называется «знаменательным событием… в истории России, Украины и Севастополя» (с. 43, впрочем, «братские страны Россия и Украина» упоминаются рядом и в других разделах книги, посвященных периодам, когда Украины еще не существовало).
На уже упоминавшейся встрече с севастопольскими ветеранами, военными и журналистами в 2013 году М. Мелвин среди прочего говорил о том, что Севастополь (а не «Россия» или «Черноморский флот») «занимает особое место в истории Первой мировой войны», и это связано «с кампанией в Галлиполи в 1915 году. Тогда силы Британии и Франции предприняли масштабную военную операцию против Турции с целью взять под контроль Черноморские проливы».
В годы гражданской войны Севастополю лучше всего было, сообщается мимоходом в «Эпилоге» книги, в непродолжительный период пребывания немцев в городе.
Вообще гражданская война могла закончиться сохранением Крыма за «белыми», однако «большевики… не дали возникнуть эквиваленту националистического Тайваня, который выжил после победы коммунистов на материковом Китае»: «Последующее формирование нового Красного флота в Севастополе может служить еще одним напоминанием о чрезвычайной важности Крыма и его главной военно-морской цитадели» (с. 742).
Строительство Крымского моста, открытого в 2018 году Владимиром Путиным, «замечательный образец инженерной мысли» — а с этого начинается русское издание книги Мелвина — объясняется объективной потребностью связи полуострова с материком. Потребностью, которую впервые пытались реализовать немцы в 1943 году, потом — советские инженеры, а в начале 2010-х годов — «российское и украинское правительства» в рамках «предварительных переговоров о совместном проекте», который Россия была вынуждена реализовывать одна после 2014 года.
Россия, по сути, отсутствует и в заголовках глав и разделов исследования (из 19 заголовков название исторической страновой принадлежности Севастополя присутствует только в главе о гражданской войне), и в отзывах на монографию, предваряющих текст книги в интернет-публикациях ее начального фрагмента.
Так, UK Defence Forum пишет о «захватывающей истории Крыма и Севастополя», Strategy Page — об «освещении комплекса экономических, культурных, стратегических и политических вопросов, связанных с темой контроля над Крымом на протяжении нескольких столетий», а Royal Engineers Journal — и вовсе о «Крыме и Восточной Украине». И лишь British Journal of Military History обращает внимание на то, что эта работа «усилит понимание центральной роли Севастополя в геополитике и истории современной России».
В то же время в книге есть не только намеки на определенную геополитическую субъектность Севастополя. Сквозной тематической линией работы является утверждение, что Россия на протяжении веков традиционно стремилась контролировать этот стратегически важный регион.
Глава о присоединении Крыма и основании Севастополя при Екатерине II написана с явным намерением провоцировать читателя на параллели с действиями России и лично В. Путина, если воспринимать события 2014 года с точки зрения концепции «оккупированной территории», завоеванной в ходе гибридной войны.
Так, исторически «конфликт с крымцами» был не «мелким приграничным спором или абстрактным религиозным противостоянием», а отражением «широких геополитических соображений, восстановления национальной гордости как наступательными, так и оборонительными средствами» (с. 47). При этом «одной из главных загадок истории Крыма» автор называет тот факт, что «Екатерина откладывала решение о присоединении полуострова до 1783 г.», хотя вполне могла это сделать десятью годами ранее. По мнению М. Мелвина, объяснить это можно только тем, что «Екатерина хотела представить Россию защитницей, а не захватчицей Крыма», и на это потребовалось «10 лет масштабной российской стратегии политического убеждения, подкрепленной экономическими вливаниями и вооруженной растущей военной силой на суше и море» (с. 61−62).
