Шпионские страсти: Украина, ДНР и Крым отличаются своими подходами к подозрительным

Украина стала первой страной, где мой российский паспорт и русское происхождение оказали медвежью услугу. Напомню, что во время войны в Чечне местное население, включая боевиков, относилось к российским журналистам подчеркнуто доброжелательно.

«Шпионские» мотивы ненавязчиво вплелись в мою жизнь, как только я вступил на украинскую землю. Дело в том, я ехал в командировку от «Росбалта», а по мнению Службы безопасности Украины, «Росбалт» является «просепаратистским и антиукраинским изданием».

Поскольку надеяться в этой ситуации на аккредитацию в СБУ в качестве корреспондента российского издания было почти нереально, я решил подать заявку как американский журналист — благо, я постоянно живу в США и регулярно пишу в американские СМИ.

Все получилось. В СБУ мне выдали аккредитационное удостоверение, где слово «журналист» «по-английски» почему-то было написано как zhurnalist, а также пропуск на «временно оккупированную зону», то есть в ДНР.

Увы, и с этими документами чувствовал я себя не слишком комфортно. На многочисленных блок-постах украинские военные реагировали на российский паспорт (а он нужен в дополнение к пропуску), как бык на красную тряпку.

В конечном итоге, правда, пропускали, но вопросов было уж слишком много. Тогда я стал показывать военным карту постоянного резидента Соединенных Штатов. И хотя на ней крупно было написано, что этот документ «не является паспортом гражданина США», служивые охотно принимали меня за американца и даже пытались говорить со мной на языке, который они считали английским.

Однако один раз я все-таки «попался». Я только что вернулся из ДНР, и в моей фотокамере, которую пожелали посмотреть украинские военные, обнаружились снимки ополченцев.

И хорошо еще, что я ними в обнимку не сфотографировался. А ведь иногда сами журналисты (особенно этим грешат нынешние репортеры) по глупости даже с оружием позируют — тогда вообще конец!

Но и без того старший блок-поста преисполнился бдительности: «Вы, парень, какой-то очень «крученный». Куча американских документов, российских; ну, а фотки у вас вообще чудные. Да и перепустка (пропуск по-украински — И.Р.) дюже на фальшивую тянет.

Может, вы наводчик российский, а может, и шпион. В общем, пусть приедут сюда люди из СБУ и пообщаются с вами".

Общение с эсбэушникми получилось мирным. Но все могло быть и хуже. Службисты сообщили, что мне повезло, что на месте был человек, выписавший пропуск, а то бы меня «задержали до выяснения подробностей».

Другой особенностью современной Украины является крайняя нетерпимость к другому мнению местных журналистов. За короткий период времени я успел там поссориться, по крайней мере, с тремя приятелями, с которыми великолепно ладил до начала конфликта.

Например, один донецкий журналист, работавший на российские СМИ, зачислил меня во враги после того, как я спросил его, почему он, русскоязычный человек, воспитанный на Пушкине, Толстом и Достоевском, считает себя украинцем.

В 2012-ом 26-летний уроженец Донецка, неплохой журналист Евгений Гайворонский переехал в Ялту. Русскую весну молодой человек встретил с восторгом и по мере сил помогал активистам Русского мира. Разочарование началось с того, что на местных выборах власти «прокатили» активиста Русского мира, в штабе которого работал Евгений, а на его место был поставлен (формально выбран) «проверенный» чиновник.

В общем, в очень скором времени Евгений разочаровался в новом руководстве Крыма, и, не стесняясь в выражениях, обличал новые власти в соцсетях. В конечном итоге Женя вернулся на Украину, но теперь он уже был не Евгением Гайворонским, а Эвгеном Гайвороньским. Эвген носит жовто-блакитный шарф, пытается говорить и писать по-украински и ненавидит не только «путинский режим», но и «рашистов» в целом. По его мнению, Россия — это «страна зла», несущее горе всему миру.

Эту историю я и описал в одной из своих статей, чем и вызвал гнев журналиста. Евгений посвятил мне целую статью о том, «как «американские журналисты делают российскую пропаганду о Крыме и рассуждал о новых видах пропаганды Кремля».

