Материал опубликован в сентябрьском номере журнала Никиты Михалкова «Свой».
В годы Гражданской войны он уцелел чудом. Спустя годы написал о том страшном, лихом времени слова своей первой «народной песни»:
По военной дороге
Шел в борьбе и тревоге
Боевой восемнадцатый год.
Были сборы недолги,
От Кубани и Волги
Мы коней поднимали в поход.
Талантливых и плодовитых поэтов в России в первые послереволюционные десятилетия было очень много, и, наверное, поэтому всесоюзная известность пришла к Суркову только в середине 1930-х. Он увлекался творчеством «белого» Гумилева, английских поэтов-романтиков, много учился. Даже диссертацию по окончании Института красной профессуры защитил.
С фотографий военных времен на нас смотрит стройный, образцово подтянутый человек, похожий на опытного, мудрого командира, готового, кажется, поднять бойцов в атаку собственным примером. В этом облике нет ничего лишнего, почти вся молодость Алексея Суркова прошла под ружьем. С началом Великой Отечественной поэт ринулся на фронт, оставив кабинет главного редактора журнала «Новый мир». В первые дни тяжелейших, кровопролитных боев отправился на дальнем бомбардировщике на запад, в Смоленскую область, под Велиж, где немецкие стервятники бомбили советскую землю. Здесь Алексей Александрович сразу же оценил: война будет долгой, но немцам нас сломить не удастся.
Он был из тех военкоров, которые действовали на передовой как офицеры. Именно ему Константин Симонов адресовал свое пронзительное, но в то же время духоподъемное посвящение «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины». В ту пору Сурков отступал вместе с армией, улыбкой и товарищеским словом боролся с охватившим бойцов отчаянием. Его стихи были необходимы и бившимся на полях сражений красноармейцам, и тем, кто ждал от них вестей в тылу. Под Истрой, когда немецкие полчища стягивались к Москве, неудержимо перли к столице германские танки, поэт-фронтовик не падал духом, сочинял строфы, в которых грустная, тревожная лирика военных будней освещалась теплым светом надежды. Из окружения выбрался чудом. Полз по тонкому льду речки Даренки, пробирался с бойцами по минному полю (к счастью, не взорвалась ни одна мина), двигался короткими перебежками под шквальным вражеским огнем...
Музыку для песни «В землянке» Константин Листов сочинил в начале 1942-го. В апреле того же года ее исполнила Лидия Русланова.
Ты сейчас далеко-далеко.
Между нами снега и снега.
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти — четыре шага.
Пой, гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло
От моей негасимой любви.
Эти грустные, написанные осенью 1941-го стихи Алексей Сурков поначалу не мог да и не собирался публиковать. Они посвящались любимой жене, и находившийся в окружении поэт хотел, чтобы элегические, очень личные строки супруга прочла первой. К счастью, автор, которому действительно оставалось «до смерти четыре шага», смог выжить. Спаслась и Москва, сплотившая все силы великого народа для могучего контрудара.
В самые черные дни солдат поднимали на бой не только храбрые командиры, но и поэты, писатели, военкоры. Они же вещали о нашей неизбежной победе тем, кто трудился в тылу.
В атаку стальными рядами
Мы поступью твердой идем.
Родная столица за нами.
За нами родимый наш дом.
Мы не дрогнем в бою
За столицу свою,
Нам родная Москва дорога.
Нерушимой стеной.
Обороной стальной
Разгромим, уничтожим врага.
Слова для будущего «Марша защитников Москвы» Сурков сочинил той же осенью 1941 года.
О тех днях Алексей Александрович писал: «Под ударами врага фронт развалился, и бронированные орды, подминая полки, дивизии, армии, хлынули к Москве с запада, начали обтекать ее с юга и севера, с пугающей быстротой приближались к тем рубежам, которые в сводках Совинформбюро именовались дальними подступами к столице».
Сначала «Марш...» опубликовали в «Красноармейской правде», затем — в популярнейшей «Вечерней Москве». Кинодокументалисты в то время как раз искали стихи для песни, которая стала бы гимном великого сражения. Приехавшего на несколько часов в столицу Суркова они попросили написать для пропагандистского фильма соответствующие духу этой картины строки. «Ребята, честно говоря, писать мне некогда, — ответил поэт. — Уезжаю на фронт. Но у меня есть стихотворение о защитниках Москвы. Подойдет — берите».
Песня с музыкой Бориса Мокроусова впервые прозвучала в киножурнале «На защиту родной страны», а потом — в знаменитой документальной ленте Леонида Варламова и Ильи Копалина «Разгром немецких войск под Москвой». Фильм получил мировую известность и голливудского «Оскара».
По радио «Марш...» звучал каждый день, а шедшие «в атаку стальными рядами» защитники столицы знали его наизусть. Они тоже свято верили, что врагу «не смять богатырскую силу», что от стен Белокаменной начнется его путь к великому поражению.
По дороге на Берлин поэт увидел и пережил многое. На его глазах гибли лучшие бойцы и командиры, не успевшие дойти до вражеского логова. Да и сам он не раз оказывался на волосок от смерти.
Написанный им марш из оборонного превратился в наступательный, не потеряв своей мощной мобилизующей силы. Он и теперь звучит ежегодно на Красной площади — в День Победы, и 7 ноября, когда мы отмечаем день исторического парада 1941 года.
После контрнаступления под столицей Сурков служил батальонным комиссаром, военным корреспондентом, писал по-прежнему часто и вдохновенно. Его сборники выходили один за другим, став настоящей летописью Великой Отечественной, запечатлев не только самые важные события, но и повседневные солдатские настроения, особенности армейского быта, который поэт знал не понаслышке:
Видно, выписал писарь мне дальний билет,
Отправляя впервой на войну.
На четвертой войне, с восемнадцати лет,
Я солдатскую лямку тяну...
Сослуживцы Алексея Александровича отмечали его великодушие, благородство, отвагу, сердечность. Небольшие, в мягком переплете, книжицы Суркова выходили с простыми, близкими и понятными каждому красноармейцу названиями: «Солдатское сердце», «Наступление», «Стихи о ненависти» (если это страшное слово произносит такой добрый человек, значит, врагам воистину несдобровать).
В 1945 году во всех газетах появились его новые стихи:
Снова ожили в памяти были живые —
Подмосковье в снегах и в огне Сталинград.
За четыре немыслимых года впервые,
Как ребенок, заплакал солдат.
После войны поэт стал одним из руководителей могущественного Союза писателей СССР. Тут-то и проявились мягкий характер и природная деликатность «литературного генерала». Суровые военные ноты в его поэзии (да и в жизни) уступили место иным — оптимистичным, душевным, добросердечным. Помогал он многим. Не раз смягчал участь опальной Анны Ахматовой. Оказывал поддержку Сергею Михалкову, которого ценил не только как талантливого детского писателя, но и как выдающегося фронтового поэта.
На встречах с коллегами и читателями (да и на официальных приемах) Сурков держался простецки, без присущего «генералам» холодка. Однако административные заботы, конечно же, не способствовали рождению лирических, берущих за душу стихотворений вроде бессмертной «Землянки». Один из немногих литераторов того времени, он по собственной воле стал отдаляться от высокой политики. Союз писателей возглавлял с 1953-го по 1959-й. Ушел, когда стали обязательными славословия Хрущеву.
Именно Алексей Сурков создал канон современной военной лирики. Его солдатские стихи близки и тем, кто защищает Отечество сегодня.
С бандой фашистов сразиться
Смелых Отчизна зовет.
Смелого пуля боится,
Смелого штык не берет...