Закольцовывая эту тематическую линию, в «Эпилоге» автор пишет: «Со времен Потемкина и Екатерины II «русский мир» Владимира Путина во многих отношениях совершили полный круг. Как и в 1783 г., он опирается не только на военную силу, которую решительно демонстрирует, но и на абсолютную уверенность, что особый русский путь — управление, культура и наследие — преодолеет любую враждебную угрозу… Екатерина Великая и Потемкин вне всякого сомнения были бы довольны» (с. 745).
***
«250 дней защитники Севастополя вместе с жителями города стойко сопротивлялись врагу — сражались с «фашистской силой темною, с проклятою ордой», как пелось в песне «Священная война». Этими словами предваряется часть книги, которая озаглавлена так, как изначально планировалось назвать монографию целиком — «Город мужества — вторая оборона Севастополя».
Разделы, посвященные «второй обороне» города — наиболее сильные части книги и с научной, и с психологической точек зрения. С одной стороны, видимо, сказалось изучение М. Мелвином биографии Э. Манштейна, ставшего фельдмаршалом именно за взятие Севастополя в июле 1942 года. С другой стороны, можно предположить, что «особый дух» «второй обороны» как бы проявляет для внешнего взгляда тот специфический севастопольский патриотизм, который был неотъемлемой частью советского военного и послевоенного государство-образующего патриотического нарратива и который был возрожден на общероссийском уровне, по мнению автора, действиями В. В. Путина в 2014 году.
Многочисленные беседы автора с севастопольскими ветеранами во время его поездок в Севастополь в процессе написания книги вначале о Манштейне, а потом — и об истории Севастополя, которые М. Мелвин пространно цитирует в своей книге, после 2014 года оказалось возможно уложить в еще одну довольно стройную тематическую линию монографии — выявление составных частей «жесткой силы» России, опирающейся в том числе на внутренний патриотизм.
И вот здесь, вероятно, и лежит объяснение, каким образом в одной книге оказалось возможно и вступление, написанное как будто бы сторонником концепции событий 2014 года как народного движения, «восстанавливающего историческую справедливость», и заключение, рассматривающее те события как нелегитимную военную операцию в рамках гибридной войны, которую — как внезапно тогда оказалось — вела Россия с Западом.
«Россия вернулась!» — пишет автор о восприятии этих событий гражданами самой России. Однако, очевидно, и для автора книги, а также не только для него, но и для более широких кругов британской военно-политической элиты, «Россия вернулась», только не на свои исконные территории, на которые она имеет законное право, а на международную арену.
В роли знакомого и понятного противника в той «большой игре», которую на протяжении последних веков вела Британия с Россией. Противника, который может, резюмирует автор свою работу, неожиданно «восстановить свой статус мировой державы» и показать всему миру, что он «по-прежнему остается «жесткой силой», с которой лучше не связываться и которая способна снова удивить Запад».
Неожиданно оказалось, что с окончанием холодной войны «фукуямовский конец истории» не состоялся. Теперь для военной элиты Британии, еще сохранившей память об эпохе холодной войны, «Большая игра» продолжается.
9 Мая в этой игре — важный символ единения геополитических противников, и не случайно книга начинается с описания празднования Дня Победы 9 мая 2014 года в Севастополе глазами ветерана. Ведь в том праздновании проявился дух привычно-сильного противника, бороться с которым и вместе с тем уважать которого военные Британии учились на протяжении многих поколений.
Заинтересована ли Россия в целом и, в частности, жители Севастополя и Крыма, находящиеся под международными санкциями за свой пророссийский выбор, а отнюдь не за их «незаконную оккупацию» «агрессором», в том, чтобы концепция событий 2014 года как успешной российской гибридной войны получила распространение в мировом сообществе, за пределами британского военно-политического истэблишмента?
Ответ на этот вопрос кажется открытым, однако в любом случае стоит порадоваться тому факту, что в Британии появилась позиция, с которой можно — для начала — аргументированно дискутировать.
[1] Это цитата из статьи ведущего американского историка Дэвида Гланца — специалиста по военным операциям СССР в годы Великой Отечественной войны.