В Севастополе обсудили исторические уроки российской политической полиции
Есть ли общее у Казарского и Бенкендорфа
Читатели ForPost знают Любовь Ульянову и как историка, и как публициста. На нашем портале неоднократно публиковались ее материалы, посвященные истории Севастополя и его сегодняшнему дню. Презентация монографии, посвященной некоторым граням деятельности политической полиции в дореволюционной России, состоялась вчера в библиотеке им. Льва Толстого. В этой научной работе Севастополю тоже отведено заметное место.
Наблюдать за презентацией наши читатели могли в прямом эфире, так что эта статья - для тех, кто по каким-то причинам этого не сделал. Анонс презентации на нашем портале назывался «Была ли «охранка» в Севастополе?». Как справедливо заметила Любовь Ульянова, название было явно провокационным. «Охранки», как ее принято называть, в Севастополе не было до начала 20-го века. В каком-то зачаточном виде такая структура существовала еще в начале 19 века - в 1837 году здесь была создана так называемая жандармская портовая команда. Но севастопольское жандармское управление появилось лишь в 1906 году - 26 апреля ему исполнится 115 лет.
Сам термин "охранка" автор монографии считает некорректным - хотя бы потому, что родился он в среде революционеров. Кроме этого, структура и характер органов, о которых идет речь, на протяжении их существования серьезно трансформировались. Определение «политическая полиция» - тоже термин не идеальный, но за неимением лучшего приходится довольствоваться им.
Орган, призванный обеспечивать государственную безопасность, родился в начале 19-го века - это было так называемое Третье отделение, во главе которого стоял генерал Бенкендорф, знакомый нам всем по школьным учебникам как душитель свободы и гонитель «солнца русской поэзии» Александра Пушкина. Между тем сам Пушкин называл боевого генерала, героя войны 1812 года «безусловно благородным человеком». Статью о Бенкендорфе с упоминанием этого факта Любовь Ульянова написала еще в 2014 году.
Александр Бенкендорф
Но Бенкендорф - далеко не единственный достойный человек, считавший своим долгом стоять на страже безопасности государства. Причем это была защита не только и не столько от инакомыслящих, как принято считать, но и от казнокрадов. Доказательством тому служит история известного всем севастопольцам героя русско-турецкой войны, командира брига «Меркурий» Александра Казарского.
«Известно, что после войны Казарский стал заниматься ревизионной деятельностью. В том числе - расследовал злоупотребления сначала в Казани, а затем в Севастополе. И это связано с деятельностью Третьего отделения, архивный фонд которого в большей своей части посвящен расследованию злоупотреблений и коррупции», - подчеркивает Любовь Ульянова.
Александр Казарский
Основной массив собираемой информации, по ее словам, касался чиновников, занимавшихся поборами и злоупотреблениями на местах. Благодаря этой деятельности многие зарвавшиеся губернаторы были отправлены в отставку. В литературе эта деятельность нашла отражение, в частности, в гоголевском «Ревизоре».
«Была также комиссия по принятию всеподданнейших прошений - ее архивный фонд до сих пор не исследован вообще. А туда ежегодно приходили тысячи прошений от людей, которые жаловались на местные органы власти», - рассказывает автор монографии.
Понимание не спасло
Крайне интересной фигурой был и Сергей Зубатов - видный деятель политического сыска и автор идеи «полицейского социализма». Идея состояла в создании легальных рабочих организаций, которые могли бы открыто излагать свои претензии и требования. Тем самым Зубатов надеялся предотвратить очевидно назревающую революцию.
«По выходным в московское охранное отделение приходят рабочие, пишут прошения, их жалобы принимаются. По выходным двери московского охранного отделения не закрывались - туда могли прийти люди с улицы и пожаловаться на то, на что они считали нужным», - говорит историк.
Почему эта деятельность не принесла ожидаемого успеха, как и борьба Третьего отделения с коррупцией - вопрос не только и не столько к Зубатову и его предшественникам, но и к людям, стоявшим на самом верху государственной пирамиды. Существенно отличается от общепринятого и взгляд тогдашних сотрудников политической полиции на общественную деятельность. А вот чем политическая полиция не занималась, хорошо видно, по словам Любови Ульяновой, на примере восстания в Севастополе в 1905 году. К его подавлению, подчеркивает историк, эта структура не имела никакого отношения - как и к подавлению других аналогичных выступлений. Эта обязанность возлагалась на армию и казачество.
«Зубатов пишет: нам нужен процесс развивающейся самоорганизации народа. И это подтверждает мой тезис о том, что внутри политической полиции, в среде тех людей, которые находились на верху системы, было понимание необходимости политических реформ», - утверждает Любовь Ульянова.
Свое мнение о ее работе высказали депутат законодательного собрания 1-го созыва Виктор Посметный, руководитель исторического клуба «Севастополь Таврический», издатель Вадим Прокопенков, заместитель директора Института общественных наук и международных отношений СевГУ, доцент кафедры «История» Вадим Хапаев и историк-архивист, заведующая архивом Законодательного собрания города Севастополя Наталья Терещук. В их выступлениях тоже содержалось немало интересных мыслей и фактов, в том числе - касающихся Севастополя.
Вадим Хапаев, в частности, обратил внимание на то, как в монографии освещается невольная непоследовательность деятельности политической полиции. Объясняется это непоследовательностью требований, спускаемых сверху. И определенная легализация общественной жизни после 17 октября 1905 года, по словам историка, политической полицией только приветствовалась: ее руководители понимали, что «пар» необходимо выпустить. Ведущая презентации депутат Заксобрания Татьяна Щербакова подчеркнула: многие сотрудники этой структуры были настоящими патриотами, которые искренне переживали за ситуацию в стране. Не было только механизма, который позволил бы им эту ситуацию переломить.
Вадим Прокопенко рассказал о том, что Севастополь долгое время считался городом, которому отделение политической полиции не нужно. Переосмыслить роль Севастополя пришлось лишь после того, как стал очевиден рост революционных настроений на Черноморском флоте.
«В 1905 году Николаю II писали: «прискорбные события недавнего времени указывают на то, что центром противоправительственного движения в Крыму является город Севастополь, откуда преступные организации распространили свою деятельность на этот край». Это находится за пределами исследования, ограниченного 1905 годом, но я надеюсь, что севастопольские историки обратят на это внимание», - сказал Вадим Прокопенков.
Наталья Терещук отметила огромный пласт изученных автором монографии материалов, в том числе архивных. И вспомнила об еще одном увлеченном историке и архивисте - недавно ушедшем из жизни Валерии Васильевиче Крестьянникове. Результаты его исследований касаются непосредственно Севастополя и проливают свет на многие исторические события.
Виктор Посметный в своем выступлении подчеркнул: деятельность политической полиции не приносила нужных результатов, поскольку наверху не слышали людей, трезво смотрящих на происходящее в стране. И спасительные реформы заменялись репрессивными мерами, которые только усугубляли раскол.
«Информация шла, и информация объективная. Но она не принималась во внимание. И меры предпринимались совершенно неадекватные имеющимся вызовам», - подчеркивает он.
Монография Любови Ульяновой уже доступна в интернете - думаем, ее будет интересно прочесть не только историкам. И вслед за Виктором Посметным, Татьяной Щербаковой и другими участниками презентации повторим: очень хотелось бы, чтобы наше государство и наше общество не повторяли чужих ошибок. В этом смысле переоценить значение подобных исследований нашего прошлого невозможно.
Ольга Смирнова