Автор сценария фильма «Эскадрон гусар летучих» не погрешил против исторической правды, хотя и приукрасил реальные события.
В советском фильме «Эскадрон гусар летучих» Станислава Ростоцкого, который стал одним из лидеров проката 1980-х, снялись звезды тех лет — сын режиссёра Андрей Ростоцкий, сыгравший поэта-гусара Дениса Давыдова, Николай Еременко-мл., Евгений Лебедев и пр. Но зрители запомнили и героя второго плана — это казачий хорунжий Попов 13-й, сыгранный Юрием Рычко. Вообще, это кино скуповато на фразы, ушедшие в народ. Зато почти все они принадлежат этому наивному, грузному, но ловкому хорунжему.
Главная, конечно: «Мы — казаки! С нами военное счастье!» А сразу после неё следует: «Словим Наполеона — конец войне». Для чего, собственно, хорунжий и таскает с собой «персону» — гипсовый бюстик Бонапарта, чтобы уж точно не перепутать, когда ловить будут. Но были ли основания у авторов фильма так уж акцентировать внимание на попытках казаков пленить императора Франции?
На главного врага наткнулись случайно?
Оказывается, были. Правда, всё было немного не так, как в кино. Во-первых, дело происходило не в районе села Сычёвка, что на Смоленщине, а около Малоярославца, то есть на калужской земле. А во-вторых, никакой «персоны» казакам не потребовалось. Они и без того были на волосок от поимки Наполеона. Но произошло это в известной мере случайно.
Некоторые французские мемуаристы утверждают, что казаки генерала Матвея Платова предприняли утренний рейд на Боровскую дорогу у села Городня именно для захвата Наполеона либо для его ликвидации. На самом деле Матвей Платов, описывая бой у Городни, ни словом не упоминает о попытке пленения Бонапарта. Скорее всего, он об этом просто не знал.
Судя по всему, не знали об этом и его казаки. Их рейд по французским тылам можно назвать классической «тревожащей операцией» с бонусом в виде захвата орудий и обозов. Но именно в то утро 25 октября 1812 года Наполеон, раздумывая, что же делать после кровопролитного сражения под Малоярославцем, поставившем крест на его планах прорыва на юг, к хлебным Малороссийским губерниям, выехал для осмотра позиций.
В 27-м «Бюллетене Великой Армии» указывается, что император покинул свою ставку в 7 часов утра, то есть где-то за 20 минут до восхода солнца. Если прибавить к этому осенние туманы, то вполне можно поверить Арману де Коленкуру, который писал: «Тьма была ещё такая, что в 25 шагах ничего нельзя было различить». Мало что различали и казаки. Единственное, что они поняли, — вряд ли эта небольшая группа всадников — русские. Просто потому, что кроме них самих, никаких русских здесь быть не могло. И бросились в атаку.
Она была настолько стремительной, что шансов у Наполеона, в общем, не было. И если бы не один досадный момент, вся война, да и вообще ход мировой истории, могли бы стать иными.
Их выдал боевой клич
Казаки бросились в атаку с криком «Ура!». И были моментально опознаны. Пока они ехали молча, всё было хорошо — генерал-адъютант Наполеона граф Жан Рапп писал: «Ехали они довольно стройными рядами, так что мы их приняли за французскую кавалерию». Но крик «Ура!» сразу прояснил, кто есть кто.
В принципе, даже после этого кое-какие шансы поймать или убить Наполеона у казаков оставались: «Мы поняли, в чем дело, лишь по выкрикам казаков и очутились вперемежку с некоторыми из них прежде, чем сообразили, кто это», — писал Коленкур.
Но тревогу поднять французы успели. На выручку императору быстро подошли четыре эскадрона гвардейской кавалерии, сумели отбить Наполеона и прикрыть его отход. Донцы, имея целью не столько устраивать бой, сколько навести переполох и захватить орудия, быстро рассеялись и отступили за реку Лужа, сопровождая 11 отнятых у французов пушек. Но если бы они знали, кто перед ними, то вряд ли их заинтересовали бы артиллерийские трофеи...
Сам же Наполеон был настолько впечатлён и перепуган этим эпизодом, что попросил своего хирурга изготовить яд, чтобы не попасть живым в руки врага. С тех самых пор он носил его с собой всегда, а после капитуляции Парижа в 1814 году даже предпринял попытку самоубийства, но яд к тому моменту выдохся, и Наполеон отделался лишь тяжёлой рвотой.
