Бутовские козы давно стали московским мемом. Не проходит месяца, чтобы в соцсетях или Telegram-каналах кто-нибудь не выложил новые фотографии с козлятами или здоровенными козлами на автобусной остановке, парковке или клумбе в Южном Бутово, где рядом с многоэтажками до сих пор сохранилось много частных домиков. Комментарии разные, от «ужас-ужас» до «какая милота». «Мослента» нашла главного бутовского козозаводчика — 75-летнего Валерия Аникеева — и выяснила, сколько голов в его стаде, какие надои и как строятся отношения с соседями. Ниже — монолог Валерия Борисовича. Про молоко, шкуры и мясо Козы у меня породы зааненская. Дойных — четыре, а всего, с козлами и выводком, — 16 на сегодняшний день. Держу их, чтобы нормальное молоко пить. То, что в пакетах продают, — это ерунда, мне не подходит. Молока много, не знаю, куда девать, а продавать не продаю. Каждая коза в среднем дает полтора литра в день. Делаю творог — и сам ем, и друзьям раздаю. И сливки бы отделять, у меня есть сепаратор, но его потом мыть очень трудно, времени много уходит. Молоко жирное. Приезжал ко мне фельдшер, который сам коз держит. И говорит: «У меня они по три литра дают». Но когда попробовал, какое у моих коз молоко, стал после этого за ним сюда приезжать. Шкуры отдаю тем, кто режет. Они их куда-то сдают, не знаю, как их дальше используют. А мясо ем. Про дойку Дою сам, и сын помогает иногда, и соседки. Это несложно, было бы желание. Доить надо, как женщину ласкать — нежно, с любовью. Ходили пасти их, далеко ходили, они с удовольствием гуляли. У нас там красивая речка — Аткара, около нее я в первый раз подоил козу. Правда, не свою, чужая там тогда паслась, а пить хотелось. Здесь, в Бутово, я их держу уже лет десять, наверное. Первую купил под Москвой, породистую. Зааненских, вообще-то, в Швейцарии вывели, из-за границы к нам привозили. И нынешнее мое стадо — все от той первой и развелось. Главная коза — Бета, у нее дочка — Белка, а у нее родилась козочка Булька. Первоначально была Зайка, но она при родах умерла. Есть Зоя. А есть Зина — такая засранка. Помните, у Высоцкого в «Диалоге у телевизора»: «Ты, Зин, дождешься у меня!» Вот, по этой песне ее и назвал. Самые крупные козлы — Антошка и Малыш, а другие так бегают, безымянные. Можно провести аукцион: кто больше даст, тот и называет. Первая ставка — рубль! Про ветеринарный контроль Козы у меня с бирками, проходят ветеринарный контроль — все как положено. Кровь берут у них раза два-три в год, осмотры, прививки делают. Постоянно они под контролем. Сено привозят — требуется санитарный паспорт. Спят на террасках, которые я по-другому и не использую. Но они часто и не хотят туда заходить — любят, чтобы было высоко, чтобы обзор был. Так что, пока тепло, бывает, и на участке на ночь остаются. Им это больше нравится. Вот машина стоит, «Волга» моя, на нее прыгают. Им главное — повыше забраться. Про деревенскую жизнь в городе Ночью я могу совсем не ложиться, а могу долго спать, встать часов в десять. Доим мы обычно в восемь утра и в восемь вечера. А когда в баню идем в четверг, то чуточку попозже. Кроме сына и пары соседок с козами мне никто не помогает. Государство только мозги компостирует: обязаны выделить землю, где пасти, но никто не выделяет. Раньше всегда такое было — и для выгула, и для косьбы давали участки, а как в 1984 году стало Бутово Москвой, так забыли про нас. И хоть рядом лес, опушки, места полно, на выпас там надо разрешение получать, но никто его не дает. А без этого могут наказать — оштрафовать. Сейчас построили большие дома, а раньше вокруг были поля, пасли коров. У соседей с двух сторон от меня были коровы, четыре штуки, я сам молоко