Там, например, был такой пассаж: «К федеральным СМИ доверия нет у самих россиян. Поэтому выбран „американский журналист“ российского происхождения и оппозиционный сайт. Так РФ пытается продать своему населению смену парадигмы».

Ну, почему ему не пришло в голову, что я, действительно, так думаю? Что мне просто не нравится пошлость и ограниченность нынешних украинских национал-демократов. Кстати, другая особенность украинских (а впрочем и многих русских) демократов, что если им статья не нравится, то они не то что верят, а твердо знают, что автор продался за деньги.

Самое забавное, что все эти мои знакомые русскоязычны, и с трудом говорят по-украински. Их выбор чисто политический: они хотят жить в Европе, а не в противостоящим ей Русском мире. Многие эти люди бояться возвращения «совка», и чтобы этого не произошло, готовы пожертвовать своей российской (вне зависимости от их крови) идентичности.

В этом смысле очень показателен пример, пожалуй, одного из самых известных украинских журналистов, еврея по национальности N.

Практически во всех его статьях проводятся параллели между путинской Россией и гитлеровской Германией. N приветствовал снос памятника Жукову в Харькове и твердо убежден, что любые упоминания о советском и российcком прошлом должны исчезнуть с украинских улиц.

Иногда, кажется, что N просто заносит. Например, как-то он написал: говорить о том, что Россия признала свои грехи перед Украиной можно будет только после того, как в Москве появится улица Романа Шухевича. То есть того самого полевого командира УПА*, который признан в Израиле участником геноцида евреев!

Мне кажется, что все дело в прошлом этого человека. Подруга моей бывшей жены, его одноклассница, и поэтому я прекрасно знаю о его детстве. В школе его били, над ним издевались, «считалось, потому что он — еврей, но других евреев не били».

Потом из-за пятого пункта он не смог поступить в МГУ, и был вынужден учиться в провинциальном украинском вузе.

То есть у этого человека, действительно, есть причины ненавидеть советское время. И эта ненависть настолько сильна, что он готов поддерживать самых одиозных противников «совков».

Как я стал врагом ДНР

Если в 2015 году мне дали аккредитации в ДНР без проблем, то уже в 2019 пресс-служба самопровозглашенной Донецкой народной республики отказала в аккредитации, причем даже не удосужились объяснить причину.

На мой взгляд, поступок странный — я совершенно точно не являюсь «промайданным» журналистом, что уже и «доказал». Например, как я уже писал, мои критические публикации с Украины вызывали сильное недовольство киевских властей.

Как мне кажется, таким поведением «умные сепаратисты» отталкивают от себя даже потенциальных сторонников. И я не только себя имею в виду. Так, один мой знакомый был направлен на работу в миссию ОБСE в Донецке. Как и многие жители Средней Азии, он испытывал симпатии к России, а потому и к ополченцам заранее относился очень доброжелательно.

Однако после полгода работы в ДНР его взгляды поменялись резко. «Сейчас я нахожусь на „украинской стороне“ и явно вижу разницу. В Украине от нас почти ничего не скрывают, мы можем работать спокойно. В ДНР же нам просто ничего не показывали!» — рассказывал мне этот человек.

Еще один пример — история руководителя харьковской гуманитарной миссии «Пролиска» Евгения Каплина, с которым я тесно сотрудничал во время моей весенней командировки на Украину.

Цель «Пролиски» — помощь людям, живущим в зоне военного конфликта. Поначалу Евгений работал по обе стороны фронта, но в 2015 году власти ЛНР не выпустили на подконтрольную украинским властям территорию автобус с беженцами, сопровождаемый волонтерами.

Каплина тогда обвинили в том, что женщин он вывозит затем, «чтобы отправить потом в турецкие бордели, а дети должны были стать донорами органов». Стоит ли говорить, что с тех пор «торговцу людьми» Евгению Каплину путь в ДНР-ЛНР заказан.

