Чтобы лучше осветить основную тему статьи и определить в координатах «степени либеральности» грядущую экономическую политику Трампа, нужно пояснить суть сложившегося за последние 100 лет универсума экономического мышления в США.
Почему-то основные черты экономической политики Р.Рейгана – снижение налогов, сокращение объемов государственного регулирования – разработанные представителями консервативных школ экономической мысли - монетаризмом, школой рациональных ожиданий и экономикой предложения - были очень быстро окрашены термином неолиберализм, хотя в то время в начале 1980-х гг. популярнейший либеральный экономист Дж.К. Гэлбрэйт совершенно справедливо называл рейганомику реваншем консерваторов над настоящими американскими либералами кейнсианско-рузвельтианского толка. Примитивная, устаревшая и малонаучная с точки зрения Гэлбрэйта консервативная идеология, с ее верой в свободный рынок как средство решения проблем непрерывно усложняющейся экономики является проявлением интеллектуального регресса.
Казалось бы, этот интеллектуальный примитивизм был развенчан гением Дж.М.Кейнса, посетившего Америку в 1936 году и мгновенно привлекшего в свою орбиту тогдашних молодых американских профессоров и аспирантов – будущих светил мировой экономической науки – Э.Хансена, П.Самуэльсона, Дж.К.Гэлбрэйта и многих других. Быстро сформировавшаяся американская школа неокейнсианства выражала идеологию обновленного либерализма с рузвельтианскими принципами «большого и заботливого» государства, финансирующего масштабные инфраструктурные и социальные проекты, не чурающегося плановых принципов в важнейших отраслях экономики, прежде всего, в военно-промышленном комплексе.
«Либералы середины века не были против капитализма и частного предпринимательства. Напротив, они считали, что правительственные программы и сильные профсоюзы сделают капиталистическую экономику более продуктивной и более справедливой. Они хотели спасти капитализм от его собственных неудач и эксцессов». Понимание либерализма сместилось в область защиты материальных свобод каждой личности. Для этого либерализм приветствовал огромные государственные инвестиционные и социальные программы, для выполнения которых требовались большие налоговые поступления. Видимо, апогеем такой экономической политики стала доктрина «Великого общества» при Президенте Л.Джонсоне – курс на построение государства, обеспечивающего всем гражданам без исключения достойный уровень жизни за счет радикального перераспределения доходов от богатых к бедным. В своей знаменитой речи Л.Джонсон говорил: «Мы собираемся взять все деньги, которые, по нашему мнению, тратятся напрасно, взять их у «имущих» и отдать их «неимущим», которым это так нужно».
Дж. К. Гэлбрэйт называет этот период нового либерализма «эпохой консенсуса» разномастных правительств западного мира: «Все правительства во всех индустриальных странах при некоторых различиях были единодушны в следующем:
— Необходимо макроэкономическое регулирование с целью минимизировать безработицу и инфляцию. …
— Необходимо, чтобы обязанностью правительства стало обеспечение тех услуг, которые в силу их характера не предоставляются частным сектором экономики….
— Необходимо осуществлять меры по защите индивидуума от обстоятельств, противодействовать которым он бессилен, а именно: меры в области страхования от безработицы, выплаты пособий по социальному обеспечению, пенсий по старости, страхования здоровья, защиты окружающей среды, охраны труда и надзора за качеством потребительских товаров».
Однако кризисные 1970-е годы подорвали доверие к идеологии либерализма как защитника интересов всех граждан. На поверхность стали всплывать старинные примитивные идеи опоры на богатых как на самых «умных» и полезных членов общества. Совокупность таких взглядов веками наслаивалась в трудах выразителей интересов крупной буржуазии и к исходу двадцатого века, после грандиозных интеллектуальных впрысков всего спектра социал-реформистских воззрений, действительно, выглядела как «восстание мертвецов». Неолиберальные идеи экономистов-мечтателей преимущественно из Чикагского университета смешались со столь же маргинальной либертарианской традицией, гордившейся своим экстремальным консерватизмом в вопросе функций государства, и в результате появилось триумфальное направление, доминировавшее в интеллектуальном дискурсе обществоведов около 40 лет.
Неоконсервативная по самой глубокой сути рейганомика получила неолиберальную окраску благодаря, прежде всего, идеям либерализации мировых финансовых рынков. Старинная консервативная доктрина свободной торговли под прикрытием теории сравнительных преимуществ Д.Рикардо слилась с доктриной либерализации финансовых рынков и породила «неолиберальную неоконсервативную» рейганомику, получившую гигантскую популярность в мире, оформившись в виде заповедей «Вашингтонского консенсуса». После развала СССР и всего социалистического блока стран «Вашингтонский консенсус» перешел из разряда абстрактных заповедей в ранг единственно возможного и самого разумного свода практических рекомендаций по достижению самого идеального глобального мироустро йства или «конца истории», как выразился один нетерпеливый политолог того времени.