покупал. Про работу, друзей и киносъемки Я на пенсии, мне 75 лет. Сейчас новую систему в земледелии отрабатываю — «каракатицу». Нужен спонсор, миллиона на три. Кем только не работал: начинал с ученика монтажника, прошел все стадии до главного инженера. Был и механиком, и старшим инженером, руководителем группы. То в Москве жил, то в Аткарске. В 1990-х был собственником 175 гектаров земли в Саратовской области. Потом уехал, трактор людям доверил, а там алкаши... Лучше промолчу. Нету внутренней силы у людей, понимаете? Они на тракторе гусеничном поехали за водкой за 20 километров и угробили его. Выгнал их. Короче, не задалось у меня там, так что в Москве живу. Друзья у меня разные — и кинематографисты, и журналисты. Многие уже померли. Например, был у меня друг хороший — Владимир Саулович Гурьян, который написал гимн Тулы: «Тула веками оружье ковала...» Иногда приглашают на съемки, когда я по типажу подхожу. Я во многих фильмах снимался, не в заглавных ролях, но и не в массовке. Например, играл настоятеля Успенского собора в фильме «Разлом», и роль святого человека у меня была. Про жизнь в резервации Мой дом — под снос. Если кто скажет, когда этот снос будет и куда нас переселят, — ящик коньяка поставлю. Половина бывших соседей получили уже квартиры, а мы здесь, как индейцы в резервации. И уехать не уедешь — все ждешь, когда переселять будут. И строить не разрешают, говорят: под перспективное развитие территория. А то бы я давно уже сделал на участке маленькую экодеревню, показывал бы, как жили раньше. В домах вокруг раньше жили люди из Лужников. Когда там спорткомплекс строили, старые деревни сносили, сюда их переселяли. Но это давно было, они все уже померли. Теперь другие соседи. Про отношения с соседями Все по-разному относятся к моим козам. Одни говорят: «Как хорошо! Как приятно, когда они гуляют». Детей специально приводят козочек погладить. Приезжают на велосипедах и из Северного Бутово, и из Щербинки, даже из Подольска, представляете? Капусту приносят, даже деньги дают, но я денег не беру. Говорю: «Сходите в магазин, морковки купите, помойте, порежьте и им дайте. Только на землю не бросайте, с земли козы не едят. С земли они только траву щиплют». Бывает, приходят жаловаться хозяева машин, на которые козы забираются. Я им говорю: «Я за дворы без машин». А если серьезно, ущерба им — никакого, потому что запрыгивают в основном маленькие козлята. Они легкие, если машина немытая, только на пыли следы и остаются. Если кто настаивает, что им машину повредили, я говорю: «Ну, звоните в страховую, оформляйте. Или приносите мне, что там погнулось, я жестянщик хороший — отрехтую». Но никто пока ничего не приносил. Один раз только три тысячи я заплатил мужику, который очень уж сильно ругался, что крупная коза на его машину залезла, краску поцарапала. Есть и недовольные соседи — женщина из следующего дома на запах жалуется. И напротив дом есть, там на десятом этаже женщина живет — очень недовольна. Помню, пришла и кричит: «Ваши козы тут всю траву съедают». Жалко ей. А на следующий день приехали коммунальщики и все скосили. Трава лежала и гнила. Сам я не кошу — негде теперь, так что покупаю сено. А было время, давали покосы. Раньше у многих соседей козы были, теперь поменьше стало. Недавно сгорел дом возле леса, на Железнодорожной улице, что ли? Вот там держали. Когда пожар был, мне позвонили, говорят: «Ваш дом с козами горит». Хорошо, что я у себя был, а то бы с ума сошел. «Нет, — говорю, — это не мой». И на той стороне от железной дороги, я знаю, коз держат. И при одном из бутовских храмов — хозяйство, тоже козы у них есть. Поэтому и ветлечебница тут у нас до сих пор работает.
