История, безусловно, является наукой
Продолжая эту мысль, рискну без риска вывести такую формулу — история точная (в смысле существа, отражения истинности и понимания факта) наука. Французский поэт, эссеист, философ Поль Валери́ (наст. имя — Амбруа́з Поль Туссе́н Жюль Валери́ (1871–1945) так определял историю как науку: «История — это наука о том, чего уже нет и не будет» . Более того, как заметил немецкий философ, психолог и психиатр (1983–1969): «…Вне истории для нас в области знания нет архимедовой точки» .
См. также: Нам нужна история, а не пропаганда
В Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 г. указывается на возрождение исконно российских идеалов, духовности, достойное отношение к исторической памяти и отмечается: «Негативное воздействие на состояние национальной безопасности в сфере культуры усиливают попытки пересмотра взглядов на историю России, её роль и место в мировой истории, пропаганда образа жизни, в основе которого — вседозволенность и насилие, расовая, национальная и религиозная нетерпимость» .
Собственно официальное и на столь высоком государственном уровне признание влияния состояния разработки российской истории на национальную безопасность страны инициировало подготовку эттой статьи. Эта проблема усугубляется тем, что в российском обществе и государстве до сих пор не определились с тем, какую версию истории следует считать официальной и правильной, какую степень её искажения необходимо признать неприемлемой. О назревшей потребности и сложности этого говорит буквально взрыв интереса всех слоёв общественности к отечественной истории, вызванный созданием Комиссии при Президенте РФ по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России.
Позволю себе сказать и так: все — от Президента до «простого» человека — истосковались по отечественной истории. Встречал от преподнесения истории в доказательно правдивом виде до апологетических, шовинистических, ультранационалистических, ура-патриотических наскоков на наше прошлое. В многоголосье просматривается желание, а то и требование, чтобы историки осознавали лежащую на них ответственность, повышали требования к объективности. История, безусловно, является наукой, если строго придерживаться принципа историзма, учитывать всю совокупность фактов. В то же время есть суждения о том, что «История — это вообще не наука. Это идеология, искусство и религия. Некоторое отношение к науке имеет сбор фактов, но реестр сухих фактов — это не то, что мы имеем в виду под историей» . В интернете под названием «История: Наука или вымысел?» представлен, как сказано в афише, «цикл из двенадцати увлекательных научных фильмов, построенных на материалах “Новой Хронологии Фоменко — Носовского”» .
Николай Михайлович Карамзин оставил историкам важный совет: «Историк должен ликовать и горевать со своим народом. Он не должен, руководимый пристрастием, искажать факты, преувеличивать счастье или умалять в своём изложении бедствие; он должен быть, прежде всего, правдив, но может, даже должен, всё неприятное, всё позорное в истории своего народа передавать с грустью, а о том, что приносит честь, о победах, о цветущем состоянии говорить с радостью и энтузиазмом» .
Вместе с тем во многих случаях разработчики истории создают блоки исторических фактов, которые затем превращаются в мифы, используются в интересах определённого социального режима, конъюнктуры, научной и политической элиты. Поэтому описания истории часто фальсифицируются и принимаются за истину. Наш современник польский писатель Веслав Брудзиньский подметил: «Те, кто творит историю, часто заодно и фальсифицируют её» , и с этим надо скрепя сердцем согласиться. «Выдающийся» пример тому известная сталинская статья «О некоторых вопросах истории большевизма» 10 в журнале «Пролетарская революция» 11 в 1931 г., предопределившая направленность описания истории, подчинённую сконструированному «вождём» представлению о послереволюционном развитии страны и не допускавшую дискуссионности, «уводящей от науки и демократии» , а затем в 1939 г. в «Историческом журнале» и в газете «Правда» публиковалась статья Емельяна Михайловича Ярославского 13 «Антимарксистские извращения и вульгаризаторство так называемой "школы" Покровского» 14 15 16 , которая диктовала, как следует рассматривать и оценивать исторические факты и явления с позиций марксизма-ленинизма 17 . Статья резюмировала: «Краткий курс истории ВКП (б)» помогает разоблачить эти антиленинские установки исторической "школы" Покровского.
Необходимо самым основательным образом разворошить всё наследство исторической "школы" М. Н. Покровского, вскрыть грубейшие ошибки, заключающиеся в произведениях Покровского, и дать им надлежащую марксистско-ленинскую оценку. Без этого полного разгрома "школы" Покровского нельзя развернуть объективную марксистско-ленинскую историческую науку» .
Иначе говоря, нужно писать такую историю, которая отвечала взглядам и концепции партийно-государственного руководства, поэтому факты следует «причёсывать» или попросту фальсифицировать. В идеологизированном Советском государстве существовало только официальное мнение, всё остальное считалось фальсификацией. А ведь факт — это, по сути, «память» истории и одновременно её памятник и в эмоциональном отношении и в научном смысле — поэтому фальсификация памятников не может иметь каких-либо оправданий. Современным историческим писаниям присуще не только искажение известных фактов, но и их полное забвение, что также является фальсификацией. Писатели истории как бы выбрасывают неугодные «краски» из исторической картины и варьируют ими. Академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв остроумно заметил: «фальсификация — это такой же “памятник” но, сделанный с особыми целями» .
Собственно это имел в виду всемирно почитаемый творец художественного слова Лев Николаевич Толстой, когда в дневниковых записях, датированных декабрём 1853 г., формулировал для себя главный принцип художественного изображения исторических событий: «Каждый исторический факт необходимо объяснять человечески и избегать рутинных исторических выражений». И тут же: «Эпиграфом к истории я бы написал: “Ничего не утаю”. Мало того, чтобы прямо не лгать, надо стараться не лгать отрицательно — умалчивая» .