Кстати, к нынешним украинским властям Евгений Каплин относится весьма критично, но считает, что явные «плюсы» по сравнению с «сепаратистами» у них есть.

«Наши власти хотя бы боятся критики, на них можно влиять, — говорит руководитель „Пролиски“. — Например, недавно я написал в социальных сетях о том, что дорога в прифронтовой поселок совершенно разбита, и потому живущие там старики фактически голодают. Сразу же после этой публикации начался ремонт дороги. А вот если бы я такое в ДНР-ЛНР написал, то просто бы в подвале оказался».

«Самое важное для Киева — это представлять Украину более свободной, выгодной, оживленной, интересной, чем Россия. Люди, которые живут в пограничных районах, могут сравнивать Украину с Россией. И если Россия процветает, то это очень опасно», — считает американский политолог японского происхождения Хироаки Куромия.

Что тут сказать? Как Украина может заставить Россию «не процветать» — это отдельный вопрос. Но то, что этот «рецепт», безусловно, применим к отнюдь не процветающим ДНР-ЛНР — это точно.

Глупые и совершенно ненужные ограничения свободы, борьба даже с лояльными к ополченцам дипломатами, журналистами и сотрудниками гуманитарных организаций создают весьма неблагоприятный для самопровозглашенных республик имидж.

Крымские истории

Так получилось, что у меня в Крыму было двое знакомых журналистов, которых я неплохо знал по работе в России.

Некоторое время моим редактором в «Росбалте» был журналист Виктор Ядуха. Этот человек был убежденным сторонником Русского мира, имперцем и государственником. После Русской весны, работавший в Москве Виктор по идейным соображениям вернулся в родной Севастополь, где и возглавил местное интернет-издание «Примечания». Увы, через несколько лет его постигло жестокое разочарование, он стал склоняться к тому, что Крымская весна свелась к бесконечному переделу собственности в пользу власть имущих.

«Примечания» писали довольно резко критические материалы, и я спросил их главного редактора, были ли у них проблемы с властями.

— Со стороны издателя в нашем издании цензуры не было. Но вот борцы с экстремизмом в свой Центр «Э» вызывали не раз, предупреждали об ответственности, иногда не уточняя за что. И кураторы СМИ из ФСБ несколько раз приглашали на беседы, намекая, что очень нежелательно омрачать витрину Русского мира сообщениями о творящемся в Крыму произволе.

Или, например, когда парень в Керчи расстрелял свой колледж, нам звонили из ФСБ и требовали заменить в статье фразу «керченский стрелок» на что-то другое, потому что эта фраза его как бы оправдывает.

А где-то года с 2018-го года, когда в РФ начали ужесточать законодательное регулирование СМИ, цензура в Крыму, как и по всей стране, видоизменилась. Начались штрафы, суды, заявления чиновников и связанных с ними бизнесменов в полицию о клевете. Нас это тоже коснулось.

И вот с этого момента, и у нас, и у всех коллег, кого я знаю, включилась очень серьезная самоцензура. В первую очередь она отразилась на языке — о потенциально конфликтных темах, касающихся власти и больших денег, все стали писать юридическим языком. На мой взгляд, читать такие тексты скучно, их осилит только очень заинтересованный человек. Но журналистов поставили в такие рамки, — объяснял Виктор Ядуха.

С Вячеславом Лебедевым я познакомился еще середине 90-х прошлого века, когда работал в «Независимой газете», а он был нашим корреспондентом в Симферополе. Тогда Вячеслав поклялся не брить бороду (злые журналистки добавляли: и не мыться) до тех пор, пока Крым не присоединится к России. И вот — свершилось, но бороду Вячеслав так и не сбрил и, как и Ядуха, резко разочарован в реалиях освобожденного Крыма.

— Пять лет назад мы вернулись в Россию. О чем мечтали и чему очень радовались. Оказалось, за 23 года, что мы жили порознь, Россия очень изменилась. Она стала очень далека и от бывшего Союза, и от Украины. Закон в России — пустое место, — не сдерживает своих эмоций Вячеслав Лебедев:

«Здесь главный — чиновник, простой человек тут никто. СМИ в российском Крыму существуют чисто номинально. Работают только по указке сверху либо за большие деньги. В СССР со свободой слова было гораздо лучше!

