На международной выставке «Некрополь» в Москве прошел форум «PRO донорство», на котором рассказывали о трансплантации и обсуждали ее проблемы. В России выстроена система пересадки органов, однако пока трансплантаций не так много, как могло бы быть: далеко не везде есть необходимое оборудование или специалисты для забора органов. Но не менее важен и тот факт, что информацией о трансплантации не обладают не только простые россияне, но и, например, представители правоохранительных органов и даже врачи, а сама отрасль по-прежнему окутана массой мифов, которые мешают поднимать серьезные вопросы для ее развития. Подробнее — в материале «Известий».
Прижизненная трансплантация в России возможна, но только родственная — например, мать может пожертвовать почку дочери. Все остальные органы для пересадки забираются у умерших людей. И один из вопросов, который часто задают специалистам в области трансплантации, звучит так: «Как мне завещать свои органы после смерти другому человеку?»
Правильный ответ — вашего разрешения не понадобится: в России действует презумпция согласия на трансплантацию, как и в ряде других европейских стран. То есть трансплантологи могут забрать орган умершего человека, если на это нет прямого прижизненного запрета от человека или от его родственников после смерти. Закон на этот счет принят еще в 1992 году. Поэтому единственное, что имеет смысл сделать, — предупредить родственников, что вы не против донорства органов после смерти.
Информация о том, что орган изъят для трансплантации, обязательно указывается в медицинской выписке о смерти, и иногда это вызывает возмущение родственников, однако всё законно: государство исходит из того, что органы умершего человека могут спасти живых.
Весь процесс — от констатации смерти мозга до непосредственно трансплантации — максимально зарегулирован в российском законодательстве. Эта необходимая бюрократизация, чтобы не было и намека на какие-то махинации в этом деле.
Стоит отметить, что в мире распространена и другая система — презумпция несогласия. Например, в США органы человека после смерти могут изъять только в том случае, если при жизни он дал на это добро. Специальную отметку на этот счет могут поставить, например, на водительских правах. Споры о том, какой должна быть система в России, ведутся и сейчас, однако правда в том, что главные проблемы трансплантации лежат в другой плоскости.
Одна из главных проблем — огромное количество мифов, которыми окутана эта тема, говорит врач — организатор здравоохранения, руководитель центра органного донорства «Сила внутри» Андрей Анисимов.
Миф 1. «Меня убьют и продадут на органы»
Нет, не продадут. Черного рынка трансплантологов в России сейчас нет.
— Сама процедура трансплантации очень сложная. Как правило, ее даже в обычной операционной сделать невозможно, — говорит Андрей Анисимов. — На всю страну у нас около 300 трансплантологов. А у органов есть определенный «период жизни». Невозможно в подвале вырезать орган и, условно, в Африку отправить, сохранив его жизнеспособность.
Да, в некоторых странах черный рынок сохраняется. Более того, продолжает Андрей Анисимов, на объявления с конкретной стоимостью органов можно наткнуться в даркнете. Но эти объявления означают не то, что вам после покупки немедленно пересадят чей-то украденный орган.
— Это будет своего рода «медицинский туризм» — вы заплатите деньги, вас увезут, неизвестно в какую страну, и непонятно, что с вами сделают. Это чистый криминал. В России трансплантация только белая, и, более того, бесплатная — ее проводят в рамках обязательного медицинского страхования, — подчеркивает Андрей Анисимов.
Миф 2. «Если я соглашусь быть донором, врачи не будут меня спасать»
Это тоже миф. Во-первых, в нашей стране согласие не требуется. Во-вторых, трансплантология — самая зарегулированная медицинская специальность в России, подчеркивает Андрей Анисимов. Каждый шаг тщательно документируется, на каждом этапе заболевания, умирания, констатации смерти можно проверить, что делал врач, как он пытался спасти человека, какие его действия могли привести к смертельному исходу, и так далее.
Забор органа возможен только после смерти мозга человека. Этот диагноз констатируется комиссией врачей, в которую трансплантолог не входит, и утверждается главврачом.
Миф 3. «Я слишком стар (слишком не здоров), чтобы быть донором»
Такое, конечно, случается. Но это решать не нам: «пригодность» того или иного органа оценивает врач. Так, известны случаи, когда здоровую почку пересаживали от 70–80-летних людей.
Миф 4. «Религия запрещает трансплантацию»
— Все основные большие религии добровольное донорство разрешают, — подчеркивает Андрей Анисимов.
Однако стоит заметить, что позиция православной церкви, которую озвучил на форуме священник Сергий Матюшин, по сути, вступает в противоречие с законодательством РФ: РПЦ настаивает на презумпции несогласия в вопросе трансплантации.
При этом к самому акту трансплантации церковь относится положительно. Не приветствуется пересадка лишь некоторых частей тела: например, лица и репродуктивных органов (хотя матки это, скорее всего, не касается). Но одновременно даже для ксенотрансплантации (возможная пересадка органов от других живых существ человеку), по словам Сергия Матюшина, препятствий в православии не видят.
Миф 5. «Со мной не смогут нормально попрощаться»
Андрей Анисимов подчеркивает, что даже если пересаживают кожу, хрящи и т.д., — бальзамировщики могут привести тело человека в такой вид, что близкие смогут спокойно попрощаться с умершим.