Этими словами заканчивался один из его Севастопольских рассказов. Фальсификация — это действо политическое, чаще всего злонамеренная ложь. С этим надо бороться на основании системы фактов, на основании знаний, науки и т. д. «Нет большего бесстыдства, чем выдавать за правду утверждение, ложность которого заведомо известна» , — отмечал таджикский поэт далёкого XI столетия Кей Кабус. Но совершенно естественно то, что к фальсификации нельзя относить выражение разных точек зрения, инакомыслие не является фальсификацией. В годы Советской власти «с легкой руки» обществоведов были нападки на целые группы и отдельных учёных, их обвиняли в фальсификации и недобросовестности, а потом оказывалось, что они были правы. В силу и в угоду политики, коммунистической идеологии была осуществлена фальсифицированность, во многом мифологизированность советской версии отечественной истории.
Но когда после смены общественно-политической системы в России победила другая политическая элита, появилась новая историческая матрица, был отброшен прежний миф, раскритикована существовавшая концепция отечественной истории, осуждён культ личности, предопределявший развитие страны. С приходом либералов начался пересмотр свершившейся истории, на всё советское накладывалась густая чернота, тиражировались ранее запрещённые суждения, в первоисточники пробивалась эмигрантская литература.
Как справедливо заметил В. Т. Третьяков, в России параллельно существует, если так можно сказать, две школы — советская (красная) и белая — традиционно антисоветская, и представители этих двух направлений даже не соприкасаются . Каждая идеологическая сторона утверждает свою историческую правоту как единственно верную, не допуская «мирного сосуществования» различных точек зрения. Серьёзно этим грешила советская историческая наука и пропаганда. К примеру, отношение и даже просто название величайшего по значимости октябрьского события 1917 г. — официальная сторона именовала Великой Октябрьской Социалистической революцией и отвергала как опошленную точку зрения об Октябрьском перевороте.
В одном случае первое название выдавалось за истину, второе считалось фальсификацией, а в другом случае — наоборот. Если раскладывать «пасьянс» совокупности имевших место фактов, то «одеяло» легко перетянуть на любую сторону. У каждой из них хватает для этого доказательств. И если быть до конца объективным, то любое из этих названий нельзя определять «истинной в последней инстанции», равнозначно как и фальсификацией. А если директивно, как и было в советское время, вводить единомыслие в понимании исторических событий, то искусственно моделируются мифы.
В исторической науке пали догматы советского времени, историки могут работать достаточно свободно, нет запретных тем, нет указаний сверху, как и что писать, как и что читать. Это, конечно, имеет свое положительное значение. С другой стороны, появилась мания писать безо всякой ответственности, что не менее опасно для общества. Примечательны слова человека с мировым именем Геннадия Викторовича Хазанова: «Мы всегда говорим, оборачиваясь назад: “Вчера было ужасно — а вот позавчера было очень хорошо”» . Это относится прежде всего к освещению советского периода отечественной истории. Справедливо заметил В. Ю. Сурков, будучи заместителем руководителя Администрации Президента РФ и его помощником, в выступлении перед активистами «Единой России» 7 февраля 2006 г.: «Ни в коей мере Советский Союз не заслуживает какого-то огульного осуждения: это все наши ближайшие родственники, это все фактически мы сами…
Не будем забывать, что мы живём на наследство, доставшееся нам от Советского Союза, что мы пока мало сделали сами» . Фальсификация истории нередко появляется в угоду политическим целям. Пример этого — раздутая фальсификация так называемого голодомора на Украине. Верховная Рада Украины приняла предложенный президентом В. Ющенко закон о признании голодомора 1932–1933 годов на Украине геноцидом против украинского народа. На сессии Генеральной Ассамблеи ООН украинская делегация настаивала на принятии резолюции, считавшей «голодомор» «самым ужасным преступлением коммунистического режима, направленном на уничтожение украинской нации и украинской самобытности». Однако было принято всего лишь «Совместное заявление делегаций» только 36-ти стран (без поддержки странами Европы), в котором отмечалось: «В Советском Союзе миллионы мужчин, женщин и детей пали жертвой жестоких действий и политики тоталитарного режима. Великий голод 1932–1933 годов на Украине, который унес 7–10 млн невинных жизней, является национальной трагедией украинского народа. … Соблюдая 70-ю годовщину украинской трагедии, мы почтим память о миллионах русских, казахов и представителей других наций, которые умерли от голода в Поволжье, Северном Кавказе, Казахстане и других частях прежнего Советского Союза» . Редакция издательства «Страна.Ru» попросила высказать своё мнение по вопросу т. н. голодомора профессора Института экономической истории при Стокгольмской (Швеция) Школе экономики Линарта Самуэльсона, который более десяти лет изучал историю Советской России и работал во многих архивах, автора многих исследований периода 1920–1930-х гг., докторской диссертации и монографии «Красный колосс», посвященных социально-экономической истории СССР. Шведский профессор ответил: «…Нельзя говорить о целенаправленности характера голода… Пострадали не только определенные области на Украине, но и Поволжье, Южный Урал и многие другие российские аграрные районы. <…> Мне хотелось бы, чтобы дискуссия продолжалась среди учёных и чтобы не вмешивались ни украинские, ни другие политики. Голодомор — чисто историческая проблема» .
Криворученко В. К. История — фундамент патриотизма : монография. Изд. 2-е, испр. и доп. М. : НОУ ВПО «Институт непрерывного образования», 2012. — 271 с.
См. также:
Миф о вековечной бедности простого русского народа
Самые подлые “чёрные мифы” о Великой Отечественной Войне
Представления о счастье в российском менталитете
«Историческая правда» в роли пропагандистской лжи: деонтологическая война с Россией