Энтузиазм людей в 2014 году был просто потрясающий. Чтобы отделиться от Украины люди были готовы рыть траншеи. На референдум многие, без всякого преувеличения, шли со слезами на глазах. И что же в итоге? Оказывается, на смену бандитско-воровскому пришло ментовско-чиновничье государство! — говорил мне главный редактор газеты «Ялта», местный краевед Сергей Сардыко.

Сергей в Ялте личность очень примечательная. Этого человека, занимающегося не только политической журналистикой, но и охраной памятников, знает весь город. Одним из главных своих достижений краевед считает установку на ялтинской набережной еще при украинской власти стелы в честь останков царской семьи, увезенных отсюда английским кораблем в 1919 году.

— Для того, чтобы установить эту стелу мне пришлось преодолеть просто бешенное сопротивление украинских чиновников. И что же?! Сегодня эти же люди учат меня любить Россию! Ротации чиновников после смены власти попросту не было, — возмущается краевед.

Убежденный поклонник Советского Союза Сергей — очень типичный представитель крымской оппозиции. Его взгляд представляют причудливую смесь левой и имперской идеологии. Краевед, также как и очень многие крымчане, возмущен тем, что Россия фактически сдала Донбасс и другие русскоязычные регионы Украины. По его мнению, неслучайно официальная пропаганда заменила термин «Русская Весна» на «Крымская Весна».

— Большинство крымчан голосовали не столько за Россию, сколько за Советский Союз. Ностальгия «по старым справедливым советским временам» на полуострове очень сильная, — пояснял Виктор Ядуха. Чтобы убедиться в верности этих слов достаточно просто пройтись по крымским городам. Местные предприниматели обожают использовать в рекламе советскую символику, а многие автомобилисты наклеивают на свои машину эмблемы с серпом и молотом.

В силе крымской бюрократии мне удалось убедиться и лично. Так, для написания статьи понадобилось посетить комитет по делам межнациональных отношений и депортированных граждан Республики Крым. Увы, это оказалось не таким простым делом — пресс-секретарь комитета попросила у меня список вопросов и вынудила пообещать, что интервью будет опубликовано только после одобрения текста ее боссом. Лишь после этой процедуры меня принял председатель комитета, крымский татарин Ленур Абдураманов.

Увы, речь чиновника была неотличима от штампов кремлевской пропаганды и получить от него хоть какую-то реальную информацию оказалось просто невозможно.

Отчаявшись, я решил хотя бы сделать фото председателя комитета, но он отказался, так как оно «уже есть на сайте».

Другим признаком неблагополучия в «королевстве крымском» было то, что многие люди явно побаивались говорить со мной откровенно.

 — В качестве волонтера я общался с очень многими людьми и пришел к выводу: приблизительно 30 процентов крымчан боятся говорить с незнакомцами, — говорит волонтер на выборах в законодательное собрание Севастополя, уроженец Санкт-Петербурга Даниил Большаков.

И все же, несмотря на все эти минусы, большинство крымчан не хочет возвращения на Украину.

— Пусть плохая власть, но все же своя, русская, — таков типичный ответ обычного крымчанина.

Здесь понимают: тотальной украинизации, если бы Крым остались в «незалежной», избежать бы не удалось. Принятый на излете правления Петра Порошенко полурасистский закон о языке фактически вывел русский язык из правового поля. Президент Украины Владимир Зеленский все более сближается с националистами, недавнее закрытие трех оппозиционных пророссийских каналов - убедительное этому подтверждение. Поэтому можно с уверенностью сказать, что если бы референдум проводился сегодня, то крымчане бы вновь проголосовали за присоединение к России.

*17 ноября 2014 года Верховный суд РФ признал экстремистской деятельность «Украинской повстанческой армии», «Правого сектора», УНА-УНСО и «Тризуба им. Степана Бандеры», организации «Братство». Их деятельность на территории России запрещена.