«Мы будем поступать по-другому», – говорит Энтони Блинкен. С чем связано появление подобных заверений и как теперь будет выглядеть вмешательство Америки во внутренние дела других стран?
3 марта госсекретарь Соединенных Штатов Энтони Блинкен выступил с программной – первой, по сути – внешнеполитической речью. В ней нашлось место многим темам – от Европы до Китая. Однако россиян больше всего заинтересовал пассаж, посвященный методам демократизации.
Энтони Блинкен дал понять, что США больше не намерены нести в мир демократию на крыльях бомбардировщиков. «Мы не будем продвигать демократизацию через дорогостоящие военные интервенции или попытки силой сместить авторитарные режимы. В прошлом мы пытались так поступать, и это не сработало. Какими бы правильными ни были наши намерения, они не сработали. Они очернили само понятие «продвижение демократии», американский народ в эти меры больше не верит. Мы будем поступать по-другому».
Отдельные комментаторы стали позиционировать это чуть ли не как отказ США от насаждения демократии в мире. Писали, что Блинкен снова врет, что это очередной американский риторический трюк. Однако госсекретарь США говорил полную правду – ведь в его речи ни слова не было об отказе от демократизации. Глава Госдепа лишь заявил о том, что США в рамках своей демократизации больше не будут использовать армию и не станут открыто участвовать в госпереворотах и цветных революциях.
Причина очень проста – как прямолинейно отметил Блинкен, «это не сработало».
Во-первых, потому, что как бы различные слои общества не относились к собственным диктаторам и самодурам, интервентам они зачастую рады еще меньше. Да, история знает ситуации, когда вторжение принесло странам пользу – но там речь идет о диктаторах, которые откровенно занимались геноцидом. Например, Пол Пот, успевший до вторжения уставших от такого соседа вьетнамцев уничтожить как минимум 10% населения собственной страны.
На долю американцев таких людоедов не приходилось, а попытка демонизировать Саддама Хусейна не убедила иракцев в том, что в благодарность за его свержение нужно терпеть американские базы на своей земле.
Как следствие, Ирак, Афганистан, а также до них Ливан, Сомали и другие страны платили интервентам гробами с американскими военнослужащими.
Во-вторых, «вторжение с целью демократизации» требовало от США не только свержения диктатора/террористического режима, но еще и «строительства государства». То есть создание силами американских чиновников и генералов демократических институтов власти.
А поскольку создавались эти институты обычно в странах с феодальным, клановым или даже племенным укладом, то демократия западного типа там в лучшем случае не приживалась. А в худшем – обретала совершенно нелиберальные черты, превращаясь в клановую вольницу и дальнейшую войну всех против всех. В том числе и американцев. После чего население начинало даже не скучать, а грезить о «сильной руке», обвиняя американцев во всех проблемах их жизни.
Там, где США после освободительно-демократического вторжения вообще не занимались этим строительством (например, в Ливии), тоже ничего хорошего не было – там просто исчезало государство как таковое. Страна полностью отдавалась на откуп кланов, убивающих все и вся – в том числе, например, и американского консула. Поэтому, как верно отметил Энтони Блинкен, заниматься борьбой с авторитаризмом через демократические вторжения США больше не будут.
Однако в то же время бороться с этим авторитаризмом продолжат – ведь, по словам Блинкена, «авторитаризм и национализм в мире находятся на подъеме». И этот подъем рассматривается Соединенными Штатами как прямая угроза их национальным интересам.
«Сильные демократии являются более стабильными, более открытыми… более приверженными правам человека, менее склонными к конфликтам и более надежными рынками для наших товаров и услуг. Когда демократии слабы, правительства не могут обеспечить своих граждан или страна становится настолько разделенной, что становится трудно что-либо сделать. Страны становятся более уязвимыми для экстремистских движений изнутри и вмешательства извне. И, как следствие, оказываются менее надежными партнерами США», – поясняет Блинкен.
В этой фразе госсекретаря правдой является только последний тезис – но он же и самый главный. Авторитарные режимы действительно оказываются менее надежными партнерами (а точнее, вассалами или объектами влияния) для Соединенных Штатов. Но не потому, что у них все вышеперечисленные грехи. Просто авторитарные страны гораздо меньше подвержены влиянию со стороны различных американских институтов гражданского общества (Фонда Сороса и т. п.), занимающихся не только правозащитой, но и продвижением американского влияния среди туземного населения.
Так, например, Киргизия является самой демократичной страной Средней Азии – и именно там базируется большинство американских неправительственных организаций, работающих в регионе. Правда, стабильности и благополучия киргизам ни демократия, ни американские НПО не принесли – страна является лидером на постсоветском пространстве по уровню внутренней нестабильности и государственным переворотам. В политологии даже появился такой термин – «киргизинг», означающий захват правительственных зданий демократически настроенными группками (даже не толпой) населения.
Казалось бы, Соединенным Штатам как раз выгоднее. С авторитарными режимами сложно работать не только американским НПО, но и даже американским властям. Если раньше диктаторы и авторитарные лидеры привечали американских гостей, то сейчас они смотрят на них с подозрением – ведь американцы хотят не только заниматься бизнесом, но и вмешиваться во внутренние дела, указывать как жить. Ценностный подход стал не просто ширмой, а интегральной частью американской (да и западной) внешней политики.
Более того, авторитарные лидеры рассматривают американцев как ненадежных партнеров, готовых кинуть при первой возможности.
Примеры покаявшегося перед Западом, но затем все равно свергнутого Муаммара Каддафи, а особенно бывшего президента Египта Хосни Мубарака, у всех перед глазами. А ведь Мубарак был важнейшим партнером США в регионе, три десятка лет дружившим с американцами и брошенным Вашингтоном только потому, что администрация Обамы захотела позаигрывать с египетскими демократами и исламистами.
Поэтому при администрации Байдена США продолжат заниматься сменой не нравящихся им режимов – но при этом будут использовать не жесткую, а мягкую силу. Те же самые НПО, права человека, продвижение и распространение ультралиберальных ценностей. И, соответственно, санкции против тех, кто всему этому противодействует.
Сам Энтони Блинкен, как и президент Джозеф Байден, много раз говорили о том, что Америка возвращает «демократические ценности» в основу своей внешней политики. И именно эти ценности теперь будут теми самыми бомбардировщиками, при помощи которых США станут заниматься интервенциями. Правда, уже без трупов американских солдат и возбуждения ненависти со стороны неразумных, неблагодарных туземцев.
