26 апреля – трагическая дата катастрофы в Чернобыле. Это день памяти всех, кто принял участие в её ликвидации и всех, кто устранял последствие других радиационных и техногенных катастроф. Осознавали ли ликвидаторы, насколько серьёзная им грозит опасность, сколько жителей Псковской области принимали участие в ликвидации катастрофы на ЧАЭС и нужно ли продолжать применять атомную энергетику – в интервью Псковскому агентству информации рассказал председатель Псковской областной общественной организации Союз «Чернобыль» Михаил Кошурников.
– Михаил Аркадьевич, сколько человек, принимавших участие в ликвидации Чернобыльской катастрофы, сейчас живут в Псковской области?
– Всего с 1986 по 1990 годы в ликвидации последствий Чернобыльской аварии принимали участие около 1500 человек из Псковской области. Сейчас в живых по тем или иным причинам осталось около 700 человек. Из них более 200 получили инвалидность, связанную с радиационным воздействием.
Но мы в эту трагическую дату говорим не только о тех, кто принимал участие в ликвидации Чернобыльской катастрофы. В мае 1991 года был принят закон о государственной поддержке тех, кто принял участие в ликвидации Чернобыльской аварии, и это фактически положило начало тому, что был снят гриф секретности как с этой операции, так и с других ей подобных в истории Советского Союза. Это и испытания в 1949 году ядерного оружия на Семипалатинском полигоне и Новая земля, где проводились подземные испытания, связанные с ядерным оружием и о предприятии «Маяк» под Челябинском, где занимались подобными экспериментами.
– Знали ли ликвидаторы о том, насколько серьёзная им грозит опасность?
– Обратимся к истории. 1986 год – начало горбачевской перестройки, начало «гласности», однако, народ ещё имел очень мало информации, и было совсем не много газет, которые рассказывали о том, что происходит на самом деле. Вокруг аварии существовала некая завеса таинственности и секретности. Боялись огласки европейского сообщества, однако информация просачивалась. С другой стороны, если бы поток информации был такой, как сейчас появляется после каждого события, возможно, была бы настоящая паника. Одно можно сказать точно, были довольно быстро приняты меры – эвакуированы люди из 30 километровой зоны в Припяти, были приняты другие меры, создана зона отчуждения и так далее.
– Понимали ли степень опасности все, кто в этом участвовал?
– Могу сказать о себе. До конца насколько это опасно я не понимал. В первую очередь, к работе старались привлечь специалистов, которые компетентны в этом вопросе, но было и много добровольцев, многие из которых не понимали, насколько это опасно. Вообще, в целом, людей хватало.
– Была ли система готова к подобным происшествиям, всё ли необходимое было сделано?
– Задним умом все крепки. И чем дальше мы от того времени, тем больше появляется рассуждений как бы это могло быть. Что делалось? Работало научное сообщество, вырабатывались новые методики, к процессу были подключены лучшие умы. Нам помогали другие страны, например, Япония. Все, кто мог, помогали, мы не были одиноки. В плане организации работ хаоса не было.
Кроме того, возьмите судьбу академика Валерия Легасова, который осознал ответственность за случившееся и покончил с собой. Директора Чернобыльской АЭС Виктора Брюханова осудили, если не ошибаюсь, на десять лет. Государство пыталось установить и наказать виновных, сделать выводы.
– После Чернобыля подобного масштаба катастрофы не было. Это следствие предпринятых усилий или случайность?
– Думаю, выводы были сделаны. По иронии судьбы, моя сестра – мы с ней погодки – работала в Росатоме и занималась разработкой реакторов нового типа. Как мы видим, ни Европа, ни другие страны от атомной энергетики не отказались. Был испуг, но они эти технологии усовершенствовали, сделали безопаснее, поставили защиту «от дураков». Мирный атом способен работать на человека, если правильно им управлять. Главное, чтобы не было паники, максимум ошибок происходит в состоянии паники, когда мозг парализован, он не может управлять ситуацией. Второй страшный порок – беспечность.
– То есть, несмотря на все произошедшее, вы и ваши коллеги не отрицаете применения атомной энергии?
– Вопрос провокационный. Но никакого отторжения нет. Если мы говорим о мирном атоме, это же не атомная бомба. Если процесс управляемый и, если этим занимаются компетентные люди, бояться не нужно. Так можно от всего отказаться.
– Достаточны ли были меры поддержки ликвидаторов со стороны государства?
– Болезненные вопросы, которые возникали в связи с этим, в основном касаются 1990-х годов. Развал страны, инфляция, безработица, отсутствие денег. Сказать, что все всем были довольны, конечно, нельзя.
Но, сейчас государство выполняет свои обязательства. Есть проблемные вопросы, мы их ставим на повестку дня. Союз «Чернобыль» России объединяет 69 регионов, это серьезная организация. Коллективное дело даёт ощутимые результаты. Были тяжёлые времена, когда приходилось отстаивать свои права в судах. Сейчас это время прошло. Привлекаем к этому процессу общественную палату, депутатов, другие силы. В целом, государство проявляет ту заботу, которую должно. Работаем, для этого мы и созданы.
– Как мы можем в эту дату высказать своё уважение и благодарность ликвидаторам?
– В этот день мы вместе с сотрудниками МЧС традиционно собираемся у памятного знака «Псковичам – жертвам Чернобыля» в Сквере павших борцов в Пскове, чтобы почтить память погибших «чернобыльцев». Спасибо коллегам за эту традицию.
– Спасибо и низкий поклон всем, кто отдал свои жизни и здоровье, чтобы ликвидировать Чернобыльскую и другие аварии.
