Генеральный директор Русского музея Алла Манилова и ее коллектив продолжают выдавать проекты один краше другого. Едва начала справляться с потоком страждущих монографическая выставка Карла Брюллова, а тут и Виктор Васнецов подоспел во всем своем энциклопедическом великолепии. Разумеется, все наследие художника собрать одномоментно невозможно, но Русский музей постарался – даже «Богатыри» из Третьяковки приехали, чего раньше не случалось никогда. Всего же в залах Корпуса Бенуа собраны более 120 работ из ГРМ и ГТГ, а также из московского Дома-музея художника, Вятского государственного музея имени Виктора и Аполлинария Васнецовых, Нижегородского художественного музея, музеев-заповедников Василия Поленова и «Абрамцево» и других институций.
Когда попадете на выставку, у вас непременно разбегутся глаза: все детство с его васнецовскими сказочными сюжетами встанет именно что в полный рост, ошеломляюще выплеснувшись за пределы привычного формата альбомных репродукций. А «программные» работы мастера не только красочны, но и обладают приличными габаритами: есть опасность так впечатлиться, что после просто не увидеть другого Васнецова, не такого броского, но не менее важного. Поэтому давайте сначала пройдем в заключительный зал выставки и будем двигаться задом наперед, а я постараюсь обратить ваше внимание на то, что нельзя пропустить.
Устроители проекта повесили в самом дальнем углу экспозиции «Ковер-самолет» 1880 года из нижегородского музейного собрания: тема полета неотрывна от васнецовского мира. Полотно помещено на стену глубокого студено-синего цвета во фронт устремляющегося взгляда посетителя, который еще издалека приметит этот шедевр в сужающейся перспективе. В «Ковре» переплетены холодные и теплые оттенки, но такое погружение картину в бесконечную космичность интерьера задает полету абсолютно новый смысл и ты гадаешь: это прибытие или, напротив, начало вечного путешествия в дальнюю даль, откуда нет возврата и куда нам всем надлежит отправиться в свой час. Становится очень холодно, но и как-то спокойно ощущаешь эту неизбежность. Рядом, в таком же синем простенке встречаешь «Снегурочку» и как-то по-новому ощущаешь ледяной трагизм этого сказочного сюжета. Здесь же мы видим две прелестные акварели, свидетельствующие о таланте Васнецова как театрального оформителя. Это эскизы костюмов Рынды и Мизгиря для одноименной оперы Римского-Корсакова, которую на сезон 1896-97 гг. запланировал в своем театре Савва Мамонтов. На мгновением перелистаем выставку к началу, раз уж речь зашла об этом семействе. Родиться удачно – очень важно, но и налагает ответственность и непростые обязательства. Наверняка это осознавала Верушка Мамонтова, которой за свою недолгую жизнь пришлось как минимум дважды позировать для картин, которые позже вошли в список неоспоримых шедевров русской живописи. Серовской «Девочки с персиками» на этой экспозиции, конечно же, нет. А вот полотно кисти Васнецова «Боярышня» на месте: оно прелестно, но кто знает, как истомилась бедная Вера во время сеансов. Вот уж точно – жертва во имя искусства, причем бескорыстная: никто ведь не мог дать гарантии, что получится шедевр и долгие часы позирования не окажутся напрасными.
Цвет очень важен в оформлении выставки: оттенки покрытия стен отвечают насыщенности фона картин. Здесь не один синий, но и теплая охра, и оливковый, уходящий в серую зелень, и нейтральный светло-серый. Картины физически приятно ощущаются взором. Но есть один прокол – и существенный. Самые узнаваемые полотна, те самые хиты из школьных хрестоматий, линейно подсвечены по бокам. Все бы хорошо, но при определенном ракурсе, в который попадаешь достаточно часто, эти полоски холодного света воспринимаются как водопроводные трубы на технической стене. Кроме того, они немилосердно бликуют на зеркальном покрытии. Как досадно!