Ярлык «неолиберал» подошел целому ряду политических взглядов: от ярых либертарианцев, склонных к программному антиэтатизму, до таких новых демократов, как Билл Клинтон, который поддерживал политические цели «Нового курса» и «Великого общества», но внушал, что есть лучшие средства их достижения через пресловутые «рынки». Клинтономика 1990-х сначала после рейгановского рыночного пуризма 1980-х воспринималась как возврат к кейнсианству, но быстро скомпрометировало себя безудержной «глобализацией», приведшей к промышленной деградации Америки.
В ходе окончательной дискредитации неолиберализма, занявшего приличную историческую дистанцию от кризиса 2008 года до всеми ожидаемого, но несостоявшегося при Байдене кризиса американской экономики 2022-23 гг., манифестированная последним в середине 2023 года «байденомика» предстала уже как вполне либеральная кейнсианская экономическая политика, сочетавшая масштабную промышленную политику с пафосными социальными программами. Поэтому, она нашла горячую поддержку в рядах популярных либеральных экономистов кейнсианского толка, таких, как нобелевские лауреаты П. Кругман (премия за 2008 г.) и Дж.Стиглитц (2001). К слову, оба отметились как ярые противники нерегулируемого финансового глобализма рейгановской закваски. Вспомним наш обзор американских дебатов о причинах финансового кризиса 2008 года и регулировании финансовых рынков, где мы «пожурили» П.Кругмана за недооценку последствий слома закона Гласса-Стигалла.
П.Кругман всецело поддерживал байденомику и активно выступал за демократов в ходе всей предвыборной компании, будучи автором постоянной колонки экономического обозревателя в Нью Йорк Таймс. Он рисовал экономические убеждения и планы Д.Трампа в стиле «Не дай Бог», убеждая своих читателей голосовать за кандидата демократов.
И вот Трамп победил и расплесканные им в ходе избирательной компании экономические приоритеты – торговая война с Китаем, повышение всех ввозных пошлин, снижение налогов на богатых, пересмотр социальных программ, наконец, высылка всех незаконных мигрантов – начинают приобретать организационные формы. При этом отметим, что экономическую политику Трампа нельзя отнести к разряду неолиберальной, несмотря на применение неоконсервативных экономических доктрин экономики предложения – снижение налогов и сокращение расходов. Трамп и в 2016 и сегодня в 2024 ведет борьбу с главной ипостасью экономического либерализма – глобализацией, руша ее главные основы в виде международных экономических институтов и свободы торговли. И в определенном смысле Трампа можно назвать правым консервативным кейнсианцем, противостоящим глобалистским неолибералам вместе с либеральными кейнсианцами, но не разделяющими с последними взгляды на роль государства. Мы не раз подчеркивали, что несмотря на грандиозное политическое противоборство Демократической и Республиканской партий в США сложился «трампо-байденовский» комбайн промышленной политики, противостоящий транснациональному финансовому капиталу.
Как же реагируют американские либеральные кейнсианцы на грядущую смену вектора экономической политики. Разберем их основные опасения на примере наиболее эталонного либерала, нашего любимчика П.Кругмана, пребывающего сейчас в дурном расположении духа. Можно сказать, он сейчас в тяжелой стадии специфической болезни – трампоэкофобии (боязни экономической политики Д.Трампа).
Кругман неоднократно высказывал опасения об инфляционных последствиях грядущей трампономики 2.0, даже о трампфляции. Трамп последовательно настаивал на высоких налогах на импорт — то, что, вопреки его заявлениям, в конечном итоге переложится на потребителей — массовая депортация нелегальных рабочих и прекращение независимости ФРС, все это приведет к росту инфляции. Сентябрьский опрос экономистов, проведенный The Financial Times и Чикагским университетом – к слову, оба из них наиболее оголтелые проводники неолиберального глобализма – показал что 70 процентов посчитали, что политика Трампа будет более инфляционной, чем политика Харриса; только 3 процента думали наоборот. А по оценкам Института международной экономики Петерсона – еще одного ярого очага глобализма - в зависимости от того, в какой степени политика Трампа в отношении тарифов, ФРС и, иммиграции будет реализована, она поднимет инфляцию примерно на четыре-семь процентных пунктов выше базовой линии, что означает инфляцию примерно на 6-9 процентов вместо таргетной 2-5 процентов.
