В завершение празднования 1000-летия Суздаля в Крестовой палате древнего кремля открыли выставку «Борис Кустодиев. Патриархальная Россия», работа над которой велась весь юбилейный год.
Экспозиция получилась яркая, сочная, мажорная. И духоподъемная. Главное — она невероятно подходит старинному Суздалю. Маленькому, уютному городу, в котором прекрасно дышится и жарким летом, и морозной зимой.
В преддверии Нового года кустодиевская зима в Суздале — вообще что-то невероятное. И и на картинах, и на улице — белый снег, кареты с лошадьми, торговцы с пирожками и прочей снедью. И радостные люди. Непременно — радостные. Потому что Суздаль — это всегда про позитив и хорошее настроение. Как и Кустодиев с его пышнотелыми красавицами, Масленицей и ярким праздничным солнцем, которого в жизни и не увидишь.
Судьба длиной в 49 лет
Выставка, состоящая из 36 живописных и 8 графических работ, не монографична. В основном, это полотна, созданные мастером в последние 11 лет, когда он уже болел, а потом и вовсе был прикован к инвалидной коляске. Удивительный диссонанс физической немощи в жизни и жизнерадостности на холстах.
Однажды Евгений Замятин пришел к Борису Кустодиеву — для издания акварелей художника писатель готовил вступительный текст, который превратился в повесть-сказку об особенном кустодиевском городе. Мастер сидел, прильнув к окну. «Что вы там хотите увидеть?» — спросил Замятин. «Вечерняя служба заканчивается, сейчас люди выйдут из храма, посмотрю, как они выглядят...»
Художник был лишен не просто радости лицезрения жизни — как хлеба насущного, ему не хватало пищи творческой. Для свежих работ нужен был и новый багаж впечатлений. Чтобы не ориентироваться только на прошлое.
Когда-то он был очень подвижным человеком, много путешествовал. Но в 1909-м врачи поставили тяжелый диагноз. Спустя четыре года в Берлине была сделана первая операция. Позже — вторая. Однако кардинально выправить ситуацию со здоровьем не получилось. Судьба отмерила Борису Кустодиеву всего 49 лет.
Ни одного реального города с узнаваемыми местами и памятниками архитектуры на его полотнах нет. Все вымышленные. Это то, что сохранила фантастическая память художника. Или то, что явилось ему во сне. Даром что зрители часто говорили: а вот тут вы нашу Кострому изобразили, да? На что он, улыбаясь, отвечал: значит, похоже на жизнь. И верил, что та Россия и те люди когда-нибудь возродятся.
«Воспоминание» о Брейгеле
Экспозиция в Крестовой палате Суздальского кремля открывается зимними пейзажами, написанными в 10-е годы ХХ века. Считается, что впервые Кустодиев обратился к этому сюжету в 1913-м. Вот — стужа. Деревья покрыты инеем. На белом снегу голубые тени. На седлах привстал кучер, чтобы лошади шли побыстрее, и девушки в повозке не замерзли. Они, конечно, укрыты от ветра соболями, и ножки под одеялом. Но сидеть-то все равно зябко...
Тихая улочка провинциального городка. И обязательно — храм вдали. «Церковь — моя визитная карточка», — говорил живописец.
А кроме церкви, домов и людей, еще много всего! Играющие дети, гармонист, дворник, метущий улицу, чтобы согреться, надувные шары, птицы на необычайной красоты небе. И все это так интересно разглядывать... В некоторых работах явно угадывается «воспоминание» о Питере Брейгеле-старшем. Кустодиев любил этого голландца. И заимствовал у него «взгляд сверху».
Хотя, как заметила куратор выставки, зав. Сектором изобразительного и прикладного искусства Владимиро-Суздальского музея-заповедника Татьяна Меркулова, Кустодиев «на протяжении всего своего непростого жизненного пути стремился к созданию собственного стиля». Недаром нарицательными стали выражения: кустодиевская зима, кустодиевская красавица...
Прекрасный рисовальщик, за короткую жизнь мастер успел проявить себя и в печатной графике, и как иллюстратор, как театральный художник.
«Возвращение» Шаляпина
Портрет Федора Шаляпина в театральной линии творческой биографии Кустодиева — конечно, особняком. Проходя мимо других портретов и пейзажей, зритель словно устремляется к певцу в распахнутой шубе на фоне ярмарки. Описывать картину, соединившую в себе гений художника и гений артиста, нет смысла. Все ее знают. А вот историю создания стоит напомнить.
1921 год. Кустодиев не выходит из мастерской. Он уже даже не сидит — работает лежа на кровати. Но холст огромный. Как к нему подступиться? Как справиться с таким масштабом? Полотно опускают как можно ниже, и художник восстанавливает сделанный предварительно рисунок по клеточкам. Чтобы увидеть целиком картину, нужно отодвинуть ее на приличное расстояние. Но такой возможности в мастерской нет.
Так и не увидел Кустодиев своего Шаляпина. Оперного певца, которого многие и представляют-то по этому портрету.
Вскоре артист эмигрировал во Францию. Портрет взял с собой. И очень дорожил им. Картина напоминала ему о Родине. А в 1968 году дочери Федора Ивановича Марфа и Марина передали портрет в Ленинградский театральный музей.
Четких данных о том, что Кустодиев когда-то был в Суздале, нет. Но, кажется, нет и более подходящего городу по характеру и темпераменту художника. Хотелось бы сказать, что Суздаль — и есть та патриархальная Россия, которую любил Кустодиев. Но, как сказал aif.ru историк, директор Института археологии РАН Николай Макаров, от патриархальности здесь не осталось и следа.
Что, впрочем, ни умаляет достоинств ни города, ни творчества Бориса Кустодиева. Для Суздаля эта выставка — большой восклицательный знак в конце юбилейного года. Продлится она до 25 февраля 2025 года.