Но вернемся в васнецовский мир – воистину русский и народный. Монументальные и религиозные работы художника выставлены на страстном карминовом цвете. Постоянные читатели «Культуры» неплохо знакомы с этой стороной творчества Виктора Михайловича: в минувшем январе мы подробно писали про нее в связи с выставкой, устроенной в Музее истории религии, (https://portal-kultura.ru/articles/exhibitions/357972-ne-aka...) и я думал, что этим тема на какое-то время исчерпана. Но и сейчас не обошлось без больших удивлений, о которых умолчать нельзя. Вершинами монументального церковного искусства признаны работы Васнецова над росписями храма в Гусь-Мальцовском и Владимирского собора в Киеве – нашу боль об утраченной (будем верить, что не навсегда) святыне несколько смягчает факт редкой добросовестности и трудолюбия художника. Васнецов создавал полномасштабные эскизы, многие из которых сохранились. Ошеломительна роспись барабана главного купола Владимирского собора «Радость праведных о Господе. Преддверие рая» – полотно, более чем четырнадцати с половиной метров в длину. Можно очень долго вглядываться в Серафимов, нарисованных для мозаик мальцовской церкви святого Георгия-Победоносца. Почти трехметровый «Архангел Михаил» (1915) повергает детально прописанные адские исчадия – и это долго не отпускает.
Совсем иной масштаб присущ графическим бытовым и жанровым работам Васнецова, а также портретам – но не степень талантливости. Не пройдите мимо изображений Крамского и Куинджи, отметьте тонкость прорисовки и отточенность штриха. Столь же выверены и работы, выполненные тушью, поднимающие социальные проблемы васнецовского времени: «Бутыль», «Дети-нищие с собакой». А сепия «Девочка и голодный мальчик» актуальна уже не тематически, а технически: эта работу хоть вклеивай в современную японскую мангу, настолько художник опередил время в своих экспериментах.
Васнецов-прикладник и отчасти модельер тоже есть на выставке. В отдельной витрине представлены деревянные полки «Совы» и «Избушка на курьих ножках», фольклорные стул и шкаф-консоль – писк интерьерной моды на неорусскую классику рубежа девятнадцатого-двадцатого веков. Рядом можно увидеть облачение служащих Феодоровского собора в Царском Селе, возведенного к трехсотлетию Дома Романовых. Его прообразом послужили кафтаны стрельцов семнадцатого века. К кафтану прилагается головной убор – тот самый отдаленный предок легендарной буденовки.
Из совсем неожиданного. Этюд маслом «Иван Петров, крестьянин Владимирской губернии» для фигуры Ильи Муромца в картине «Богатыри» погружает в глубину осмысления образа былинного персонажа. Почти сбивает с толку пасторальные «Кувшинки» начала 1900-х: точно ли это Васнецов? Так непривычно. Если встретиться взглядом с легендарной «Аленушкой», уже не встанет в удивление тот факт, что первоначально картина именовалась «Дурочкой». Тут без смеха – перед нами обездоленная горемычная девушка, к своему счастью безумная до блаженства.
И только когда вы вдумчиво и тщательно проработаете своими чувствами неочевидные шедевры Васнецова, стоит с восторгом предаться созерцанию хитов. И неважно, что здесь часты исторические анахронизмы – скифы, например, вряд ли могли встретиться в бою со славянскими племенами, а три богатыря с картины, признанной самым значимым произведением художника, не были современниками. Что из того, что живописец часто тяготел к декоративности. Русская душа, в которую Васнецов был влюблен и которой он сам обладал, широка и прекрасна и в жизни, и на картинах. Мы знаем, что это правда. Оттого Виктор Васнецов так почитаем нами. Поэтому между нами близость, которую до дано до конца постичь самым мудрым искусствоведам из чужих пределов и весей.
Выставка «Виктор Васнецов. К 175-летию с дня рождения» работает до 23 июня 2025 года. Одновременно в корпусе Бенуа проходит выставка работ его внука Андрея Васнецова, мастера «сурового стиля» русского реализма. Ее можно посетить до 20 января.
Фотографии: Евгений Хакназаров.
