Куда же Марья без Ивана? Супруги Шпагины уже 75 лет счастливы вместе
Они очень дополняют друг друга. Он мудрый и невозмутимый, она эмоциональная и с искромётным чувством юмора. На вопрос, как прожить столько лет вместе и сохранить чувства, отвечают по-разному. «Характер у меня такой, я всегда уступаю. Делаю так, как она хочет», – говорит Иван Алексеевич. «Я по профессии хозяйка, а по призванию – жена, – отвечает Мария Сидоровна и добавляет: Какая Марья без Ивана?»
Что спасло жизнь курсанту?
Когда началась Великая Отечественная война, Иван Шпагин сдавал экзамены в школе. Правительственное сообщение о нападении Гитлера жители пос. Большое Шереметьево Тамбовской области слушали через динамик на столбе. Говорит, к тому времени многие его друзья уже служили в армии, а оттуда сразу ушли на фронт и погибли в первых боях. «А мне на год отсрочку дали. Семья большая была – пять братьев, пять сестёр. Чтобы выжить, приходилось и работать, и учиться. Поэтому окончил школу только в 20 лет».
Сдав последний экзамен, 28 июня 1941 года Иван сразу пришёл в военкомат. Его отправили в Подольское артиллерийское училище, где обучали командиров взводов противотанковой артиллерии. «Не хватало тогда офицеров на фронте, перед войной многие оказались в тюрьмах, в том числе и выдающиеся военачальники. Это потом Сталин их стал выпускать, понимая, что может проиграть войну».
Через два месяца училище подняли по тревоге. Иван Шпагин в тот день был дежурным и покидать казарму не имел права. «3,5 тыс. курсантов артиллерийского и пехотного училища тогда отправили на защиту юго-западных рубежей Москвы. 18 дней вчерашние школьники держали оборону, и когда пришло подкрепление, в живых остались всего 500 человек, – вспоминает ветеран. – Сейчас уже нет практически никого из фронтовиков 1921 года рождения, которые воевали с первых дней войны. Тогда фашисты брали в плен сотнями тысяч наших бойцов, и миллионы погибли. Я тоже и в окружение попадал, и ранен был, но выжил, и живу теперь за тех солдат, что не вернулись с войны».
Кто учил воевать?
Училище эвакуировали в Бухару. Шли пешком 400 км до Горького (Нижний Новгород). Там погрузили на баржу и отправили в Куйбышев (Самара). Оттуда на товарном поезде в Узбекистан. В Бухару прибыли 29 ноября 1941 года, а 10 февраля 1942-го выпустили из училища, присвоив звание младшего лейтенанта. Команду из 15 человек отправили на фронт под Москву.
Но Иван Алексеевич не сразу попал на передовую. В селе Апрелевка (Московская область) формировали особую стрелковую бригаду, и туда взяли только 14 человек. Поскольку Шпагин был в списке последним по алфавиту, его оставили в штабе. Вскоре освободилось место в батарее, и его назначили командиром взвода управления. «Это разведка, связь, радиостанция. Я в этом ничего не понимал. В училище нас учили по танкам стрелять. Хорошо, командир разведки, сибиряк, был опытным, да и связистам по 50 лет, знали своё дело и во всём помогали».
Есть приказ отступать?
Потом был Северный Кавказ. Когда в Астрахани грузились на баржу, чтобы добраться до Махачкалы, налетели вражеские самолёты, разбомбили бензобаки на берегу и улетели. «Опять от смерти ушёл», – говорит ветеран.
Из Махачкалы на товарном поезде прибыли в Чечню, оттуда пешком в сторону Моздока. Только расположились, окопались, как получили задание занять позиции ближе к реке Терек: только там была пресная вода. Двигались в темноте, на расстоянии метра ничего не видно. «Кто-то из солдат отстал и потерялся, крикнул своих, в ответ фашисты открыли трассирующий огонь. Но мне почему-то страшно не было. В какой-то момент даже подумал: какая красота! Через 15 минут все окопались и спрятались в земле. Вот что значит под огнём! Каждый хотел сберечь свою жизнь».