Миф 6. «С пересаженным органом ко мне перейдет характер другого человека»
Реципиент донорских легких, главный редактор русскоязычного трансплантсообщества RusTransplant Вероника Соковнина на форуме рассказала: после трансплантации люди действительно часто меняются. Но происходит это по одной простой причине: скорее всего, до пересадки человек достаточно долго тяжело болел, находился в состоянии медленного умирания, а после получения донорского органа старается использовать по максимуму второй шанс на жизнь и становится гораздо более активным, чем раньше. «Характер» донора тут ни при чем.
Эксперты вообще выступают за появление в России программы по просвещению людей в области трансплантации. Пока мифов много, и они, увы, зачастую единственное, что люди знают о пересадке органов. Это касается и простых людей, и, к сожалению, врачей. Часто даже реаниматологи не обладают необходимой информацией, хотя именно они должны вызывать трансплантационную бригаду, если человек умирает в реанимации. К сожалению, это происходит, судя по всему, далеко не всегда: например, в Испании точно такая же система, как в России, но на 1 млн населения у нас около пяти доноров, а там — 50.
Впрочем, причиной может быть не только незнание, но и страх: хотя дело врачей-трансплантологов 20-й городской больницы в Москве случилось более 20 лет назад, уголовных разбирательств многие медики боятся до сих пор. Тогда правоохранители остановили забор органа у пациента, посчитав, что он еще жив, — билось сердце. На самом деле смерть мозга на тот момент уже была диагностирована. Врачей оправдали, но дело надолго если не парализовало, то значительно замедлило развитие трансплантации в стране.
Проблемы возникают, когда смерть человека оказывается криминальной: судебно-медицинский эксперт высшей квалификационной категории, сотрудник РНИМУ им. Н.И. Пирогова Алексей Решетун рассказывает, что следователь может запретить изъятие органов у умершего в реанимации от последствий огнестрельного ранения. Даже если пуля попала, например, в живот, но ни сердце, ни легкие, ни почки не задеты и здоровы.
— Я однажды выезжал на место происшествие, где умер человек, а его близкий родственник в это время нуждался в трансплантации органа. Погибший идеально для этого подходил, — рассказывает Алексей Решетун. — Родственники буквально умоляли следователей максимально ускорить процесс и тем самым сохранить орган для пересадки, но те, к сожалению, не осознавали, насколько это важно.
Изъятие органов у погибших в судебной системе очень усложнено. Даже в условиях, когда человек умирает не в больнице, можно воспользоваться каким-то материалом, чтобы помочь другим людям: роговицей глаза, сухожилиями и т.д. Алексей Решетун выступает за появление некоей государственной программы, которая бы выстроила стандарты и установила инструкции для всех, кто так или иначе сталкивается с этой проблемой.
Еще одну историю о незнании рассказала Вероника Соковнина. Пациентка, которая находилась в очереди на получение донорских легких, решила спросить у священника — не будет ли грехом трансплантация. Священник, к которому она обратилась, заявил, что таким образом женщина «пойдет против Бога». Женщина решила выйти из очереди на получение легких и через год скончалась. Отец Сергий Матюшин, который выслушал эту историю на форуме, выразил мнение, что священник «взял на себя грех» и не имел права выносить такие суждения, которые идут вразрез с позицией Архиерейского собора 2000 года, где закреплена позиция православной церкви.
Сама Вероника Соковнина живет с пересаженными легкими уже два года. Столько же она их ждала. Если с трансплантацией печени и почек в России всё неплохо, то пересадок легких недостаточно: в 2019 году их было 25, в 2023 году — всего 16. В листе ожидания, по словам Соковниной, находится 70 человек — и многие из них, к сожалению, пересадки не дождутся. Причем всем потенциальным реципиентам легких приходится жить в Москве, потому что пациент должен за час доехать до медицинского центра, когда донорский орган появится.
Сложно было получить донорские органы, но и жизнь после трансплантации трудно назвать «обычной»: во-первых, пациенты постоянно на иммуносупрессивных препаратах, чтобы собственный иммунитет не пытался избавиться от инородного органа. Во-вторых, нужна поддерживающая терапия — например, обязательно приходится следить за уровнем кальция. Вероника на одном из забегов сломала кости на обеих ступнях. «Узнав об этом, я рассмеялась — и теперь я тот самый человек, который сломал себе ребро от смеха», — шутит она и объясняет: на фоне нехватки витаминов развился остеопороз, и это закономерная ситуация после трансплантации.
Реципиентам после трансплантации очень не хватает центров реабилитации: заниматься собой приходится самостоятельно. Это как минимум дорого, да и информации часто не хватает, говорит Соковнина.
Отсутствие просвещения среди населения — тоже большая проблема для тех, кто пережил трансплантацию.
— Реципиенты живут с чувством вины, мы видим, что нас осуждают за то, что мы якобы «дождались смерти другого человека», — говорит Вероника Соковнина. По ее словам, после пересадки легких она получила в своем блоге огромное количество оскорблений, самым частым из которых было слово «стервятник». Она считает, что в России должна существовать и «школа поддержки пациентов».
— Но я рассказываю об этом не для того, чтобы объяснить, чем плоха трансплантация. Нет, наоборот. Жить — это здорово. Здорово, что я могу ходить на концерты, смотреть на море, лежать в горах на еловых иголках. Я не хочу знать, кто дал мне мои новые легкие, — да это и невозможно, так как у нас существует тайна донорства. Но я независимо от этого благодарна ему за то, что у меня появился этот шанс на жизнь.