Повышение ввозных таможенных пошлин на импорт – это известный проинфляционный механизм, но проявляющийся в краткосрочном периоде. Охраняемая высокими пошлинами национальная промышленность может сконцентрировать свой потенциал и за счет реализации эффекта масштаба снизить издержки и цены на продукцию. Кроме того, зарубежные поставщики могут погашать пошлины за счет снижения своей прибыли, а не повышения цен пропорционально ставке импортного тарифа ради сохранения присутствия на емком американском рынке. Наконец, «восемь трамповских ударов» по импорту в 2017-18 гг. в ходе его первого президентского срока не привели к инфляции, она накрыла США после ковидных ограничений, поломавших глобальные цепочки поставок уже в 2021-22 гг. Так что, «тарифный» аргумент не слишком убедителен в части нагнетания инфляционных опасений.
Разберем другой кругмановский аргумент – массовые депортации нелегалов как источник инфляции. Оставляем в стороне и не замечаем собственно главный социально-политический аспект грядущих депортаций – борьба за снижение криминальной напряженности в США, также почему-то не замечаемый П.Кругманом. Правда в некоторых своих статьях он уверял читателя, что при распахнутых воротах для иммигрантов при Байдене уровень преступлений даже снизился, но доверимся мнению американского избирателя, который все-таки поверил Д.Трампу, а не Байдену и Кругману.
Кругман выделяет собственно узкий экономический аспект иммигрантской проблемы – ситуацию на рынке труда, которая испытает резкое сокращение предложения после трамповских инициатив. Он бурно предостерегает американских любителей поесть грядущим повышением цен: «…иммигранты составляют около трех четвертей сельскохозяйственных рабочих — и примерно половина из них не имеют документов. Нелегальные иммигранты также играют большую роль в пищевой промышленности. Например, они составляют, по оценкам, от 30 до 50 процентов рабочих на мясокомбинатах. Если эти рабочие будут депортированы, пищевая промышленность, вероятно, столкнется с большими трудностями в их замене. Даже в лучшем случае, промышленность должна будет предложить гораздо более высокую заработную плату — и, конечно, эта более высокая заработная плата будет передана в виде более высоких цен».
Схожую мрачную картину Кругман рисует и на рынке жилья, где нелегальные иммигранты составляют более пятой части строительной рабочей силы (как это напоминают ситуацию еще в одной дорогой мне стране, где данный процент еще выше), поэтому депортации серьезно затруднят усилия по увеличению предложения жилья.
В конце концов нобелевский либерал-кейнсианец не удерживается и сваливается из внеэтических экономических построений в моралистику: «Перспектива того, что миллионы людей, приехавших в Америку в поисках лучшей жизни, будут схвачены и высланы, ужасна. Если воспользоваться фразой, жестокость предлагаемых Трампом депортаций является частью сути».
Ну, напомним нобелевскому небожителю, что все-таки значительное большинство американского народа решило не бояться инфляционных последствий высылки нелегальных иммигрантов, что может не нравиться утонченным нью-йоркским либералам. Видимо, им всем, как и нашему любимчику П.Кругману, непонятна великая трансформация Америки, задуманная Трампом, которая скрывается под лозунгом «Сделаем Америку снова великой» - MAGA (Make America Great Again).
Ведь это не просто популистский предвыборный лозунг, как искренне убеждены либералы, а масштабная перестройка всего американского общества с простой целью – заставить американцев работать! На заводах, на стройках, в сфере переработки сельхозпродукции, наконец, вместо иммигрантов! Трамп хочет возродить промышленную работящую Америку со здоровыми морально-нравственными ценностями в области гендерных отношений, вместо нынешнего сваренного либерал-глобалистами мутного и гнойного киселя ценностных установок, где молодежи внушается, что главная задача их жизни – сменить пол, а затем убеждать всех остальных последовать их примеру.
Разделение Америки на две части – консервативную и либерально-распущенную – достигло за 40 лет господства неолибералов огромных значений. К великому сожалению, многие благородные либералы неконсервативного толка, такие как Кругман, не в состоянии понять и принять данную печальную реальность и пытаются сохранить иллюзорные очертания скомпрометированного мира, где пресловутые «права человека» (на что? На смену пола?) застилают им глаза и не позволяют трезво оценить настоящие проблемы Америки. А они не в том, что за счет высылки мигрантов произойдет повышение инфляции, а в том, что Америке нужна по сути мобилизационная повестка реиндустриализации, перевоспитания молодежи «у станка», а не «у кальяна». Для этого Трамп своими пошлинами и депортацией окончательно добивает глобализацию и создает производительные рабочие для американцев внутри страны.
Для подобной широкомасштабной перестройки другими американскими интеллектуалами уже изготовлены новые концептуальные доктрины, например, доктрина продуктивизма Д.Родрика, повозгласившая новый ценностный треугольник «локализм-производство-работа», который должен заменить «треугольник» неолиберализма «глобализм-потребление-финансы». Но об этом в другой статье.