Тут новый приказ: отступать. Не поверил. Как отступать? Командир разведки подтвердил: отходим. «А мы коней отправили поить за 50 км. Пошёл один искать и попал под обстрел. Пробегу немного – лягу, потом вскочу и опять бегу. Прибежал, а батареи нет: оказывается, коней вернули с водопоя и оттянули орудия назад. Отправился на поиски своих. День ползал, ночь, к утру от усталости с ног валился, присел отдохнуть и уснул. Проснулся и не помню, откуда шёл, но метров через сто наткнулся на нашу батарею».
Потом бригаду перебросили под Малгобек – крупный нефтяной район в Ингушетии. Немцы стремились удержать его любой ценой. Начались серьёзные бои за Северный Кавказ, который освободили в конце 1943 года.
Когда пуля-дура?
В свои сто лет Иван Алексеевич помнит те события до мельчайших подробностей. И благодарит судьбу за шанс выжить в той мясорубке, хотя всё-таки не удалось молодому лейтенанту избежать «пули-дуры». Первое ранение получил на Украине. Прошли пешком через разрушенный Киев и двинулись к оккупированному немцами Житомиру.
«Выпал снег, похолодало, нам выдали валенки. А утром пошёл дождик, и мы в валенках шли по лужам, а немец нас обстреливает. Я к наводчику, сказал, куда стрелять, а сам в укрытие – небольшую яму, где можно было только голову спрятать, а пятая точка осталась на виду, в неё и получил пулю».
Через неделю вернулся в строй. Пока лежал в госпитале, Житомир освободили. Шёл 1944 год. Иван Шпагин уже воевал в дивизии, которая прошла бои под Сталинградом.
«Наступали, но удивлялись, что приказ идти вперёд поступал, когда пройдёт дождь и почва раскиснет. Потом поняли. Немцы на машинах застревали в грязи, а у нас кони тянут орудие вперёд. Так и били противника».
В Польше Ивана Алексеевича ранило второй раз. Недалеко от дома, где был наблюдательный пункт, разорвался снаряд, осколок попал в ногу. «Как ножом срезал кусок голени. К счастью, кость осталась цела. Сначала увезли во Львов, оттуда – в Сочи. Полгода в госпитале провёл и только в феврале 1945-го вернулся в строй». Правда, воевать больше не пришлось: отправили в г. Озёры под Москвой в 43-й резервный полк командного состава. «Несколько раз отправляли на фронт, потом возвращали. Оказывается, вышла заминка с документами. Звание лейтенанта мне присвоили на Северном Кавказе, написав на простом тетрадном листке. К тому времени уже всем выдали корочки нового образца. Ждали, когда придёт подтверждение. А тут и война кончилась».
В чём сила семьи?
После окончания войны Шпагина командировали в Новосибирск в военный округ, оттуда в Красноярск. Здесь и встретил 24-летний Иван свою Марью. Девушка училась на последнем курсе медицинского техникума. В годы войны работала на Красноярской железной дороге. Изоляторы чистила да по столбам лазила, тянула связь от Красноярска до станции Сорокино. Когда восстановили военный поезд, отправилась в Великие Луки. «Там подхватила воспаление лёгких, и меня отправили домой. Так что и под бомбёжкой была, и под пулями... Только об этом никогда и никому не говорила».
Мария Сидоровна и сейчас не любит рассказывать о себе, а уж уговорить её сфотографироваться практически невозможно. Поэтому в семейном альбоме фото с ней очень мало.
В 1945-м свадьбу молодые отметили скромно. Причём сразу две в один день. Брат Марии тоже решил жениться. «Какая свадьба в те годы? Собрались девять человек, чаю попили. Мама, конечно, зарезала овечку, литр водки купили на всех». Юбиляры шутят, что вот уже 75 лет поют вместе: «Какая Марья без Ивана... » «Она хозяйка хорошая. Готовит великолепно. Какие у нее пироги!» – хвалит жену Иван Алексеевич.
Как и положено жене военного, следовала за ним везде. Служили в Ниждеудинске, затем в Германии. Вернулись в Красноярск в 1956 году, Иван Алексеевич демобилизовался и ещё 20 лет прослужил в секретном отделе МВД. А всем соседям говорили, что работает сторожем на радиозаводе. Вырастили двоих детей. Сын пошёл по стопам отца, служил в милиции в том же отделе. Сегодня в полиции служит и внук Иван. Секретом долголетия совместной жизни оба считают терпение, любовь и уважение.